Принц в фартуке
Шрифт:
Отвлёкшись на меня, Керт меня спас, но моя жизнь дорого ему обходится.
Девушка всё ещё удерживает щит, она завершает не только рисунок, но и сам призыв. Края круга обволакивает серый дымок, стремительно стекающийся к центру, и из дыма сплетается силуэт четвероногой твари, подвижной и текучей, будто ртуть. С собакой у неё мало общего.
Тварь обретает чёткие контуры. Вместо глаз у неё пустые провалы, что не мешает ей уставиться на призывательницу, а миг спустя гончая бросается к границе круга. И замирает она чётко напротив Керта.
Случайных жертв не будет...
Призывательница медлит. В сером дыму проступают самые настоящие когти, и тварь принимается царапать пол. Круг её сдерживает, но надолго его не хватит.
– Принц, я могла бы её изгнать обратно, - предлагает призывательница самым доброжелательным тоном.
– А ещё я могу подсказать, какой яд был использован.
Не верю. Я хорошо запомнила с каким восторгом она ринулась рисовать круг.
Тварь чуть смешается, хотя Керт стоит на месте.
– Жертва не ты!
– выкрикиваю я.
На кого она нацелилась? Да какая разница! Призывательнца стопой стирает меловую линию.
Гоначая будто выпущенная стрела, прыгает вперёд. Чёрт с отчаянным визгом обрушивается ей на холку. Керт её стреножит, накидывает на морду магическую петлю. Гончая слишком сильна, путы трещат.
Я краем глаза замечаю, как целитель бросается к всё ещё открытому тайному ходу. Вряд ли он сумеет найти дорогу, скорее погибнет в лабиринте от жажды и голода, но это не повод его отпускать. Особенно его - кто ещё знает, чем травили его величество?
Сил я изрядно потратила, но плох тот маг, кто полагается только на магию. Ухватив уцелевшую вазу, я прицельно её швыряю. Увы, ваза безвредно соскальзывает по щиту, но даже этого хватает, чтобы замедлить целителя. Я подхватываю пуфик, бросаю, целясь по ногам. С более тяжёлой вещью магия не справляется, целитель валится на пол. Я прыгаю сверху, и прямым прикосновением вешаю на него сонные чары.
Поле боя за нами?
Лже-гвардейцы в минусе, целитель - в минусе, канцлер сбежал, тоже в минусе. Керт сдерживает гончую, чёрт, сидя у неё на загривке делает что-то непонятное - поднимаются струйки дыма, а гончая становится светлее.
Однако. Я читала, что от гончих избавиться невозможно, только задержать, причём ненадолго, потому что гончая поглощает магию и в конце концов обращает против мага его же силу. Но чёрт не человек, в том смысле, что он дух, и хотя черти обладают материальностью, они вполне способны перейти на тонкий план.
А где призывательница?! Я верчу головой.
Король?
Король лежит, глаза закрыты. Не похоже, что короткий бой его хоть как-то потревожил. Дыхание тяжёлое...
– Где она?
Керт ориентируется гораздо лучше меня, уверена, он видел, куда она делать.
– Сбежала.
– То есть прямо сейчас она может призывать вторую гончую?!
Керт не отвечает, так что становится очевидно - да, может. И мы никак не можем её помешать. Если только не.
Ругнувшись, я выскакиваю из спальни. О том, что снаружи меня могут ждать гвардейцы, я благополучно забываю. К счастью, меня ждут не они. Призывательница сидит на полу и лихорадочно наносит на пол меловой рисунок.
– Остановись, - приказываю я.
За призыв гончей приговор суда будет однозначный - смертная казнь.
Девушка это понимает, не может не понимать. Она закрывается магическим щитом. К счастью, магия против грубой силы играет далеко не всегда, и уж точно примитивный щит бесполезен против пинка.
Она валится на пол, своей же одеждой стирает часть символов.
Теперь усыпить как целителя.
Призывательница с гортанным криком выхватывает нож. Режущая часть вытесана из камня. Её оружие имеет мало общего с настоящим ножом. Это не столько оружие, сколько ритуальный предмет.
Я, наконец, понимаю, кто передо мной - шепчущая. Её искусство ближе к шаманству, чем к магии. За своё могущество девушка платит разумом. Такая молодая, а уже безумная, её жажда убийства, жажда крови - это жажда запертых в её кинжале призраков.
Она не пытается ранить меня, они бьёт остриём в пол. Хрупкий камень раскалывается, разлетается крошевом, и из рукояти вырываются. клубы мрака, стремительно заполняющие покои.
Я успеваю шарахнуться, и туча обрушивается на хохочущую призывательницу. Миг, и смех обрывается, в чёрной туче нарастают громоподобные раскаты, чем-то неуловимо напоминающие оборвавшийся смех, будто туча впитала его.
Чернота приходит в движение, туча вытягивается, обретает человекоподобный силуэт. Рокот стихает, и из недр тучи раздаётся голос:
Я сделала! Я сделала это! Я вознеслась!
Да нет, дорогуша, ты не вознеслась, ты всего лишь сама стала призраком. Сильным. Но временно, причём счёт идёт максимум на часы.
Впрочем, от знания, что к вечеру сумасшедшая призывательница бесследно развеется, мне не легче. Я замираю у стены, смутно представляя, что предпринять. Я уверена, я не её цель. Зачем девушка присоединилась к канцлеру? Он её чем-то зацепил, чем-то личным. Деньгами приблизившегося к грани шепчущего не заманить. Попробовать разговорить? Малодушную мысль, что пусть идёт и творит, что хочет, лишь бы от нас с Кертом подальше, я давлю в зародыше. Как без пяти минут принцесса, я не имею права отступать.
– Поздравляю, - я скрещиваю руки на груди.
– Я думала, вознесение - сказка или даётся лишь лучшим из лучших.
Чёрная туча разворачивается ко мне. Клубы тьмы, из которой она соткана, медленно перетекают, отчего силуэт уродливо ломается: то вздыбится опухоль на плече, то рука истончится в запястье, а пальцы наоборот раздуются. Словом, в зеркало бывшей призывательнице лучше не смотреться.
– Я лучшая, - горячо заверяет она меня.
– Я самая талантливая из учениц мастера!
– Двадцать лет усердной учёбы, это восхищает.