Принц

Райз Тиффани

Угрозы. Только угрозы, напомнил себе Кингсли, вернувшись в свою в спальню, и натягивая жакет. Пока еще никто не пострадал. Просто собака. И никто не пострадает. Если он сможет разобраться с этим.

Он направился вниз по лестнице к входной двери особняка. Ему нужно вернуться в школу Святого Игнатия, выудить больше информации из отца Кристиана. И если понадобится, он свяжет священника по ногам и рукам и выпорет его.

– Monsieur?
– окликнула его София, когда дворецкий помчался открывать ему дверь.

– Нет времени, София. Прими сообщение.

– Это Мастер Гриффин, сэр. Он дома у Госпожи Норы.

– Прекрасная новость.

Дверь

открылась. Он увидел, как его "Роллс-Ройс" притормаживает у крыльца на улице.

– Но, сэр, он хочет поговорить с вами.

Наконец, паника в голосе его секретарши проникла сквозь завесу сосредоточенности Кингсли. Он обернулся и столкнулся с девушкой, которая стояла бледная, держа в трясущейся руке черный телефон.

– О чем?
– спросил Кингсли, не желая разговаривать с Гриффином, и уже опасаясь худшего.

– Он говорит, что добрался до дома так быстро, как смог, но…

– Но?

София сглотнула, ее бледная кожа теперь была белой.

– Кто-то добрался туда первым.

Глава 30

Юг

Вот таким, по ощущениям был рай. Должен быть. Всю свою жизнь он слышал о рае от пасторов и проповедников и учителей. Он читал о нем в Библии, узнавал в воскресной школе... Рай был царством небесным, где все становилось цельным, где человек видел Бога и радовался, зная,что это место неземной красоты и полнейший покой будут длиться вечно.

Уесли посмотрел вниз и улыбнулся при виде волос Норы, разметавшихся по его животу, ее рта вокруг него, принимающего его между губ и ласкающего языком. Узел затянулся глубоко в его животе, когда она двигалась от основания до головки, снова и снова.

– Нора, я сейчас кончу, если ты продолжишь делать это.

Нора сделала паузу лишь для того, чтобы одарить его взглядом раздражения с ноткой озорства.

– Как бы в этом и состоит весь смысл.

– Но…

– Никакихно, - заявила Нора, поглаживая его рукой.
– Мы сделаем это позже. А сейчас минет. Я хотела подуть в твой рожок в течение многих лет. Поэтому заткнись и не мешай мне.

Уесли рассмеялся, когда она прижалась губами к татуировке рожка на его бедре и шумно выдула воздух на его кожу.

– Я в гораздо меньшей опасности кончить сейчас.

– Я могу это исправить.
– Нора собиралась взять его в рот снова, но Уесли застал ее врасплох, перекатив на спину и скользнув вниз по ее телу. Без единого слова протеста, она широко раскрыла ноги, и Уесли легко толкнулся в ее влажный жар.

– Прости… - прошептал он ей прямо в ухо.
– Мне нужно это.

– Все нормально.
– Она обвила ногами его спину и погрузила его еще глубже в себя.
– Мне тоже нужно это.

Ему действительно было нужно. Внутри Норы он чувствовал себя… он даже не мог придумать правильного слова для этого.

Совершенным, может быть, таким чувствовал себя Уесли, находясь внутри Норы. Он не нуждался ни в чем, когда она лежала под ним, ее бедра широко открыты, ее грудь, вздымающаяся при каждом вздохе удовольствия, ее темные глаза сияющие, как ореол, обрамляющий луну. Ее кожа настолько мягкая, к которой он так долго мечтал прикасаться. Но эти части ее тела, о которых он фантазировал, ее груди, ее бедра, в то время столь же эффектные, как он и надеялся, меркли перед теми частями, которые никогда раньше не проникали в его воображение. Если он целовал ее позвоночник

в нескольких дюймах ниже ее шеи, ее плечи поднимались, и она смеялась, как ребенок. Если он прикасался ниже, к ее спине кончиками пальцев, она стонала, как тогда, когда он проник в нее в первый раз. Он никогда не чувствовал ничего мягче, чем кожа под ее коленом или под косточкой на ее лодыжке. Как было во второй раз, когда он занимался с ней любовью в ту ночь. В какой-то момент во время их первого раза, она положила ноги ему на плечи, и он повернул голову, чтобы поцеловать внутреннюю часть ее голени. У нее была маленькая родинка на левой лодыжке. Как он раньше никогда не замечал этого?

– Ты так молчалив, - прошептала она, выгибаясь под ним. Ему нравилось, как она двигалась, когда он замедлял свои толчки. Она растягивалась как кошка на солнце и вздыхала с наслаждением.
– Что-то не так?

Уесли целовал ее щеку, шею, рот.

– Я внутри тебя. Нет ничего плохого. Нигде. Никогда.

Нора рассмеялась, и он слегка ахнул, когда ее внутренние мышцы сжались вокруг него. Он никогда не знал этого… никогда не знал, что вагина женщины сжимается, когда она смеется. Чего еще он не знал о Норе? Если бы ему пришлось, он бы провел остаток своей жизни, исследуя тайны ее тела. Он провел бы остаток своей жизни, исследуя тайны ее тела, даже если ему бы и не пришлось.

– Ничего, что было бы не так? Говоришь, как мужик, во время перепиха.

Еще одна вещь, о Норе: во время секса ее голос падал примерно на октаву, и все, что она говорила, получалось томно и с хрипотцой. Он никогда ничего подобного не слышал. Он больше почувствовал ее слова, нежели услышал их. Они прикасались к его коже, как бархат. Уесли опустил голову и поцеловал ее плечо, опустившись ниже, он всосал ее правый сосок. Его рот медленно переместился от ее груди к грудной клетке. Ей нравились поцелуи в этой области; она говорила, что тонкая кожа там делала каждое прикосновение щекотным.

– Я не перепихиваюсь. Это не так называется.

Он закрыл глаза, когда волна удовольствия прошла сквозь него от коленей до шеи. Занятие сексом заставляло его осознавать свое тело как никогда раньше. Он никогда не знал, что малейшее смещение его бедер могло привести его от комфортного наслаждения к самой грани оргазма за считанные секунды. Перед их первым разом с Норой, его руки существовали лишь для того, чтобы держать вещи и перемещать предметы. Сейчас мышцы его рук существовали, чтобы удерживать его сверху и над Норой, держа весь свой вес над ней, чтобы она могла извиваться под ним. Он никогда особо не предавал значения своим плечам, пока Нора не искусала их, никогда не задумывался о своей спине, пока она не поцарапала ее во время особенно жаркого поцелуя, ни секунды не обращал внимания на свою грудь, пока Нора не улеглась поперек его грудной клетки после секса, и провела пальцами вдоль каждой ее линии.

– Тогда что это, Уес?
– она посмотрела на него снизу-вверх, когда он глубже толкнулся в нее.
– Ты занимаешься любовью со мной?

Он зарылся лицом в ее волосы и прошептал «Да» ей на ухо.

– Только потому, что я люблю тебя.

Она гортанно всхлипнула, и Уесли сразу перестал двигаться.

– Я сделал тебе больно?

Он до сих пор недостаточно привык к тому, каким интенсивным может быть секс. Иногда он толкался слишком глубоко, и Нора вздрагивала или задыхалась. Она никогда не жаловалась, никогда не говорила ему остановиться, но он всегда паниковал при мысли о том, что может причинить ей боль в постели.