Принудительный труд восточных рабочих в аграрном секторе экономики нацистской Германии (1941 - 1945 гг.)

Данченко Елена Леонидовна

Женщины из Советского Союза являлись объектом враждебной по отношению к ним «расовой» идеологии, нашедшей особо острое выражение в вопросе абортов. Позиция нацистского государства относительно проведения абортов у женщин из СССР кардинально отличалась от позиции в отношении абортов у немецких женщин. Если проведение аборта немецким женщинам было категорически запрещено, то у беременных восточных работниц, по их желанию, аборт мог быть произведен без особой бюрократической волокиты.

Получение согласия СС и полиции, как и уполномоченных рейхскомиссара по укреплению германской народности, требовалось только в том случае, когда речь шла об отце-немце или «расово-полноценном» с точки зрения гестапо⁴⁹⁸. Главное управление имперской безопасности проводило «расовую» проверку родителей ребенка. Если считалось, что может родиться полноценный в «расовом» отношении ребенок, то «восточной работнице» запрещалось делать аборт⁴⁹⁹.

Объявленные «полноценными» по «расовым» критериям национал-социалистов дети отбирались у матерей, «неполноценные» подлежали переводу в специальные учреждения⁵⁰⁰.

Беременные «восточные работницы» продолжали трудиться в сельских хозяйствах даже на 9-м месяце беременности⁵⁰¹. Они получали лишь две недели отпуска до рождения ребенка и шесть недель после. Но даже в это время они выполняли несложные обязанности или работали в доме. Беременные женщины из Советского Союза, в отличие от немецких и западноевропейских иностранных работниц, не получали дополнительных рационов питания. Нацистская пропаганда обосновывала данное состояние социальной защиты «восточных работниц» тем, что у этих женщин процесс рождения ребенка, якобы, проходил гораздо проще и не требовал дополнительной защиты⁵⁰².

Для содержания новорожденных детей «восточных работниц» были созданы специальные детские приюты (Ausl"anderkinder-Pflegest"atte) упрощенного типа⁵⁰³. В сельской местности лагеря для детей «восточных работниц» находились на содержании у деревенской общины⁵⁰⁴. Условия содержания в приютах были таковы, что большинство детей в них умирало от голода и заболеваний в течение первых 6-ти месяцев жизни. Уровень смертности в этих приютах достигал в отдельных случаях 50–90% поступивших новорожденных.

Зная о катастрофических условиях содержания детей в приютах, возвращавшиеся в сельское хозяйство матери пытались всеми способами забрать детей с собой из роддомов. Однако, немецкое руководство, опасаясь снижения работоспособности женщин, категорически запрещало им это⁵⁰⁵. Еще до введения специальных учреждений для, якобы, «неполноценных младенцев» немецкое руководство настаивало на том, чтобы матери и новорожденные не использовались далее в сельском хозяйстве, а переводились в лагеря для иностранных рабочих. Основная опасность возвращения в крестьянское хозяйство, по мнению нацистов, заключалась в том, что дети, выросшие в немецкой семье, в немецком хозяйстве, неизбежно интегрировались бы в немецкое общество. Кроме того, забота о новорожденных не должна была стать дополнительным бременем для «и без того загруженной работой немецкой крестьянки»⁵⁰⁶.

Иногда женщинам все же удавалось забрать ребенка, и тогда в ситуацию вмешивалась местная полиция. Так, летом 1944 г. отделения жандармерии различных сел в Нижней Саксонии получили от ландрата распоряжение, доставить в приемные дома оставшихся в крестьянских хозяйствах детей «восточных работниц»⁵⁰⁷.

Острой дискриминации на территории Германии подвергались дети и молодежь из Советского Союза, так как на них не распространялось немецкое законодательство по защите детей. Немцы депортировали молодежь в возрасте от 14 лет, а в процессе депортации семей иногда и маленьких детей. Ввиду роста дефицита рабочей силы в 1943 г. в сельском хозяйстве увеличилась доля использования семей «восточных рабочих», в том числе с детьми моложе 14.

В январе 1944 г. с утверждением тенденции к улучшению положения «восточных рабочих» в рейхе Ф. Заукель запретил труд детей до 12 лет в промышленности. Дети от 12 до 13 лет должны были выполнять легкую работу в течении 4 часов. Однако, в сельском хозяйстве законодательства по ограничению трудовой деятельности детей не было⁵⁰⁸.

Условия труда и содержания «восточных рабочих» отражали дискриминирующие положения нацистского законодательства, основанного на «расовой» доктрине о, якобы, неполноценности народов Советского Союза. Основные проявления «расовой» дискриминации в сельском хозяйстве нашли выражение в непропорциональной оплате труда, недостаточном страховании, ограничении свободы передвижения и переписки, социальной незащищенности женщин и детей, а также осуществлявшейся по отношению к «восточным рабочим» практике суда и карательных органов нацистской Германии. Хотя положение «восточных рабочих» в «третьем рейхе» и было определено нацистским законодательством, однако, в каждом конкретном случае условия жизни и труда «восточных рабочих» зависели от действительного выполнения работодателями существовавших правовых норм. Среди факторов, влиявших на складывание условий труда «восточных

рабочих» в сельском хозяйстве, особое значение имели: размеры крестьянского хозяйства, особенности процесса производства, степень контроля государства, уровень дефицита рабочей силы, приверженность крестьянского населения традициям сезонного труда, а также взаимоотношения с работодателем.

§ 2.Формы протеста и возможности выживания «восточных рабочих» в контексте их взаимоотношений с немецкими крестьянами

Взаимоотношения с немецким населением имели большое значение для положения советских граждан, угнанных на принудительные работы в Германию. У. Херберт, размышляя об ответственности немцев за преступления нацизма, подчеркивает: «Немецкое население было не пассивным зрителем, а изначально запланированным активным участником национал-социалистической политики по отношению к иностранцам. От поведения каждого отдельного немца на рабочем месте, в лагере или в обществе зависело действительное положение иностранных работников принудительного труда» .

Взаимодействие советских граждан, депортированных на принудительные работы в рейх, и немецкого населения в сельском хозяйстве было теснее, чем в других отраслях экономики нацистской Германии. Причиной тому являлись небольшие размеры % всех крестьянских хозяйств Германии и специфика сельскохозяйственного труда, делавшие невозможным точное соблюдение предписанной нацистами дистанции между немецкими крестьянами и «восточными рабочими».

В соответствии с законодательством НСДАП немецкое крестьянство было поставлено в господствующее положение по отношению к «восточным рабочим». Полнота власти владельцев и управляющих хозяйств над «восточными рабочими» выражалась в возможности регулировать рационы питания, длительность и тяжесть работы, определять способы и жесткость дисциплинарного воздействия и безнаказанно совершать сексуальное насилие⁵⁰⁹. Дискриминирующее законодательство, предписывавшее принудительный характер трудовой деятельности «восточных рабочих», фактически отрицало за ними всякую возможность улучшить собственное положение. «Восточные рабочие» не могли повлиять на хозяев, прибегая к помощи третьей стороны, т. е. обращаясь в полицию с жалобой на хозяина или в биржу труда с просьбой о смене работы или изменении условий труда. «Восточная работница» попытавшаяся пожаловаться окружному «крестьянскому фюреру» (.Kreisbauernfiihrer) в местечке Падеборн на плохое обращение с ней в крестьянском хозяйстве была жестоко избита⁵¹⁰. Лишь в исключительных случаях обращение к третьей стороне означало для «восточных рабочих» избавление от тяжелых условий содержания. Бывшая работница принудительного труда Елена М. вспоминает о счастливом вмешательстве немецкого чиновника: «Куда прятаться? Я бегом в туалет, на улицу. Залезла в туалет, закрылась изнутри, а эта через дверь стреляла (...) двадцать пуль пустила. (...)А потом приходил бургомистр ихний, староста. И вот так он пришел, и я была, мама была и Яшка. Около конюшни мы разговаривали. Уже, наверное, сорок четвертый год. И я стала говорить. Ребенку он сразу поверил. Тогда нас с мамой оттуда бургомистр этот забрал»⁵¹¹.

В тяжелых условиях труда и при плохом обращении одним из распространенных способов оказания сопротивления был побег, который зачастую означал для советских граждан смену места работы. Бегство являлось практически единственной возможностью кардинально изменить положение «восточных рабочих», но осуществить побег на территории чужой страны без знания языка и окрестностей было чрезвычайно трудно. За поимку беглых «восточных рабочих» немецкие крестьяне получали вознаграждение в размере от 30 до 100 рейхсмарок⁵¹², что существенно повышало риск провала побега. Так, бывший работник принудительного труда Василь Д. в своем письме к брату в июле 1944 г. сокрушался по поводу сложности побега из лагеря, потому что на каждой дороге стояли кордоны, и «почти каждый крестьянин являлся препятствием для побега»⁵¹³.

Высокий дефицит рабочей силы в годы Второй мировой войны привел, однако, к некторому изменению позиции крестьян по отношению к беглым иностранным рабочим. Крестьяне предпочитали принимать бежавших из промышленности «восточных рабочих» в собственные хозяйства без необходимых документов и не ставили в известность местные биржи труда. В августе 1943 г. комендант трудового лагеря для военнопленных в г. Моншау, рассерженный участившимися случаями поимки «восточных рабочих» и военнопленных, свободно передвигавшихся по территории рейха без удостоверяющих личность бумаг, предположил, что военнопленным помогали «восточные работницы» из крестьянских хозяйств округа, которые предоставили им гражданскую одежду и продукты питания. Комендант потребовал от местной полиции осуществить проверку с целью установления случаев незаконного приема военнопленных и «восточных рабочих» на работу в сельские хозяйства •