Принцесса разыскивает горошину
Шрифт:
Когда «Форд» дернулся и затормозил на краю, я вытянула шею и посмотрела вниз. А из оврага как полыхнет!
— Что это? — вылупилась я на Димыча.
— Похоже, им кранты… — Димыч задумчиво почесал затылок и спрятал пушку под рубашку. — Видать, заправились под завязку, а зря…
— То есть… Ты имеешь в виду, что они… Ну… Заснули с открытыми глазами? — присвистнула я.
— Типа того, — подтвердил Димыч и посмотрел на меня долгим рентгеновским взглядом. — Кстати, а ты уверена, что всю жизнь тихо прожила в Чугуновске?
— При чем тут Чугуновск? — Я и в самом деле не поняла, к чему он вдруг приплел мой родной городишко, когда
— Вот и я так думаю, при чем тут Чугуновск? — осклабился этот юный полудурок. — Может, ты на самом деле и не домохозяйка, а какая-нибудь Никита подпольная, кто тебя знает? Вон как ты ловко с бандитами управляешься!
— Ты че? — Я покрутила пальцем у виска. — Окончательно сбрендил? Какая я тебе Никита? А насчет бандитов… Так это же чисто случайно… Я, собственно, и не собиралась… Это у тебя гидравлика такая!..
— Ага, гидравлика, — ухмыльнулся этот оболтус. — Еще оправдывается. Не хотела она, видите ли… Давай лучше жми педали, пока не дали. Вдруг эти… специалисты… не одни были.
— Не могу, — замотала я головой, — у меня руки трясутся, а перед глазами все плывет…
— Так я тебе и поверил! — фыркнул Димыч, однако же милостиво разрешил мне перебраться в пассажирское кресло. — Ладно уж, сам поведу.
Но проехали мы недолго, километров пять от силы, после чего бедняга «Форд» начал дико урчать и не столько катиться, сколько дергаться.
— Все, загнали клячу, — удрученно объявил Димыч, вылез из своей многострадальной колымаги и задрал капот. А оттуда — пар, как из русской бани в морозный день.
— Да, похоже, скопытился твой катафалк, — констатировала я без особых сожалений.
— Жалко, отличная была тачка, — почесал затылок Димыч и присвистнул, подсчитав дырки от пуль на стекле и кузове. — Да, серьезно они за нас взялись. Хорошо еще, что мы с фазенды убраться успели. А ты еще вставать не хотела, выспаться мечтала. Выспалась бы сейчас…
Я довольно живо представила себе, как я возлежу на прабабкином топчанчике с дыркой промеж глаз, после чего меня прошиб нервный озноб.
— Слушай, Димыч, — внимательно оглядела я прилегающие окрестности, — а тебе не кажется…
— Кажется, кажется, — кивнул он, опустил капот и затрусил в сторону ближайшего лесочка. — Тут до трассы рукой подать. Поймаем машину и через полчаса в Москве будем.
Я без долгих разговоров потопала за ним, тихо горюя об оставшейся на фазенде сумке с чугуновскими пожитками. Впрочем, печалилась я не так уж чтобы сильно, ибо по большому историческому счету бренные останки моего семейного быта того не стоили. И потом, разве не маразм убиваться по дешевой пудренице, расческе и паре белья после того, что произошло со мной с тех пор, как я подалась в бега от климакса?
Глава 21
ФИФТИ-ФИФТИ
Вопреки Димычевым прогнозам, в Москве мы были только через час. Уж больно тихоходный лимузин нам подвернулся. И еще более древний, чем закончивший свои дни на обочине «Форд». Хотя и в лучшем состоянии. Да что там в лучшем, просто в отличном! Видели бы вы эту «Победу»: вся блестит, ручки хромированные и ни намека на ржавчину! Судя по благодушному урчанию под капотом, с мотором у нее тоже было все в ажуре, а вот владелец подкачал. Нудный старикашка, лишний раз на газ не нажмет.
— Супертарантас! — Димыч попрыгал на заднем сиденье, которое уместней бы было назвать диваном. — Буквально
— Ни за сколько, — отрезал дедок. — Самому нравится.
— А жаль, — огорченно зацокал языком Димыч. Вот уж по кому психушка плачет! Он бы еще к «Мерседесу» приценился!
Но тогда, в машине, я смолчала, твердо решив высказаться по поводу Димычевых заморочек с глазу на глаз. Однако по прибытии в Москву эта злободневная тема не то чтобы отпала совсем, но потеряла остроту и относительно плавно отошла на второй план. А в хронологическом порядке все выглядело следующим образом. Только-только мы, как и договаривались с дедком, подкатили к ВДНХ, или как она там сейчас — ВВЦ, что ли… Ну, Димыч, естественно, в карман за деньгами полез, а я приоткрыла дверцу и… Сразу остолбенела. А все потому что этот заголовок аршинными буквами так мне в глаза и бросился. Сам собой.
«Власта и власть», — прочитала я свистящим шепотом и обернулась к Димычу, который, как оказалось, тоже успел зацепиться взглядом за знакомое имя. А потом мы, не сговариваясь и чуть ли не сбивая друг друга с ног, бросились к газетному киоску.
Я добежала первой, исключительно потому что имела изначальное преимущество в полкорпуса, и потребовала у флегматичной продавщицы:
— Дайте… Дайте мне «Московские хроники»!..
А тут и Димыч подоспел. Задышал мне в затылок и стал бесцеремонно выдергивать еженедельник из моих рук. Мы с ним без малого не подрались, пока я искала седьмую страницу, на которой, как следовало из зазывной «шапки» на обложке, и помещались самые что ни на есть «сенсационные подробности». Кстати, там же, чуть ниже громоподобного заголовка «Власта и власть» и убийственного подзаголовка «Мы никогда не узнаем, почему она это сделала», имелись две фотографии. Самой Власты, представшей мне в облике красивой брюнетки-вилисы, а не блондинки-клептоманки — а именно между этими двумя вариантами я, если вы помните, и путалась поначалу — и монолитной башни элитной новостройки с жирно обведенным балконом на предпоследнем этаже и указующей вниз пунктирной стрелкой, надо полагать, обозначающей траекторию последнего Властиного полета.
Теперь что касается так называемых «сенсационных подробностей». Так вот, мы с Димычем зачитывались ими час кряду, не чураясь даже мелодекламации, после чего ошалело переглянулись.
— Ты че-нибудь поняла? — осведомился у меня Димыч.
— А ты? — отозвалась я.
— Ни шиша, — самокритично признался Димыч. — И потом. Кто такой этот Эс Брызжейкин? — заострил он мое внимание на фамилии автора публикации. — Ты про такого раньше слыхала?
— Брызжейкин? — Я закатила глаза. — Нет, никогда.
— Нет, но что он хотел сказать, этот Брызжейкин? — заклокотал Димыч. — Напустил туману, хоть в морду дай, а к чему — почему…
Да уж, по части напускания тумана Эс Брызжейкину точно равных не было, при том, что в этой области вся наша пресса сильно поднаторела в последнее время. Зачем он, к примеру, Мерилин Монро приплел, при том что она, насколько мне известно, в окошко не прыгала? Я уже молчу про то, что каждый абзац сенсационной статейки начинался одним и тем же многозначительным «как нам стало известно из конфиденциальных источников…» После чего шли пространные рассуждения на отвлеченные темы, экскурсы в историю и нравоучения, смысла в которых было ровно столько же, сколько зубов у канарейки.