Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.)

Данченко Елена Леонидовна

Этот способ решения проблемы привел к нежелательным для местных органов безопасности последствиям. Во-первых, оборванный внешний вид «восточных рабочих» вызывал невольную жалость у местного немецкого населения⁴⁸³. Во-вторых, так как большинство крестьян снабжало своих работников собственной одеждой, то спустя некоторое время иностранцев, научившихся более или менее говорить на немецком языке, было сложно с первого взгляда отличить от местного населения. В связи с этим местная жандармерия усилила контроль над исполнением «восточными рабочими» предписания о ношении знака «Ост».

Острую проблему для немецких крестьян представляла также нехватка обуви для «восточных рабочих». Имевшаяся у депортированных с оккупированных территорий обувь

быстро изнашивалась. Для ее замены крестьянам были розданы карточки на деревянную обувь, которую они могли получить для своих рабочих в местной ратуше⁴⁸⁴. Однако, как указывал в письме в ландрат чиновник из г. Хершайд в Западной Германии, деревянная обувь была совершенно непригодна в условиях полевых работ⁴⁸⁵. В качестве рекомендаций для решения проблемы снабжения обувью работников сельского труда местное немецкое руководство предложило крестьянам заставлять «восточных рабочих» ходить летом босыми⁴⁸⁶. Таким образом, в условиях общего дефицита немецкое руководство просто экономило на обеспечении одеждой и обувью «восточных рабочих» в малых хозяйствах, оставляя решение этой проблемы на усмотрение крестьян, которые, отдавая работникам собственные старые вещи, в свою очередь экономили на выплате им жалованья.

Еще одним фактором дискриминации работников из Советского Союза стало ограничение их свободы передвижения на территории Германии. В соответствии с «Постановлением об условиях использования «восточных рабочих» гражданам СССР даже в сельском хозяйстве разрешалось покидать территорию лагеря или другого места содержания исключительно для осуществления трудовой деятельности⁴⁸⁷. Все свободное время они должны были проводить в хозяйстве, находясь под охраной в запираемом помещении. О том, что это предписание не распространялось на работников других национальностей, свидетельствует, например, Устина Ш., бывшая работница принудительного труда в одном из крупных поместий: «...эти западники, поляки, они ходили в город. И в карты к хлопцам, и из лагеря приходили к нам, играли в карты с хлопцами. Ходили. И чехи приходили, к хлопцам играть, познакомились. И они ходили туда, в лагерь. А нас нет. Мы ж никуда не ходили.

«Иностранные рабочие в свободное время не имеют права покинуть территорию местной крестьянской общины. В остальное время им разрешается покинуть помещение в период с 1 апреля по 30 сентября в часы с 21.00 до 5.00 и в период с 1 октября по 31 марта в часы с 20.00 и до 6.00. Советская рабочая сила не может покинуть место размещения или работы в свободное время»⁴⁸⁸. Для того, чтобы посетить родственников или знакомых, работавших в окрестных селах или на предприятиях, купить одежду, «восточные рабочие» должны были получить особое письменное разрешение. Это разрешение выдавалось ландратами по запросу работодателя и с согласия местного отделения жандармерии⁴⁸⁹. Неудивительно, что при такой бюрократической процедуре многие крестьяне предпочитали просто отпустить своих рабочих после работы. Те, кто использовался в мелких крестьянских хозяйствах, с негласного разрешения работодателей могли навестить друзей и родственников по окончанию дневных работ или в выходные.

Несанкционированный выход за территорию хозяйства являлся на практике одним из частых нарушений предписаний об условиях содержания «восточных рабочих» и вызывал сильное беспокойство местного отделения жандармерии и чиновников. Так, руководитель окружной ячейки НСДАП (Kreisleiter) в г. Мюнстер, сообщая в сентябре 1942 г. окружному «крестьянскому фюреру» (Kreisbauernfiihrer) о частых нарушениях предписаний об условиях содержания иностранных рабочих, подчеркивал, «что иностранцы не должны контактировать между собой и перемещаться свободно по немецкой территории»⁴⁹⁰.

По сравнению с рабочими из западных стран «восточные

рабочие» не имели права на получение отпуска и не могли выехать на родину. «Постановление об условиях использования «восточных рабочих» от июня 1942 г. категорически запрещало отпуск «восточных рабочих» и посещение семей на родине⁴⁹¹. Этот запрет остро дискриминировал «восточных рабочих» по сравнению с другими иностранными рабочими, подчеркивая принудительный характер труда советских граждан на территории национал-социалистической Германии.

Ввиду возникшей в конце 1942 г. тенденции к улучшению положения «восточных рабочих» немецкое руководство допустило некоторое смягчение запрета. В июле 1943 г. Ф. Заукель разрешил выдачу одной недели оплачиваемого отпуска на территории Г ермании «восточным рабочим», доказавшим свою надежность. Но право на отпуск они получали лишь после года пребывания в Германии, проводить его им следовало на территории рейха⁴⁹². Такой отпуск получали, как правило, промышленные рабочие, которые использовали это время для восстановления собственных сил, добровольно трудясь в окрестных крестьянских хозяйствах .

С целью ограничения свободы передвижения восточноевропейских рабочих на территории рейха им было запрещено пользоваться общественным транспортом или велосипедами. Исключение составляли случаи, когда транспортное средство было необходимо рабочему для того, чтобы добраться до места работы. Но даже в этих случаях крестьяне должны были предварительно получить для своих «восточных рабочих» письменное разрешение ландрата⁴⁹³.

Политика дискриминации по отношению к «восточным рабочим», чей труд использовался в сельском хозяйстве национал-социалистической Германии, проявлялась также в ограничении их права переписки. В соответствии с распоряжениями гестапо «восточные рабочие» могли отправлять на родину два раза в месяц обычной почтой письма, вес которых не должен был превышать 250 граммов⁴⁹⁴. Наклейка марок, а также доставка к почтовому отделению осуществлялась чиновниками жандармерии. Все другие способы отправки писем, будь то полевая почта или знакомые, категорически запрещались, о чем настоятельно напоминалось немецкому населению⁴⁹⁵. Как свидетельствуют воспоминания «восточных рабочих», это предписание довольно часто нарушалось. Крестьяне, в отличие от гестапо, не видели в отправке писем особой опасности, в некоторых случаях письма «восточных рабочих» могли быть отправлены даже через родственников на советско-германском фронте.

Особенно яркое выражение дискриминация граждан Советского Союза нашла в политике нацистского руководства по отношению к женщинам и детям «восточных рабочих». «Восточные работницы» являлись желанной рабочей силой как в немецком сельском хозяйстве, так и в промышленности. Они не оказывали активного сопротивления, были прилежны, управляемы и беззащитны. Депортированные на территорию Германии советские женщины подвергались «двойной дискриминации»⁴⁹⁶. Женщины, так же, как и мужчины, обязаны были выполнять одни и те же производственные нормы, при этом получали меньшую зарплату и были практически беззащитны перед домогательствами лагерного персонала, немецких рабочих или земляков.

Особенно тяжелым было положение в рейхе беременных «восточных работниц», матерей и новорожденных. В условиях системы принудительного труда беременность и материнство снижали уровень эффективности трудовой эксплуатации женщин из СССР⁴⁹⁷. И если в первые годы трудового использования беременные «восточные работницы» отправлялись обратно, то уже вскоре у чиновников бирж труда возникло подозрение, что женщины стараются забеременеть с целью возвращения на родину. Приоритет рабочего использования женщин был настолько высок, что по согласованию с рейхсфюрером СС Г. Гиммлером Генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы Ф. Заукель запретил возвращение беременных «восточных работниц» на родину уже в конце 1942г.