Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.)

Данченко Елена Леонидовна

О политике нацистского руководства в отношении побегов «восточных рабочих» наглядно свидетельствует пример округа Меркишен Крайс, в котором преобладали мелкие и средние сельскохозяйственные предприятия. Ввиду увеличившейся в 1942 г. нехватки рабочей силы, пойманные на территории округа Меркишен Крайс беглецы чаще всего возвращались в бывшее или переводились в другое хозяйство⁵¹⁴. В том случае, если невозможно было установить предыдущее место работы «восточного рабочего», то его снова отправляли на биржу труда, откуда шло дальнейшее распределение по предприятиям или хозяйствам⁵¹⁵. Не удивительно, что многие советские военнопленные, пойманные после побега из лагеря, представлялись гражданскими рабочими и уже в статусе таковых отправлялись в крестьянские хозяйства.

Перед

отправкой на новое место работы пойманные беглецы должны были понести наказание, как правило, не особенно жестокое. Так, за побег из хозяйства «восточные рабочие» в конце 1942 г. подлежали трехсуточному аресту⁵¹⁶. Поскольку многие владельцы сельских хозяйств не могли самостоятельно применить штрафные санкции по отношению к «восточным рабочим», то их осуществляло местное отделение полиции.

Чтобы остановить неконтролируемое перемещение рабочей силы по территории Германии, Главное управление имперской безопасности «третьего рейха» распорядилось в 1943 г. оставлять всех пойманных беглецов в воспитательном лагере до установления личности и последнего места работы, а в тех случаях, когда это оказывалось невозможно — отправлять в концентрационный лагерь. Местным отделениям жандармерии категорически запрещалось сразу отправлять таких беглецов в сельские хозяйства⁵¹⁷. Это нововведение жестоко отразилось на судьбе многих «восточных рабочих», в том числе 16-летнего Юрия X. и 18-летнего Николая Б.⁵¹⁸, которые за попытку бегства из сельского хозяйства были приговорены к каторжным работам в лагере. Шесть месяцев труда в воспитательном лагере стали самым страшным периодом жизни Юрия X. Лагерный персонал издевался над заключенными, а невыполнение дневной нормы наказывалось в лагере сокращением рационов питания. «Голод, конечно, преследовал всегда, хотелось кушать, и во сне как-то снился кусок хлеба», - вспоминал Юрий X.⁵¹⁹

Задача выявления «восточных рабочих», находившихся у крестьян без разрешения биржи труда, была возложена на местных «крестьянских фюреров» (Ortsbauernfiihrer)⁵²⁰. В случае установления незаконного трудового использования «восточных рабочих» крестьяне могли понести наказание за «помощь при побеге»⁵²¹. Однако, несмотря на принятые меры, ситуация с побегами «восточных рабочих» в регионе Меркишен Крайс не изменилась: ввиду высокого дефицита рабочей силы крестьяне продолжали принимать беглецов без документов, не уведомляя биржи труда⁵²².

Практика приема крестьянами сбежавших иностранных рабочих в свои хозяйства, существовавшая, несмотря на постоянную угрозу доноса и являвшаяся очевидным нарушением нацистских предписаний, свидетельствовала не только о высоком дефиците рабочих рук, но и об особой позиции немецкого крестьянства по отношению к нацистскому законодательству, регулировавшему трудовое использование иностранной рабочей силы.

Низкая заинтересованность владельцев мелких крестьянских хозяйств в соблюдении правил содержания работников из Советского Союза стала предметом многочисленных сообщений местных ячеек НСДАП и отделов жандармерии в вышестоящие инстанции. К примеру, активисты краевого бюро НСДАП г. Динкельсбюл в Баварии с беспокойством отмечали в сообщении от 18 апреля 1943 г. малую эффективность проведенных мероприятий: «Есть обстоятельства, позволяющие предположить, что сельское население не обладает необходимыми представлениями о сущности большевизма... Крестьяне не принимают всерьез опасность и не чувствуют какой либо личной причастности. Они считают, что даже в случае проигранной войны «и дальше бы шло»⁵²³.

В ноябре 1943 г. служба безопасности СС изучила последствия разрешения единичного размещения военнопленных в мелких и средних сельских хозяйствах. Результаты исследования показали, что у крестьян за некоторым исключением «отсутствовало всякое понимание политической опасности» использования военнопленных. В отношении иностранцев крестьяне руководствовались прагматичными соображениями. «Тот, кто работает с ним и работает прилежно, обладает его доверием, неважно немец это или иностранец, военнопленный или гражданский», - подчеркивалось в сообщении службы безопасности СС⁵²⁴.

Как

справедливо утверждает немецкий исследователь М. Бросцат, попытка НСДАП осуществить мировоззренческое перевоспитание немецкого сельского населения провалилась. Причиной тому было не столько отсутствие финансовых средств и подходящих помещений, но скорее тот факт, что национал-социалистическому движению, несмотря на присущую ему активность и динамику, не удалось политизировать и индоктринировать сельское население, которое с трудом удавалось вовлекалось в любые нерелигиозные мероприятия⁵²⁵. Таким образом, в основе амбивалентной позиции сельского населения Германии по отношению к нацистским нормам обращения с иностранной рабочей силой лежала традиционная сосредоточенность крестьян на собственных интересах, зачастую существенно снижавшая эффективность пропаганды национал-социалистической идеологии в деревне.

В контексте ориентации крестьянского населения на собственные интересы следует рассматривать и отношение немецких крестьян к рабочей силе из СССР. Нацистскому руководству не удалось добиться от сельского населения твердой и «расово-ориентированной» позиции по отношению к работникам принудительного труда⁵²⁶. Этому способствовала определенная удаленность нацистского репрессивного аппарата, невозможность осуществления полного и постоянного контроля в сельских условиях⁵²⁷. Таким образом, немецкое крестьянство получило большую возможность самостоятельно определять трудовые взаимоотношения с их иностранными работниками.

Как справедливо отмечает Г. Фрайтаг, позиция немецких крестьян в вопросе использования иностранной рабочей силы не была монолитной. С одной стороны, немецкие крестьяне в любой момент были готовы отказаться от строгого выполнения установленных НСДАП правил обращения с иностранными рабочими, с другой, они столь же легко принимали нацистскую доктрину «расового» превосходства и использовали ее в своих целях. Таким образом, поведение крестьян не было показателем принципиального сопротивления национал-социалистическому режиму, а скорее нежеланием жертвовать собственными интересами в угоду «идеологической фикции»⁵²⁸. На формирование отношения немецкого населения к «восточным рабочим» наибольшее влияние оказывали следующие факторы: высокая экономическая заинтересованность в наличии и производительности труда рабочей силы, традиции сезонного труда, а также сильная роль церкви, религии и связанная с ними христианская этика.

Наибольшее значение среди вышеперечисленных факторов, безусловно, имела экономическая заинтересованность крестьян в хороших и трудолюбивых работниках. Дефицит рабочей силы привел к концу войны к высокой зависимости экономической жизнеспособности мелких и средних крестьянских хозяйств от наличия иностранных рабочих. Эта зависимость во многом детерминировала разницу условий содержания и труда иностранной рабочей силы в крупных и мелких сельских хозяйствах. Определяющую роль играла необходимость последних самостоятельно заботиться о своей рабочей силе. В отличие от крупных крестьянских хозяйств мелкие хозяйства не имели возможности приписать к себе одного или нескольких иностранцев из находившихся рядом лагерей, так как работников нужно было забирать на собственном транспорте, а для этого необходимы были оплачиваемые охранники⁵²⁹. Многие крестьяне экономили на собственной одежде, выплачивали штрафы за рабочих, поскольку существовала вероятность при имевшемся дефиците рабочей силы не получить замену своим рабочим или получить, но хуже⁵³⁰. Таким образом, в крестьянских хозяйствах доминировал интерес к полноценным и послушным рабочим, поэтому практиковалось тактичное отношение, стремление поощрить достижения в работе.

Необходимо отметить, что национал-социалистические нормы обращения с «восточными рабочими» регулировали и те стороны крестьянского быта, в которых существовали традиции организации трудового процесса и обращения с работниками. Строгое следование многочисленным дискриминирующим и унижающим человеческое достоинство предписаниям по обращению с «восточными рабочими» зачастую не просто затрудняло процесс производства, но и ослабляло желание иностранцев работать, и тем самым противоречило прагматичным установкам крестьян на сохранение эффективности рабочей силы⁵³¹.