Пристанище для уходящих. Книга 2. Обреченность

Павлова Виктория

– В «Оазисе»? – Джош удивился.

– Нет, в «Черном коте», – неохотно призналась я.

– Что же за дыру ты нашла?

Пока не наделала глупостей, я швырнула мешок со льдом в раковину и рванула к двери. Только бы Джош не хватал. Адский коктейль тогда родится в моей голове.

– Эй, эй, стой, – он кинулся за мной. – Да подожди же, Скай. Блин, да чего ты все время злишься? Я же помочь хочу.

– Ты помог! – я пронеслась по коридору, но у выхода из офиса так резко остановилась, что Джош чуть не налетел на меня. – Отвез меня в больницу, накормил, работу нашел. Я устала. Я не знаю, что делать, – меня душили

ярость и гнев, но Джош был тут совершенно ни при чем. Я злилась на себя, за то, что все делала неправильно и никак не могла нащупать верный путь.

– Для начала не стоит бродить по улице с расквашенным носом. Блин, это я виноват, – он протянул руку, но не дотронулся. – Босс вроде как меня главным назначил над стажером. Над тобой, понимаешь? В выходные офис будет закрыт, и куда ты пойдешь? Если тебя арестуют за бродяжничество, ты не выйдешь на работу, мне придется выплатить за тебя залог, работу прогуляешь, босс сделает выговор. В общем, все вокруг будут недовольны.

Я фыркнула, заныл разбитый нос. Если меня арестуют и увидят поддельные документы… Посадят в тюрьму? Выяснят настоящую личность, и все старания пойдут прахом.

– Ладно, – свело скулы от злости на себя, на свою дурацкую жизнь, на глупость, которая не дает принимать верные решения и быть собой. На обреченность вечно ходить по кругу, наступая на пятки своим ошибкам. Я вцепилась в Джоша в надежде успокоить безумный кавардак эмоций, поддавшись его жизнелюбию и оптимизму. Он удивился моему жесту, но виду не показал, просто уверенно перехватил мою руку и наполнил верой в свои силы. У него было решение. Джош всегда знал, что делать. – И что ты предлагаешь?

– А драться не будешь? – он похлопал меня по руке. Легкая вина, которую он ненадолго испытал, уже превратилась в нетерпение и самодовольство. Точно, что-то задумал, но сопротивляться сил не было.

Мы спустились на парковку, и он усадил меня в машину. Правда после пришлось вернуться в офис и забрать из туалета мой рюкзак. Через двадцать минут мы остановились у симпатичного двухэтажного домика с большим садом. В свете фонарей он выглядел как иллюстрация к сказке. Из-за низкой изгороди виднелись аккуратно подстриженные газоны и разноцветные клумбы. Кто бы ни жил в этом доме, он очень любил цветы.

– Пошли, – позвал Джош, открывая калитку.

– А нам туда можно? – я несмело выбралась из машины.

– Странный вопрос от человека, который спал в чужом амбаре. Не думал, что тебя смутит жалкая изгородь. – Он улыбался до ушей и подпрыгивал от нетерпения. – Давай же, тебе понравится.

– Кто здесь живет? – я в нерешительности косилась на дом и на клумбы.

– Моя мама и сестры. Пошли.

– А они не будут против?

– Да пошли уже, – Джош нетерпеливо махнул рукой.

Мы прошли по узкой дорожке и завернули за угол. Там стоял еще один маленький домик, затерявшийся среди зелени. Явно самодел, больше похожий на пристройку к дому или гараж, но уютный и аккуратный.

– Так, так, где-то же был, – бормотал Джош, шаря под входным ковриком и в траве вокруг входа. – Ага! – он торжествующе воскликнул, потрясая ключом, и я вздрогнула. Он распахнул дверь. – Заходи. Добро пожаловать! – гордо провозгласил Джош и включил свет.

Я топталась при входе, растерянно заглядывая в проем. Джош закатил глаза.

– Думаешь, я затеял все ради того, чтобы затащить

тебя в постель? Знаешь же, ты не в моем вкусе.

Щеки запылали. Так я не думала, но все равно смутилась. Джош нетерпеливо постукивал ногой по маленькому крылечку, и я рискнула зайти. Домик состоял всего из одной комнаты со светлой плетеной мебелью. Стеклянные двери напротив вели в сад.

– Это твой дом?

– М-м-м, нет. Твой, – твердо сказал Джош.

– Что? – вот уж огорошил, так огорошил.

– Я жил тут раньше, но уже давно не живу. Домик пустует, – он небрежно прислонился к стене у входа. – Вот я и подумал, может, тебе пригодится, чтобы не спать на улице. Или на документах в офисе, – он хохотнул.

Я застыла посреди комнаты, пока Джош демонстрировал удобства: открывал дверцы кухонного шкафчика и платяного. Потом он скрылся за маленькой дверцей, послышалось журчание.

– Вода в ванной есть, – вынырнул он обратно. – Я сам здесь все налаживал, а потом прожил три года. Ничего не ломалось. Но если вдруг сломается, ты мне скажи.

Бескорыстное великодушие Джоша казалось подарком с небес в самый черный период жизни. Если я сейчас что-нибудь скажу, то не смогу скрыть дрожи в голосе.

Показав все, что можно, Джош вопросительно посмотрел на меня. Его выражение лица постепенно изменилось, превратившись в вежливо-сосредоточенное.

– Ну, лады, – мягко произнес он и положил ключ на столик. Он тихо звякнул о деревянную столешницу. – Тогда я пойду, а ты лучше посиди тут пару дней. Пока нос не заживет, – он поморщился. – Я тебе сюда документы привезу. – Перед выходом он обернулся. – Отдыхай, – и скрылся за дверью.

– Спасибо, – запоздало пробормотала я в дверь.

Я еще раз оглядела домик. Одна комната-студия: спальня, кухня, распашной плетеный шкаф. В шкафах стояла посуда, лежало постельное белье. За маленькой дверцей обнаружился туалет и миниатюрная душевая кабинка. В мыльнице лежало нежно-салатовое мыло, а на вешалке висело желтое полотенце, как в настоящем доме. Мыло пахло фиалкой, а махровое полотенце свежестью, будто его только что повесили.

Это и есть настоящий дом. Место, куда возвращаются вечером. Уходят утром, а потом опять возвращаются, если не теряют раз за разом. Тишину нарушил сдавленный звук, и я не сразу поняла, что он рвется из груди. Ее будто стянуло железными обручами, воздуха не хватало, щипало глаза. От ванны до стеклянных дверей оказалось всего восемь шагов.

На газоне, залитым лунном светом, стало легче. Конечно, это всего лишь очередное временное пристанище, не мой дом, но теперь мне есть, где спрятаться.

***

Ночью я проснулась от гулкого стука. Землетрясение! Когда сердце перестало колотиться и зрение прояснилось, я почувствовала себя идиоткой в банном халате посреди тихой и пустой улицы. На небе перемигивались звезды, а тяжелая поступь преследования слышалась лишь в моей голове.

Утром я не знала, что делать: ехать в офис или ждать Джоша. Возможность принять горячий душ, постирать белье и причесать волосы отвлекали от мысли, что я прогуливаю работу. Рана под пластырем и не думала заживать, даже наоборот – воспалилась. В детстве я частенько откуда-нибудь падала, но почти всегда отделывалась синяками и шишками. Что делают с ножевыми ранениями? Травы, наверное, уже не помогут, но все равно надо выбраться за город и насобирать.