Приорат Ностромо

Большаков Валерий Петрович

— Не бойтесь, — зажурчал некто в белом комбинезоне, — наша центрифуга не просто самая большая в мире. У нее радиус — восемнадцать метров, поэтому никакая сила Кориолиса на космонавта не действует. Испытаете увеличение силы тяжести в чистом виде!

— Вы меня успокоили, — Инна вымучила бледную улыбку.

Ведущую сноровисто измазали гелем, как на сеансах УЗИ, обвешали кучей проводов с липучками, надели медицинский пояс, и усадили в здоровенное кресло, пристегнув ремнями.

— Готово!

Двое врачей, или кто они там были, развернули кресло, да так, что Инна

легла, созерцая белый потолок, и покатили по коридору.

— Открывай!

Следующая пара сотрудников отворила громадные металлические ставни, и кресло заехало в темноту. В кабину Большой Центрифуги.

В «ковшик».

Дворская облизала губы.

Створки за спиной замкнулись, и все шумы как будто выключили. В тишине щелкнуло переговорное устройство, и сказало ясным голосом:

— Инна, всё в порядке. Приборы регистрируют учащенное сердцебиение, но волноваться — это нормально. Значит, так… Вам предстоит выдержать перегрузки от двух до восьми «же». Физически увеличение веса в несколько раз вы перенесете, но вот психологически… Запомните одно простое правило: дышать животом! Когда мы нервничаем, то начинаем дышать грудью, однако, стоит на вас навалиться тремстам кило, вы не сможете сделать вдох. Вывод: не бойтесь, не позволяйте организму паниковать! Аккуратно дышите низом живота — и всё будет в порядке. И еще. В момент перегрузок вам нужно будет выполнять задания — мы должны понимать, насколько хорошо работают ваш мозг и зрение. Вопросы есть?

— Вопросов нет! — бодро отозвалась Инна.

— Тогда начинаем…

Всё вокруг незаметно стронулось. Дворская ощутила неприятный прилив тяжести, но это было только начало. Перегрузка наседала, давила нещадно, плющила…

— Инна, у вас в руке тангента с кнопкой. Быстро жмите на нее, как только загорится лампочка!

— Хо-ро-шо, — вытолкнула женщина-космонавт.

Вспыхнул индикатор на офтальмологической дуге. Клик. Огонек… Клик… Огонек-огонек-огонек… Клик-клик-клик…

— Инна, смотрите на экран.

«Хорошистка» скосила глаза на монитор. Там чернели четыре колечка, три побольше, а одно поменьше. И все разомкнуты… Экран очистился, а бесплотный голос спросил:

— Сколько всего было колечек?

— Четыре…

— Из них больших…

— Три.

— Куда они были повернуты… м-м… разрывом?

— Два — влево… Нет, вправо. И одно ­– вверх. А маленькое — вниз…

Пять «же». Шесть «же». Семь «же». Восемь «же»…

* * *

Напротив круглого вместилища Большой Центрифуги пластался длинный корпус, поделенный внутри на классы для занятий. Смирно отсидев «урок» по матчасти ТМК — тяжелого межпланетного корабля — «три грации» задержались в «баре космонавтов». Разумеется, ничего спиртного в «барной» комнатке не держали, даже кефира тут не найдешь. Зато уютно пыхтел самовар, а на полках — заварка, сахар, сушки, конфеты…

Одолев второй стакан, Инна крутила в пальцах недоеденную баранку.

— Девчонки…

— М-м? — отозвалась Наташа. Косясь на Риту, она тихонечко, чтобы не шелестеть, разворачивала обертку четвертой по счету конфеты. — Здорово тут начинается день, — заговорила она с напускным энтузиазмом. — Чуть умоешься — и бежишь в одной комбинашке к весам!

— Если к весне поправишься хоть на полкило, — сказала Рита задушевно, — прибью!

— Эта — самая-самая последняя! — Талия быстро слопала батончик «А ну-ка, отними!».

— Девчонки, — тверже заговорила Инна, — а когда, по плану, у нас спуск на глубину? Ну… В батискафе этом?

— В апреле, — прихлебывая чай, ответила Наташа. — Двенадцатого вы с Ритой летите, а где-то в конце месяца — погружение в Курильский желоб. Насыщенный выпадет месяц! А какой тебе подарок ко дню рождения — в космос! Вокруг Луны!

У Риты зазвонил радиофон. Поспешно выхватив его и загодя улыбаясь, она юркнула за дверь.

— А давай, поменяемся? — выпалила Дворская, проводив Гарину глазами. — Ты полетишь вместо меня, а я тогда опущусь на глубину. Давай?

Талия растерялась даже.

— Ну, конечно, я согласна! — зарделась она. — Только… Ты же так хотела в космос!

— Да я и сейчас хочу, просто… Понимаешь… — Инна замялась, отводя взгляд. — У меня же театр… И океан мне как-то ближе!

В синих Наташиных глазах блеснуло понимание. Прислушиваясь к голосу Риты, что доносился из коридора, Талия спросила вполголоса:

— Ты хочешь остаться с Мишей?

Инна вспыхнула румянцем, и часто закивала. Наташа ласково накрыла ее напряженный кулачок ладонью:

— Оставайся! Спасибо тебе огромное! И… — она улыбнулась. — Буду должна!

Понедельник, 16 ноября. День

Щелково-40, проспект Козырева

Басистый гул ускорителя привычно опадал, затмевая посторонние шумы. Я осторожно переступил толстую вязку кабелей, и вышел из технического отсека, аккуратно захлопнув дверцу.

— Шеф, — приглушенно спросил Киврин, оглядываясь, словно в кино про шпионов, — а настоящую… э-э… машину времени когда тестировать?

Молча обойдя хронокамеру, я глубокомысленно воззрился на двухметровую стеклянную панель. Поднял голову — сверху над кубической камерой нависал составной электромагнит, похожий на шляпу с полями. А прямо будто из пола…

Я опустил взгляд на нижние катушки, похожие на гофрированный воротник-горгеру. Их секции плавно сходились и раздвигались, формируя поле нужной конфигурации.

— Володь… — мой голос был негромок. — Наверху ничего не знают о том, до чего мы тут додумались.

— К-как? — ошалел зам. — Но ты же…

— Ну, да, должен был! — кисло поморщился я, чувствуя подступающее раздражение. — Побоялся! Мне еще только «Терминаторов» не хватало…

— Ага… — соображал Киврин. — Агаганьки… — он встрепенулся. — Тогда я соберу все материалы по той теме — и засекречу, на хрен!

— В обход первого отдела, понял? — глянул я исподлобья. — Знать должны только те, кому положено — мы!

— Понял, шеф! — посерьезнел зам, и тут же схохмил: — Начинаю действовать без шуму и пыли, по вновь утвержденному плану!