Прикосновение Фейри
Шрифт:
— Теперь нам просто нужно решить, что делать с этим сорняком, — его взгляд переместился к Зариону. — И с тем, кто его посадил.
— В Стэше тычет кровь бога. Могущественная магия, — сказал Ронан. — А в данный момент нам нужна вся доступная магия, чтобы сражаться с демонами. Поэтому мы его тренировали.
— Втайне, — заметила Валора.
— Потому что мы прекрасно знали, как все вы отреагируете на новости об его существовании, — сказала ей Никс.
Валора сморщила нос, словно слова Никс воняли гнилой капустой.
— Чего
Никс выгнула тёмные брови.
— Если всех, кто в чем-то провинился, пустить под раздачу, то вам всем есть за что ответить.
В глазах Валоры полыхнула злость.
— Как ты смеешь говорить с нами в таком тоне, ты…
— Осторожно выбирай свои следующие слова, Валора, — сказал Ронан, встав перед Никс.
— Действительно, — согласился Алерис. — Раздавать наказания направо и налево — это хорошо, но нет необходимости опускаться так низко и позволять примитивным эмоциям затмевать рассудок.
Проблема Алериса в том, что он безжалостен в своей рассудительности. Он не станет смеяться, оскорблять или рычать, но он разделается с любым, если посчитает, что порядок его идеального сада нарушен.
— Зарион должен избрать судьбу Стэша, — предложил Фарис. — В конце концов, это его бардак. Точно так же, как генерал Драгонсайр — бардак Ронана.
— Согласна, — заявила Валора.
Но Фарис ещё не закончил.
— Выбирай судьбу своего сына, брат, — сказал он Зариону. — И ты разделишь с ним эту судьбу.
О, умно. Если Зарион обойдётся со Стэшем слишком жёстко, он пострадает сам. Если он обойдётся с ним слишком мягко, то другие боги решат, что он просто спасает свою шкуру. И тогда они накажут Зариона такими способами, какие я даже воображать себе не хочу.
Зарион повернулся к другим богам в поисках поддержки, но они выражали ещё больше восторга по поводу того, что он выберет наказание своему сыну. Они упивались его тревогой. Боги не просто играли в игры со смертными и сверхъестественными существами. Они играли в игры с другими богами. Если данное испытание хоть чему-то меня научило, то именно этому. Оно позволило мне взглянуть на порядки богов, лишённые лоска и магии.
— Полубог Стэш приговаривается к усиленным тренировкам в Божественной Армии на период одного месяца. Обучение начнётся после завершения этих испытаний Легиона, — сказал Зарион после долгой паузы.
Губы Фариса изогнулись в радостной улыбке.
— Ты осознаешь, что это значит, не так ли, брат?
— Что я разделю его судьбу. Да, я прекрасно осознаю.
— Ты будешь тренироваться с молодыми богами. Как ребёнок, — Фарис буквально хихикал.
— Может, я научу тебя кое-чему.
— Может быть. А может, я тебя сломаю.
— Ты определённо можешь попытаться, — произнёс Зарион, и в его глазах
— О, я попытаюсь, — ответил Фарис, усмехаясь. — Попытаюсь.
Зарион посмотрел на Валору, задавая взглядом безмолвный вопрос. Он ждал её одобрения.
— Наказание приемлемо, — решила она.
— Если Стэш подобающе проявит себя, он вступит в Армию Богов, — сказал Фарис.
Боги согласно кивнули, к ужасному разочарованию Ронана и Никс. Более того, они выглядели даже более недовольными, чем Зарион, которому предстояло разделить наказание Стэша. Зарион просто выглядел обречённым — и немного дерзким.
Фарис будет вербовать Стэша в свою армию. Я уверена в этом, как и в том, что он с самого начала планировал украсть его у Никс и Ронана. В последнее время Фарис одерживал немало побед. От этого у меня во рту оставалось горькое послевкусие.
Я всё же задавалась вопросом, почему из всех возможных наказаний Зарион выбрал именно это. В этот месяц тренировок Фарис не упустит ни единой возможности унизить своего брата. Для бессмертного месяц может показаться мгновением ока, но Фарис найдёт способы сделать так, чтобы он показался вечностью. Я знала, что он так поступит. Братья не просто не ладили; они презирали друг друга.
Джейс подошёл ко мне.
— Напряжённо, — прокомментировал он, пока солдаты Фариса выводили Дамиэля и Стэша из палаты аудиенций.
— Не так напряжённо, как последнее испытание, — я усмехнулась. — В частности, я наслаждалась созерцанием твоего лица во время нашей последней игры в Легион, когда я превратила солдата полковника Файрсвифта в ангела.
Он усмехнулся.
— Но я намного сильнее наслаждался созерцанием твоего лица, когда ты осознала, что я действительно умею играть в Легион.
— Итак, теперь ты умеешь играть. Если это не жульничество, тогда я уже не знаю, что это.
— Ты скатываешься, Пандора, — он цокнул языком. — Такими темпами ты меня никогда не обгонишь.
— У меня по-прежнему есть два артефакта, — заметила я.
— Ненадолго.
— По восторженному выражению твоего лица я подозреваю, что ты что-то замышляешь.
— Всегда, — его улыбка померкла. — И ничего я не восторженный.
Я закивала головой как китайский болванчик.
— Да прямо ребёнок в кондитерской.
Он хмуро посмотрел на меня.
— Ты на удивление сосредоточен на этой игре, учитывая все происходящее, — сказала я.
— Я не позволю себе отвлекаться на дешёвую драму, — выражение лица Джейса было дерзким, но говорил он всё-таки тихо. Наверное, он боялся во всеуслышание называть конфликт богов дешёвой драмой. — Если упустишь цель из виду, то никогда её не достигнешь.
— А цель — это стать ангелом, — пробормотала я.
Он чуть-чуть выпрямился.
— Слишком рано праздновать, Файрсвифт. Ты этого ещё не добился.