Принцесса из рода Борджиа

Зевако Мишель

Карл напрасно шарил по карманам.

— Эти злодеи меня обобрали, когда посадили в камеру.

— В таком случае, — хладнокровно сказал Пардальян, — нам остается только идти к вам домой.

Итак, они направились в сторону улицы Барре, которую Пардальян окинул быстрым и верным глазом, прежде чем углубиться в нее. Улица была совершенно пустынна и представляла собой мирный оазис среди гудящего, как улей, Парижа. Они вошли в дом Мари Туше, и шевалье немедленно подкрепил силы двумя большими кубками вина. Карл проводил Пардальяна в комнату,

в которой его отец любил отдыхать и где ночевал тогда, когда боялся ночевать в Лувре. Юный герцог открыл просторный и глубокий шкаф, украшенный резьбой. Там были камзолы, штаны, колеты и плащи — все в количестве, достаточном для того, чтобы одеть с ног до головы дюжину дворян. Там также оказались костюмы из бархата, сукна и шелка, шляпы и шапочки, воротники, шарфы…

— Дорогой друг, — сказал юный герцог, — вот одежда, которая принадлежала покойному королю Карлу IX. К ней никто не прикасался, кроме моей матери, которая любила вынимать ее из шкафа и собственноручно чистить. Ваш нынешний наряд вызывает испуг и изумление. Попытайтесь же подобрать себе тут подходящую одежду.

Пардальян взглянул на все эти вещи, а затем, растроганный, повернулся к молодому герцогу. — А вы? — спросил он.

— О, я бы не осмелился коснуться этих реликвий. Но вы, Пардальян, вы — это совсем другое дело…

— Я благодарю вас, Ваше Высочество, — сказал шевалье с тем чрезвычайным хладнокровием, которое было присуще ему в минуты волнения, — но, если я не ошибаюсь, Его Величество Карл IX был такого изящного телосложения, что…

— Это правда! — промолвил Карл Ангулемский. — А я и не подумал, что эти королевские одежды слишком малы для вас.

Он снял со стены одну из длинных и прочных рапир из тех, что принадлежали Карлу IX, большому любителю оружия.

— Возьмите, по крайней мере, эту шпагу, которую носил мой отец, — добавил он.

— Вот на это я согласен! — сказал Пардальян.

Он осмотрел клинок, согнул его, примерил гарду эфеса к своей руке, а затем прицепил шпагу к поясу с удовлетворением, при виде которого глаза Карла радостно заблестели.

После молодой герцог прошел в свою комнату и торопливо переоделся, так как, если Пардальян был просто в отрепьях, то сам он был в рубище узника.

Потом он вновь присоединился к шевалье, сказав:

— Я приказал моим людям приготовить для нас один из таких хороших обедов, как вы любите; через полчаса мы сможем сесть за стол и, наконец, поговорим, Пардальян… у нас есть что сказать друг другу.

— Хм! Мы так же славно побеседуем и вне этих стен; что же касается обеда, то мы удовольствуемся кухней первого попавшегося кабачка. Я заметил одну вещь, ваша светлость: те, кому нужно скрываться, как нам, нигде не находятся в большей безопасности, чем под сводом небес или среди толпы зевак. Пойдемте же отсюда, так как вы уже одеты… и запаслись золотом, я надеюсь?

Вместо ответа Карл высыпал на стол две сотни двойных золотых дукатов, из которых он взял половину,

в то время как Пардальян укладывал остальное в карманы своего кожаного пояса.

Выйдя из особняка, шевалье зашел в лавку на улице Мортелери, где торговали подержанной одеждой, и сделал там покупку — купил костюм, причем торговка уверяла его, что костюм был сшит для самого знаменитого Генриха де Гиза, который не захотел его носить потому, что счел слишком тяжелым.

— Я беру его, потому что я один из друзей этого великого человека, — сказал Пардальян.

Он дополнил свою экипировку хорошей кирасой из бычьей кожи и плащом. Затем они принялись искать достаточно уединенную таверну, чтобы чувствовать себя в безопасности.

— Теперь, когда я почти спокоен, — сказал Карл на ходу, — я хотел бы прежде всего, чтобы вы повторили мне те слова, что сказали, когда появились передо мной в камере, в которой, как я думал, я умру. Вы мне приказали молчать именем живой Виолетты.

И Карл остановился: в его глазах горело пламя надежды. Этот вопрос, очевидно, мучил его с того самого часа, когда они покинули Бастилию, но он едва осмелился его задать.

— Да, — с живостью ответил шевалье, — из всего того, что я слышал, следует, что Виолетта жива…

Юный герцог облегченно вздохнул.

— А что с ней стало? — вскричал он, полагая, быть может, что его всемогущий друг вот-вот отведет его за руку к невесте.

— Что с ней стало, — сказал Пардальян, — мы постараемся узнать сразу же после того, как вы мне расскажете, что случилось с вами. Но прежде скажите мне вот что: вы знаете господина де Моревера?

— Я видел его в Орлеане, когда там побывал герцог де Гиз.

— Хорошо! Так вот, если вы когда-либо вновь увидите этого человека, где бы это ни случилось, постарайтесь захватить его…

— Хороший удар кинжала или шпаги… Я знаю, Пардальян, что вы его ненавидите…

— Нет-нет, — сказал Пардальян, как-то странно улыбаясь, — не наносите ему удара… К тому же, я думаю, что Моревер огражден от любой опасности, ибо само Провидение скоро отдаст его мне… Нет, нужно… вернее, будет справедливо, если я смогу сказать ему пару слов прежде, чем он умрет. Как бы то ни было, если вы его увидите, хватайте его живьем и ведите ко мне. Если мы к тому времени не найдем ту, о которой вы тоскуете, Моревер даст нам ценнейшие показания. Мы должны отыскать Моревера!

Карл спрашивал себя, что же могло быть общего у Моревера и Виолетты. Пардальян видел его недоумение, однако поостерегся повторять герцогу рассказ негодяя о его женитьбе на маленькой певице.

— Но объясните же мне наконец, — вновь заговорил Карл, — каким образом, назначив мне встречу у церкви Сен-Поль…

— У церкви Сен-Поль?

— Да! Там вы должны были меня ждать с принцем Фарнезе и мэтром Клодом.

— Принц Фарнезе и мэтр Клод!.. О! — вскричал Пардальян, пораженный этими именами, которые ранее называл ему в камере Моревер.