Пришелец
Шрифт:
— Не пора ли нам идти дальше? — спросила она. — Мы успеем поговорить обо всем, когда выберемся из этой дыры.
Однако широкие уступы пещеры, словно ступени, специально выдолбленные для шагов гигантов, уводили путников все глубже в недра подземного мира.
Они осторожно продвигались сквозь леса гигантских мхов, высоких, как саженцы, громадных, бледно-лиловых поганок, зонтиками раскинувшихся над головами.
Им то и дело приходилось преодолевать подземные ручьи, встречавшиеся на пути. Один раз пришлось переходить ледяную стремнину. Другой раз они прошли такой поток по воздвигнутому самой природой мосту, дугой изогнувшемуся над потоком. Впрочем, действительно ли здесь поработала одна природа? Лично Содаспес был в этом не уверен. Он нагнулся, обследуя мост в мерцающем свете. Никаких следов ручной работы! И тем не менее сомнения не оставляли его.
— Три разновидности гномов остались в этом мире, — объяснил он, и в голосе его не слышалось радости. Черные гномы, наши отъявленные враги, давно потерявшие добрые чувства к людям. Красные гномы, о которых редко услышишь теперь, и тем более редко увидишь. О проделках и проказах их порой ходят легенды. И лишь старые серые гномы преданы статуту, однако о них и вовсе не слышно в наши дни.
Уже прошло несколько часов, как путешественники брели из пещеры в пещеру. За все это время они не встретили ни единого существа из тех, что остались наверху, ни одной засады Черных гномов. Тогда они решили, что гномы не пустились в погоню, просто не решившись последовать за ними в пещеру. Но почему? Вот в чем загадка. Костер у входа все равно не сдержал бы их надолго. Они могли засыпать его пылью, забросать грязью… Неужели они испугались проникнуть в подземный мир, который итак был их домом?
А вдруг там, в глубине, таилось то, чего боялись черные гномы?
Это случилось вскоре после того, как путешественники преодолели очередную залу в анфиладе пещер. Округлый свод изогнулся над их головами. Спотыкаясь во тьме, люди брели наугад. Перед ними возвышались кучи камней. Казалось, тронь такую — и начнется камнепад. Аргира оступилась, зацепившись за что-то мечом.
Это оказался змеиный хвост, только намного длиннее, чем у любого змея из проживавших на этой планете.
— Я думала, он живой, — призналась девушка.
Приглядевшись, можно было заметить, что перед ними нечто не совсем обычное.
Лучник подверг обнаруженный предмет более пристальному осмотру.
— Кажется, это часть хребта, — произнес он наконец.
— Какого хребта, горного? — спросил Морган.
— Нет, по всей видимости, это хребет животного. Наверное, какая-то окаменелость.
В этот самый момент в груде камней внезапно вспыхнули глаза, и вот уже ни у кого не оставалось сомнений, что это ожила та самая «окаменелость», о которой только что шла речь.
Глаза вспыхнули ярким пламенем, как будто вдали, в глубине тоннеля зажглась пара костров.
Все пришло в движение. Путники стали пятиться и расступились в стороны.
То, что они приняли за камень, поднялось, выгибая шею. Громадные челюсти раскрылись над их головами, глаза вспыхнули, точно два маяка, разливая свет по пещере.
— Дракон! — закричал кто-то, и тут же одновременно это слово возникло в голове у Моргана. Он инстинктивно подумал о драконах, хотя никогда в жизни их не видел и даже не предполагал, что они могут существовать. Он подумал о Зигфриде, герое своего детства, и о драконе Фафнире. Но дело в том, что Зигфрид и Фафнир — сказочные персонажи, а эта тварь — совершенно реальная. Перед Морганом поднялось какое-то гигантское ископаемое, исполинский ящер, обитатель подземных глубин.
И главное — это существо разговаривало, чему Пришелец уж совсем не мог поверить! Глубоким замогильным голосом, подобным отдаленным громовым раскатам, оно произнесло:
— Что вы, племя людей, делаете в моем подземном мире? — прогромыхало чудовище. Голос его звучал, точно эхо подземного взрыва. — Или вам мало места там, наверху, что лезете в мое подземелье?
Глаза вспыхнули еще раз и голова нависла над людьми, раскачиваясь в воздухе.
— Не пора ли вам податься назад, в свой мир, оставив глубины Дзармунджунга в покое…
Содаспес, стоявший возле Моргана, тут же обратил внимание на это имя. Лицо его, бледное, как молочный известняк, блестело от пота, как, наверное, и у всех остальных, но при упоминании этого имени у него появилась надежда.
— Дзармунджунг, — благоговейно прошептал маг, не веря собственным ушам. Его голова тут же повернулась к старому Коньену, который, как и все остальные, был готов пуститься в паническое бегство, но вовремя остановился и обернулся в том же направлении, что и молодой чародей.
— Дзармунджунг? — повторил старый бард. Затем пристально взглянул на рептилию, прямо в ее большие, как блюдца, светящиеся глаза. — Так это ты, старый дракон?
Чудовище опустило голову, присматриваясь.
— Ну, я, — произнесло оно утробным голосом. — А кто здесь назвал меня по моему древнему имени?
Коньен тут же торопливо шагнул вперед, хотя Морган не мог не отметить, что у него тряслись колени. Коньен к тому же предусмотрительно выставил перед собой лиру.
— Я Коньен — певец, посвященный в барды. Неужели это вы, Ваше Всемогущество, пережили столько веков? И Вы по-прежнему не имеете ничего против статута?
— Да, я жив, — медленно отвечал дракон. — А ты что, в самом деле бард из рода людского? Странно… ах да, статут. А кто вы такие, чтобы заводить со мной разговор на такие темы и тревожить мой хвост? Говори, ты что, не боишься старого Дзармунджунга, раз вторгся в его пределы?
Коньен попытался что-то объяснить говорящей рептилии, но Морган не понял ни слова из его объяснений. Он стоял, потрясенно взирая на происходящее. Не то чтобы его так удивило увидеть перед собой говорящую, почти окаменелую рептилию, ибо в таких чудесах нет недостатка в межзвездных мирах. Бойджиары — рептилии с Тау ничуть не напоминали этого гигантского ящера. Они были телепатами и с легкостью обходились без языка. Каким же образом устроены речевые органы этого чудовища: челюсти и язык? Удивился Морган совсем по иной причине: Дзармунджунг был одним из говорящих животных, о которых повествовали древне-кофирские легенды. Когда-то, согласно этим мифам, человек поделил этот мир с гигантскими животными, наделенными разумом и даром речи. Веками их считали исчезнувшими с лица земли, и теперь только старые сказки сохраняли память об этих животных. И вот — оказывается, сохранился один говорящий дракон!
— Добро, добро, — говорил тем временем дракон. — Подойдите-ка поближе, люди.
Коньен вздрогнул, и путники, один за другим, робко и неуверенно потянулись к нему, как гости к столу гостеприимного хозяина.
Два огромных глаза остановились на Аргире.
— Хо! Неужели ты собираешься проткнуть меня этой соломинкой? — спросил он, указывая на меч.
Амазонка отважно кивнула в ответ, встряхнув кудрями.
— Ошибка вышла, извини, Праотец Змеев, — вздохнула она.
Дракон изогнул шею, вглядываясь в девушку. В глазах его промелькнуло что-то человеческое, он смотрел на нее с юмором и удивлением.