Прикосновение к будущему
Шрифт:
После первого сеанса он упал до 145 единиц, а затем стал повышаться. Второй сеанс мало что изменил. Сейчас показатель белка у девочки около 1100 единиц. И вот я разговариваю с ее матерью: Во-первых, у девочки очень сильно «загрязнены» души детей.
Вам нужно изменить себя, потом дочь, потом своих внуков. А во-вторых, говорю я матери, для Вас нравственность и идеалы все еще важнее любви. Вы до сих пор не простили и не отпустили тех, кто унижал Вас и оскорблял Вашу нравственность, достоинство и идеалы. Вы, по-прежнему, считаете людей виноватыми и не понимаете, что воля человека вторична. Ваша дочь в двух прошлых жизнях получила гораздо больший интеллект, способности и уровень сознания, чем позволяли запасы любви в душе. И ценности сознания для нее стали первичными. А жестко направила ее на эти ценности ее мать в позапрошлой жизни. Это были Вы. Если девочка болеет это означает, что болеете и Вы, только у Вас, может быть, это позже проявится
Первый сеанс был для Вас неожиданностью, Вашему сознанию не за что было ухватиться, и Вы хватались за любовь к Богу и начинали внутренне меняться, и менялась Ваша дочь и начинала выздоравливать, а сейчас Вы привыкли и оказались в плену у своего сознания, стали зависеть от планов, надежд. А когда Вы зависите от своего сознания, измениться Вы не сможете.
Откажитесь и от сознания, и от желаний, и от жизни ради любви к Богу. И если почувствуете, что претензий к людям у Вас не осталось, значит, Вы на правильном пути.
Я положил трубку и снова отдыхаю. Когда разговариваю с пациентом, что-то происходит. Если он подготовлен и почувствовал смысл того, что я ему говорю, то я теряю мало сил, если же ему что-то мешает, нужно найти такие слова, чтобы человек понял и почувствовал. А за каждым словом должен стоять мой опыт и мое преодоление ситуации. Иногда после трехминутного разговора нужно долго отдыхать. И сейчас я сижу и думаю о том, что мне самому не хватает правильного воспитания своих чувств и что я такой же пациент перед своими исследованиями. И мне еще много предстоит, чтобы привести свою душу в порядок.
Сейчас мне нужно будет сделать еще один звонок. Я задумчиво верчу в руках письмо, которое мне передал знакомый. Ни на одно письмо я лично не ответил. На все письма я отвечаю книгами. И сейчас я мог бы позвонить пару раз и объяснить ситуацию, предоставить человеку возможность разобраться, а дальше его воля. Но уж больно хорошо написано письмо. Те чувства, которые описывает в нем женщина, испытала каждая мать, видя, как болеет ее ребенок.
Я подумал, что можно сделать следующее: ничего не говорить матери о реальностях моей диагностики. Давать ей только те советы, которые может получить любой читатель, прочтя четвертую книгу. И только потом дать информацию, касающуюся конкретного ребенка. Письмо настолько показательно, что я решил полностью привести его на страницах книги. Вот оно.
Здравствуйте, уважаемый Сергей Николаевич.
Меня зовут Тарасова Вера Петровна. Совершенно случайно мне представилась возможность передать Вам это письмо, и появилась какая-то надежда на помощь или хотя бы совет.
Дело в том, что с мая 1995 года у меня болеет младший ребенок дочь Наташа. Ей в октябре этого года будет семь лет. Полтора года хождения по врачам, на достаточно высоком (для г. Риги) уровне, консультации, обследования в больницах практически ничего не дали. Была я и у «бабок», сейчас Наташа проходит лечение в Центре нетрадиционной медицины: у врача биоэнерготерапевта и врача, проводящего курс мануальной терапии.
Диагнозы ставились самые разные: от джексоновских (эпилептиморфозных) припадков на чем, в принципе, остановилась официальная медицина, до глистной инвазии. Дело в том, что в мае 1995 г., когда у Наташи спазм (или припадок) случился впервые, это произошло на улице, без предшествующих стрессов, головных болей и др. Это было обычное утро. Мы шли за покупками, и вдруг… она успела только вскрикнуть: "Ма…", руки вытянулись, глазные яблоки закатились (нистагм), на ногах еле-еле стояла (тогда еще она не падала). Длилось все это не более двадцати секунд. Сознание она не теряла. По ее словам, в этот момент мой голос был далеко-далеко. И при открытых глазах темнота.
Сначала это было примерно один раз в месяц, затем два раза в месяц. Где-то с сентября прошлого года один-два раза в неделю, что заставило обратиться к невропатологу из психоневрологического диспансера. Тогда же сделали первые электроэнцефалограммы, которые показали эпиактивность в височных областях. Короче говоря, приступы повторялись один-три раза в неделю, это тянулось до февраля, лекарства не помогали, мы обратились за консультацией к нейрохирургу, он добавил ко всему арахноидит и назначил курс рассасывающей терапии, рассчитанный на две недели. После первой недели (по 5–6 уколов в день) пошло сильное ухудшение приступы повторялись 40–50 раз в сутки (причем, ночью тоже, во сне открываются глаза, она несколько секунд не дышит, а потом резкие, спазматические движения руками и ногами, губами). Это ужас. После компьютерного томографа стало ясно, что опухолей в головном мозге нет, слегка повышено внутричерепное давление, расширен третий желудочек головного мозга. Врач-нейрохирург от нас отказался. Я легла с Наташей в больницу 11 марта на обследование. Заведующий отделением, лечащий врач, главный врач областной больницы, лучший терапевт города Николай Борисович Резников никто не смог диагностировать что-либо. Похоже на джексоновские припадки, но не на классический вариант. Но я сама в самом начале видела, что это не похоже на эпилепсию. Я по образованию биолог-химик, интересуюсь, литературу читаю. Да, я не врач, но это нельзя назвать припадком, это какой-то спазм или сосуда головного мозга, или нарушение прохождения импульса в спинном мозге (грудной отдел). В общем, «забили» мою Наташу реланиумом, количество приступов с 50 в день уменьшилось до двух-трех. Но главное-то состоит в том, что диагноз так и не установлен после обследования, и я кинулась к «бабкам», тем более, что так посоветовали сделать врачи в областной больнице. Бабки катали яйца, воск, делали переросты никакого результата. Стали появляться подробности (одна из них гадает на картах), что по моей линии родственники цыгане (у меня действительно дедушка был серб), и вообще, по женской линии я и моя дочь "несем крест сатаны", из-за того, что в роду были колдуны. В общем мрак. И Вы знаете, в это время я уже читала Ваши книги. Я человек верующий, и наверное, Бог привел меня в Центр нетрадиционной медицины. В конце мая 1996 г. там провели диагностику и сказали, что у Наташи нарушен венозный отток, повышено внутричерепное давление, что у нее арахноидит, и сказали, что при помощи мануального терапевта берутся поставить все на место, а в это время у Наташи по 20–30 раз в день спазмы (опять ухудшение), и я собиралась лечь в больницу. Мы походили на лечение одну-две недели, и у Наташи все прошло. Но тут опять неточность. Дело в том, что моя знакомая, которая долгое время жила в Хабаровске, знала там двух ребят-экстрасенсов Лию и Сергея, являющихся приверженцами Вашего метода, и, имея необходимость ехать в Хабаровск в командировку, согласилась передать им Наташину фотографию и мою с мужем и дочерью (которые и посылаю, на всякий случай, Вам). Эти люди в то же время, когда моей дочери стало легче, работали с ней. В общем один месяц счастья. Я благодарила Бога за то, что моя доченька здорова, но она все-таки еще продолжала посещать энерготерапевта в Центре. Ребенок стал гулять (до этого я просто физически и морально не могла ее выводить гулять с детьми, чтобы не травмировать Наташу). Мы выходили поздно вечером, когда никого нет во дворе. А здесь месяц ребенок гуляет на улице (под присмотром, правда), но с детками. И вдруг, в конце июля, опять ухудшение. Сначала я заметила, что появились ночные, а затем пошли и дневные спазмы по 15–20 раз в день. Я в Центр, подключили врача, мануального терапевта, снова каждый день сеанс мануальной терапии, сеанс у биоэнергетика-терапевта и т. д. И так по сей день. Вы же понимаете, это не даром делается.
Люди они очень хорошие, чуткие. Врач-биоэнерготерапевт тоже считает, что это не эпилепсия, но точнее ничего не говорит. Моя знакомая привезла 5 видеокассет Ваших выступлений в Сургуте, Тюмени, Москве. Я просмотрела их. Так как я приняла для себя Ваши книги, я абсолютно согласна с Вашей методикой, хотя мне многое непонятно. И как утопающий за соломинку, я ухватилась за возможность передать Вам письмо. Я работаю над собой, ведь я и мой муж далеко не ангелы. Я прошу прощения за все-все. Но Наташе не становится легче. Пока. Я понимаю, что на расстоянии я и моя дочь, может, не самый трудный случай, но поверьте, мне больше не к кому обратиться. Я в курсе Вашей методики (я повторяюсь), но поменять свой характер дело не одного дня. А ребенок мучается. Что же делать? Ответьте, будьте добры. Я бы приехала к Вам, но материально "не потяну" даже на билеты, не говоря уже о проживании. Быть может, можно что-то на расстоянии. Спасибо Вам заранее. Большое спасибо.
Я очень надеюсь на Вашу помощь, Сергей Николаевич.
Я держу в руках это письмо, для того чтобы позвонить в очередной раз. Три звонка за эти десять дней я уже сделал. Я расскажу, как все происходило. Начнем с диагностики девочки.
Как только я начал диагностировать девочку, я сразу увидел на тонком плане судьбу ее сына, которая сжимала ее своими крыльями. Вообще, на тонком плане это интересно выглядит.
Какое-то неведомое существо крыльями плотно охватывает фигурку девочки, а клювом плотно держит ее за голову. И рядом к ней прижимается будущий сын этой девочки. И он как бы покоится в колыбели. Но в этой колыбели хоронят. Я перевожу информацию на обычный человеческий язык.
В двух прошлых жизнях девочка была невероятно обидчива, ревнива и принципиальна. И сейчас ее душа в огромной степени зацеплена за отношения, идеалы и желания. Классическая связка ревности. И в прошлых жизнях ей давали возможность почувствовать вторичность этих ценностей по сравнению с любовью. И там были и ссоры, и измены, и обиды, и несправедливости. Она не понимала, что все это драгоценное лекарство для ее души и души сына. Она защищала не любовь, а свои принципы, идеалы, свое достоинство. И в обеих жизнях все это оканчивалось трагически. Она постоянно осуждала и презирала мужа, особенно во время беременности, и ее сын умирал после рождения и во время беременности в последней жизни. Она потом за это расплачивалась болезнью и смертью.