Прикосновение (Пьесы)
Шрифт:
М у р а д. Вы подслушивали нас.
Р а м и з. Нечего мне делать — тебя подслушивать. По твоей роже видно, что на большее ты не способен. «Люблю! Умру! Страдаю!» Да что ты, сороконожка, знаешь про любовь?! Ты же от одного вида крови сознание теряешь, наверное, а болтаешь о смерти, о любви… (Неожиданно). А я тебя убить могу из-за этой женщины, понимаешь — убить!.. Хотя ей ни разу не говорил, что люблю ее. Ты разбрасываешься словами, ни за одно из которых ответить не сможешь. Ни за одно! Начитался книг и врешь всем про себя и про свои чувства, как будто герой. А на самом деле весь ты липовый.
М у р а д. Если вы не замолчите, я вас ударю.
Р а м и з. В том-то и дело, что никогда не ударишь, что бы я тебе ни сказал. Потому что знаешь, что будешь за это избит. А крови ты боишься. Особенно когда это твоя кровь… Ну, что с тобой сделать? (Слегка приподнимается.) Чтобы ты впредь знал, сороконожка, свое место в жизни и не хватался за все, что плохо лежит. А ну-ка, повтори за мной: «Я — сороконожка». (Протягивает ладонь с растопыренными пальцами к лицу Мурада.)
Г о л о с Л е н ы. Рамиз, готовь чашки для чая.
Р а м и з (громко). Ладно…
М у р а д. Прошу вас… Я многое могу стерпеть, но не доводите меня до крайности… Вы сильнее меня, вы можете меня избить…
Р а м и з. Молчи и слушай. Сейчас я возьму тебя за ухо, и ты повторишь за мной: «Я — сороконожка». (Протягивает руку еще ближе к Мураду.)
М у р а д (надрывным шепотом). Не делайте этого! (Когда рука Рамиза почти коснулась его лица, внезапно нагибается, хватает лежащую на журнальном столике рапиру. Острие ее оказывается у самых глаз Рамиза.) Я же просил вас!
Р а м и з (усмехаясь). Ну, это ты напрасно. Теперь придется наказать тебя серьезней… Пока не поздно, брось рапиру, все равно побоишься что-нибудь сделать. Ты же трус…
М у р а д (держась за рапиру двумя руками, заносит ее над головой). Замолчите, прошу вас. Вы ничего не понимаете. Я стал другим. Я могу убить вас. Неужели вы не понимаете?! Я люблю вашу жену, я могу убить вас, если вы не замолчите. Я хочу убить вас, понимаете, хочу… Прошу вас, не давайте мне повода…
Р а м и з. Ну, почему же? Как раз самое время еще раз повторить тебе, кто ты есть. Чтобы ты запомнил это на всю жизнь…
М у р а д. Ну почему вам хочется унизить меня? За что вы меня так ненавидите?
Р а м и з. Слушай внимательно, сороконожка, раздвинь уши и слушай. Повторяю…
М у р а д. Не надо… Не оскорбляйте меня. Я вынужден буду проткнуть вас… У меня нет выхода, я сделаю это, прошу вас…
Р а м и з. Никогда ты этого не сделаешь, как бы я тебя ни оскорбил. Жить надо было по-другому. А сейчас уже поздно — все вытерпишь. Я знаю таких, как ты. И поэтому слушай еще раз: ты сороконожка и трус… Достаточно? Или еще раз повторить? И все, что ты болтаешь про любовь, — вранье.
Мурад заносит руки еще выше и нацеливает рапиру прямо в грудь своего обидчика.
Ну?.. Ну… что же ты?.. Давай… коли… Хоть раз в жизни поступи как мужчина. Ты же любишь ее. Коли, и она достанется тебе.
Г о л о с Л е н ы. Рамиз, хворост почти готов. Можно разливать чай. (Входит в комнату с большим круглым подносом в руках.)
Мурад, судорожно сжимая рапиру обеими руками, пытается заставить себя нанести удар. Потом вдруг дергается, как от острого удара в спину, и начинает медленно заваливаться набок. Странно водит по воздуху руками, безуспешно пытаясь удержаться на ногах. Рапира с шумом падает на пол.
Л е н а (бросается к Мураду). Что случилось?!
Р а м и з. Притворство… Пошутил с ним, а он, дурак, за рапиру схватился… а теперь притворяется.
Мурад широко разевает рот, то ли заглатывая воздух, то ли пытаясь что-то сказать. Лена нагибается к нему, поддерживает сползающее со стула тело.
Л е н а. Мурад, Мурад, что с вами?
Р а м и з. Да притворяется…
Л е н а. Мурад, Мурад… (Мужу.) Он умирает…
Р а м и з (делает шаг и прикладывает ухо к груди Мурада, долго слушает; затем, выпрямившись, озадаченно качает головой). Да, действительно, сердца не слышно… А я думал — притворяется…
Л е н а. Что же делать? Что делать?! Нельзя же так… Мы стоим, а он умирает на наших глазах… Надо что-то сделать, Рамиз.
Р а м и з (растерянно). А что я смогу сделать? «Скорая помощь» не успеет.
Л е н а (почти плача). Мурад, Мурад…
Р а м и з. Не тереби его. Если это сердце, то нужен полный покой.
Л е н а. Принеси воды. Скорей!
Рамиз бежит на кухню за водой. Лена старается нащупать пульс на руке Мурада.
Кажется, есть… Нет. Ничего не могу… Мурад… (Опускает руку, начинает растирать ему виски.)
Мурад шевелит губами, пытается что-то сказать…
Молчите, молчите, вам нельзя говорить… Прошу тебя.
М у р а д (шепотом). Он думает, что я вру… Никто не верит… Они же читают книги, а когда видят в жизни — не верят… Я люблю вас, Лена.
Л е н а. Я знаю. Я верю вам, Мурад… Я всегда тебе верила, только молчи, прошу тебя… Мы потом поговорим об всем, потом, сейчас нельзя.
Возвращается Р а м и з. Со стаканом в руке стоит над ними. Он совершенно ошарашен случившимся. И впервые в жизни не пытается это скрыть. Способность Мурада умереть из-за любви к Лене опрокинула вдруг весь его жизненный опыт и представления о людях. Он всегда знал, что можно победить ценою жизни, но никогда не верил, что на это способны люди типа Мурада.