Принц
Шрифт:
Наконец, в амбаре номер два миллиона тридцать пять, она обнаружила Уесли в стойле, расчесывающего гриву самой толстой лошади, которую она когда-либо видела.
– Господи Всевышний, чем вы кормите это создание?
– Нора уставилась на огромный живот рыжего зверя.
– Другими лошадьми.
Уесли даже не взглянул на нее.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.
Она слышала, что коров кормят другими коровами, но молилась, что лошади не едят других лошадей.
– Я шучу. Просто внутри у нее другая лошадь.
Нора вздохнула с облегчением.
–
– Ага. Ей рожать на этой неделе. В любую минуту.
Уесли пробежался щеткой с толстыми щетинками по спине кобылы, и животное вздрогнуло в явном удовольствии.
– Как ее зовут? – Нора открыла дверь стойла и мягко ступила внутрь. Последнее, чего она хотела бы, это напугать беременную лошадь.
– Бегущая Красотка. Так ее назвала мама. Это наша лучшая племенная кобыла.
Нора протянула руку и коснулась носа Бегущей Красотки, улыбнувшись от ощущения бархата под кончиками пальцев.
– Она красавица, за исключением брюха.
Нора пыталась улыбаться Уесли. Он не улыбнулся в ответ.
– Она – мамина детка.
– Мамина другая детка? – поддразнивала Нора.
Уесли покачал головой.
– Даже моя мама больше не считает меня ребенком. Только ты.
Нора тяжело вздохнула.
– Уес… я не считаю тебя ребенком. Или малышом. Или кем-то другим, нежели двадцатилетним сногсшибательным великолепным парнем, которого я обожаю.
– У тебя странный способ демонстрировать это.
– И у тебя странный способ…
– Чего? – спросил Уесли.
– Всего.
Нора провела руками по спине Бегущей Красавицы и по ее раздутому животу. Она не могла даже представить, что эта бедная лошадь чувствовала, вынашивая другую лошадь внутри своего тела.
– Что это должно означать?
– Это означает что ты, Уесли, странный. У тебя была девушка, правильно? Эта, как ее там, Бриджит? Как долго вы были вместе?
Уесли пожал плечами.
– Несколько месяцев.
– И у тебя с ней не было секса?
– Нет. Не было.
– Почему нет?
Уесли обошел вокруг Бегущей Красотки и начал чистить щеткой другой ее бок. Нора приподнялась на носочки, чтобы посмотреть на Уесли через спину лошади.
– Уес, почему ты не переспал со своей девушкой, пока вы были вместе?
– Я не хотел.
– Чушь собачья.
– Что?
Нора пристально взглянула на него.
– Чушь собачья. Ты гетеросексуальный двадцатилетний парень. И я предполагаю, что эта цыпочка была красоткой. Да?
Уэели помолчал, прежде чем кивнуть.
– Она была прекрасной.
Нора внутренне поморщилась от искренности в его голосе. Да… от того, что она была красоткой не должно быть больно. А вот то, что она была прекрасной... Это больно.
– Так почему же нет?
Уесли провел руками по длинной шее Бегущей Красотки. Кобыла повернула голову и уткнулась носом в живот Уесли.
– Ты действительно хочешь спросить именно об этом?
– Думаю да, раз я спрашиваю.
Нора обошла вокруг и встала рядом с Уесли. Его тело, казалось, натянулось от напряжения. Ее переполняла потребность
– Бриджит была… - он остановился и сделал рваный вдох. – Она была необыкновенной, Нора. Даже ты была бы в восторге от этой девушки. Женщины. Двадцати семи лет. Похожа на классических Голливудских красавиц. Как называются те юбки, которые ты иногда надеваешь в церковь? Те, узкие, до колена?
– Юбки-карандаши?
– Ага, они. Она носила их все время, с теми стильными рубашками, которые делали ее… я не знаю… в каком-то роде гламурной. Ей оборачивались вслед как сумасшедшие, когда мы выходили на публику. Я взял ее с собой на благотворительный вечер, где доход каждого приглашенного насчитывался миллионами долларов, а Бриджит зарабатывает, может, сорок тысяч в год. Но ни одна женщина на том мероприятии не получила и половины взглядов, что достались ей. Я едва ли смог с ней потанцевать. Парни увивались вокруг нее. Она умная. Студентка последнего курса коневодческих дисциплин, Гарвардский диплом MBA. Она когда-нибудь будет управлять такой же большой фермой, как эта. Скорее всего, рано или поздно. Для парня вроде меня, кто унаследует тысячи акров лошадиной фермы она была идеальной женщиной. Мама и папа уже планировали свадьбу.
Нора сглотнула. Каждый комплимент о Бриджит, который слетал с его языка, ударял ее сильнее, нежели трость в руке Сорена.
– Так в чем же была проблема? – Нора пыталась задать вопрос спокойно, без эмоций. Но ее голос был едва ли громче шепота.
– Проблема в том, что… - Уесли встретил взгляд Норы впервые за этот день, - она не ты.
Какое-то время Нора пыталась придумать умный ответ, такой, что заставил бы Уесли смеяться, такой, что снял бы напряжение. Но слова ее подвели, и она молчала.
– Я не мог с ней спать, - продолжил Уесли, - потому что она - не ты. И я не удивлюсь, если причина, по которой ты продолжаешь меня динамить, потому что я - не он.
Наконец, Нора поняла. Полностью поняла. Впервые в жизни она точно знала, что чувствовал мужчина перед ней, что ему нужно, чего он хотел. И единственный раз в ее жизни, она точно знала, как это ему дать.
– Нет. Ты не Сорен. Если бы ты был им, да, я бы переспала с тобой вчера ночью, как я спала с ним миллион раз прежде. Но ты не Сорен, и я могла бы встать на колени и поблагодарить Бога за это, прямо здесь и сейчас, если бы, не огромная куча лошадиного дерьма у моих ног. Одного Сорена вполне достаточно для этого мира.
Теперь Уесли, казалось, лишился дара речи. Она решила воспользоваться внезапно наступившей тишиной.
– Я сплю в твоей постели, Уесли.
– Что?
– Я сплю в твоей постели, в моем доме в Коннектикуте. Я не спала в своей постели с того самого дня… с того дня, как я вернулась к Сорену. Я ни разу не спала в моей спальне. Я сплю в твоей комнате, когда я дома. Я сплю в твоей комнате, надевая футболку с надписью Кентукки, которую ты оставил в грязном белье. Я пыталась спать в своей кровати, но я просто не могла заснуть.