Принцип Троицы
Шрифт:
Из состояния эйфории вывел удивленный вскрик:
— Ой!
«Я совсем забыл об этом чучеле, — недовольно подумал Сет. — Ничего. Еще немного терпения…».
— Что такое? — он встряхнул чернильной гривой и пристально посмотрел на нее.
— Вы это…, - пробормотала робко девочка, — вы, по-моему, светитесь…
Сет подошел к Насте и вновь встретил беспредельную восторженность в глазах.
— Тебе показалось. А ты — умница, — похвалил маг, — мы нашли нужное место!
— Я так рада! — просияла Настя.
— Теперь отдыхаем, — Сет улыбался искренно и довольно. — Ночь спускается. До поселка далеко, так что найдем место для привала, разведем костер, а утром я отправлю тебя домой.
— А вы?
— Ну, дорогая моя, я так долго искал это место не для того, чтобы сразу отсюда уйти.
— А-а, — протянула девочка.
Она прошла три шага и остановилась:
— Вот и дольмен, о котором я говорила.
Сет последовал за ней и ступил на выложенную камнями поверхность перед мегалитом. Он отличался от других — это была не сооруженная из многотонных глыб халабуда, а невысокая пирамида, в широком основании которой было вырублено круглое отверстие. «Не иначе — кроличья нора», — про себя усмехнулся Сет.
К моменту, когда сухой хворост затрещал, пожираемый жадными струйками рыжего пламени, на плато спустились густые сумерки. Развернутый спальный мешок, термос и походный ужин осветил неяркий свет костра.
Сет протянул девочке пачку купюр:
— Это тебе за помощь. Ты мне очень помогла.
Девочка взяла было деньги, но тут же вернула обратно:
— Не надо.
— Глупая, — завернул ее ладонь молодой человек, — деньги тебе понадобятся. А от вознаграждения отказываться невежливо.
Положив деньги на камень, девочка стянула свою дурацкую папаху и пригладила волосы. Она долго смотрела в черную дыру дольмена, пока ее пальцы нервно перебирали потертый поясок плаща. Наконец, Настя произнесла:
— Я хочу от вас другого вознаграждения…
— Чего же? Проси, что хочешь, — неосторожно, по-царски бросил Сет. — Я тебя слушаю.
— Вы что-нибудь слышали о телегонии? — чуть ли не заикаясь, спросила Настя.
— О влиянии первого самца, что ли? — хмыкнул маг.
— Да, — кивнула Настя, пылая от смущения, — это значит, что от первого мужчины будет зависеть все потомство женщины. Его качества передадутся детям, даже если у девушки потом будет другой муж…
— Ты веришь в эту чепуху?
— Это не чепуха, — возразила девочка, — это так и есть. Вы — человек духовный, и, конечно, знаете, что душа влияет на тело. И наш местный учитель, и протоирей говорят одинаково. Говорят, что дети родятся похожими на того, кого женщина полюбила самого первого, как дар Божий первого брака. Поэтому девушке важно иметь первую связь с кем-то… особенным.
Сета позабавили ее рассуждения, и он широко осклабился. Настя продолжила:
— Мама сказала, что я уже взрослая, и мне пора стать женщиной. Она не хочет, чтобы мои гены испортил какой-нибудь мальчишка из клуба. Вот. Поэтому мама решила, как наша соседка, Ангелина, отвести меня к Светлоярову. Местному учителю. К нему из городов люди приезжают. Говорят, он святой. Мама хочет… — Настя то прятала глаза, то снова поднимала их на собеседника, на лице которого светилось любопытство. — Фу-ух, она хочет, чтобы он совершил обряд посвящения меня…в женщины.
Сет был готов расхохотаться, но сдержал себя. Замолчав ненадолго, Настя набрала в грудь воздуха и выпалила почти на крике:
— Только он старый и противный я не хочу чтоб мои детки на него были похожи я специально в лес пошла чтобы земля-матушка помогла выход найти а тут вы идете…, - она перевела дух и замедлила речь, — у вас есть все, что я хочу увидеть у своих детей. Вы — красивый, умный, высокий, смелый, духовный. Будьте моим первым мужчиной!
Пожалуй, не было на свете ничего в тот момент, что смогло бы поразить мага больше, чем тирада едва созревшей девушки. Он был разоружен. И потому молчал. А девочка ждала, мучительно ждала ответа от мужчины, который показался ей небожителем, от того, кто только что спас ей жизнь. Не выдержав затянувшейся паузы, она подскочила, собираясь убежать, сгорев от стыда. Но он твердо взял ее за руку и притянул к себе:
— Пусть будет, как ты хочешь.
Утро подкрадывалось медленно, на цыпочках, осторожно окрашивая небо в серый цвет. Сет задумчиво смотрел на свернувшуюся в комочек, сладко посапывающую Настю. Кудряшки на ее голове торчали в разные стороны, спутавшись с травинками. Утренние тени легли на круглый нос и подбородок, смазав черты, и оттого она напоминала Домовенка Кузю, смешного и страшненького… Она все еще была ребенком, но что-то в ней изменилось. Неуловимое. Ощутимое. Мужчина поднял влажные деньги, забытые с вечера на булыжнике, и засунул их в карман жуткого старого плаща, а потом коснулся ледяной рукой ее плеча:
— Просыпайся.
Девочка пошевелилась и, увидев его, зарделась от удовольствия и смущения, отчаянно хлопая длинными ресницами.
— Доброе утро! — сказала Настя, выбираясь из спального мешка.
— Доброе! — Вместо ответной улыбки Сет протянул заспанной девушке желтый кубик. — Вот, подержи. Только не вырони.
— Хорошо, — она зажала в ладошке камешек, другой рукой приглаживая волосы.
Сет выждал пару минут и попросил:
— Раскрой ладонь.
Она повиновалась.
— Скажи, что это, по-твоему?
Настя поднесла кубик прямо к носу, вглядываясь в него со всей старательностью:
— Это кусочек глины? — она непонимающе перевела глаза на своего кумира.
— Нет. — Сет разочарованно сгреб артефакт и сразу же спрятал его. — Тебе пора домой.
— А может я…
— Нет, — отрезал мужчина. Его красота была сейчас жесткой и холодной.
Детское счастье на лице потухло. Она облачилась в свой видавший виды лапсердак и свалявшуюся шапку.
— Зачем ты носишь это? — не выдержал Сет. — Тебе одеть нечего?
— Есть, — ответила она, — только я не хочу быть, как все.
— Научись выделяться по-другому, — резко бросил Сет. — Все. Иди.
Как побитый щенок, Настя поплелась к спуску с плато. Маг заметил, что она наступает на шнурки своих желтых ботинок.
— Стой, — крикнул он.
Девочка обернулась с проблеском надежды, что он позволит ей побыть с ним еще, но Сет кивком указал на шнурки:
— Завяжи, упадешь.
Она подчинилась.
— Теперь иди. И сюда больше не возвращайся.