Присвоенный
Шрифт:
Глаза волка, сияющие и золотые, были прикованы к ней. Как солнце, подумала она. И хотя он навострил уши, шерсть на загривке была в состоянии покоя, дыхание оставалось ровным, а гибкое тело пребывало в состоянии расслабленности.
– Привет, – мягко сказала Лидия, опускаясь на землю.
Она постаралась оставить дверь открытой на всякий случай, если она ошибочно прочитала его поведение. Но она знала, что это не так.
– Ты выглядишь намного лучше. Я приготовлю тебе ужин сегодня вечером. А завтра... мы отпустим тебя туда, где твое
Волк опустил голову и сделал шаг вперед. А потом еще один. Одно его ухо дергалось, как будто чесалось, и он облизал челюсть.
Лидия протянула ладони.
– Ты выглядишь намного лучше. Ты будешь жить.
Слезы, катившиеся по ее щекам, падали на землю, пока она говорила с ним.
Волк остановился в нескольких дюймах от ее рук, и она потянулась к нему, коснувшись его плеча.
– Ты же знаешь, кто я, не так ли? – спросила Лидия. – Да, да, ты знаешь.
Самец двинулся к ней, его уши теперь были легкими и расслабленными, шерсть казалась одновременно жесткой и мягкой, когда он прижимался к ласковой руке, которую она ему предлагала.
– У тебя был охренительный врач, – прошептала Лидия. – Я хочу, чтобы ты это знал. Охренительный врач спас тебе жизнь.
Глава 26
Позднее Дэниэл задавался вопросом, что именно привело его к задней части главного здания «ПИВ». Он был в сарае с оборудованием, работал над квадроциклом, ремонтировал топливный бак, когда что–то потревожило его инстинкты. Он отмахнулся от ощущения, как от мухи, но не мог избавиться от покалывания.
И игнорировать тоже.
Все стало понятнее, когда он подошел к крыльцу, выходившему на озеро... и посмотрел вниз на подобие вольера.
Там, внутри загона, Лидия сидела на корточках перед волком, ее голова была рядом с головой животного, руки на его теле, пока он кружил, кружил, кружил перед ней. Эти двое не обращали внимания на мир, слезы текли по лицу Лидии, падая на синие джинсы.
Первым инстинктом Дэниэла было оттолкнуть волка. Но не для того, чтобы спасти ее.
А для того, чтобы стать объектом ее ласки.
Вместо того чтобы поддаться ревности, он остался на месте, так же попав под ее чары, как и животное – об этом колдовстве предупреждал Рик, и его Дэниэл испытал на себе, оно цвело в воздухе, как если бы Лидия была чем–то святым и излучала благодать.
Дикое животное смиренно покорилось ее раскрытой ладони.
Как и Дэниэл.
Вот только он не хотел, чтобы его приручили. Он не мог себе этого позволить, даже если бы захотел этого.
Выругавшись, он отступил… понимая, что пора вернуться к работе. Подойдя к своему байку, он вскочил на него, завел двигатель и двинулся по подъездной дороге, чтобы убраться с территории «ПИВ». Выехав на объездную дорогу, Дэниэл повернул налево и разогнал «Харлея» до присущего ему рёва.
Холодный воздух приятно касался его лица, а вибрация руля в его руках была настолько знакомой,
Видели? В конце концов, он был свободен.
По крайней мере, в этом он убеждал себя. На самом деле все обстояло иначе. Утренние воспоминания непрестанно накрывали его мысленный взор осколочными кадрами, худшим из которых был образ Лидии на полу рядом с трупом.
Дэниэл никогда не забудет, как обнимал ее, обнимал и смотрел поверх ее головы на то, что этот мужчина сотворил с собой. Учитывая все, что Дэниэл видел в своей жизни, можно было бы подумать, что он лучше справится с этим дерьмом. Вместо этого оно преследовало его.
Хотя дело было больше в Лидии.
Он не хотел, чтобы она видела подобные вещи. Никогда.
Впереди показался центр города, какой–никакой, и, подъехав к закусочной–продуктовому–магазину, он зарулил на почти пустую парковку и посмотрел на часы. Почти два часа дня.
Черт возьми, он чувствовал себя так, будто сейчас три часа ночи.
Войдя в продуктовую половину здания, Дэниэл подошел к кассе. Когда кассир оторвалась от книги, которую читала, женщина улыбнулась ему так, будто выловила хорошую рыбу из, как ей казалось, пустого пруда.
– Привет, Дэниэл. – Она пригладила свои светлые волосы, покрытая лаком шевелюра напоминала рожок мягкого мороженого. – Как дела? Я Сьюзен, если вдруг ты не помнишь.
Он чувствовал, что ему нужно поздороваться.
– Привет.
– Ищешь лотерейные билеты?
– Нет. Я пришел за…
– Потому что ты еще тот счастливчик.
– Правда? – Он спросил только потому, что почувствовал, что сейчас от него требуется определенный обмен любезностями, прежде чем он сможет что–либо купить. – Я не уверен, что могу что–то сказать по поводу собственной удачливости.
Лжец, сказал себе мысленно.
– Может, поэтому тебе и везет, – заключала женщина.
– В смысле?
– Удача, она как кошка. – Сьюзен погрозила ему указательным пальцем, как будто поправляла несмышленого ребенка. – Чем настырнее ты бежишь ее, тем больше она ускользает от тебя. Ты можешь преследовать то, что тебя не хочет, но ловишь только то, что хочет оказаться в твоих руках.
Он вспомнил, как Лидия гладила мягкий волчий мех, как ее пальцы путались в густой шерсти, ее красивое лицо светилось скорбью по человеку, который, вероятно, заслужил ее любовь, но не получил ее.
Дэниэл был готов поспорить, что она винит себя, словно будь ее чувства иными, ветеринар остался бы жив. Хотя ее вины не было ни в чем.
– Или твой кошелек, в зависимости от обстоятельств.
Он очнулся от своих мыслей.
– Что?
– Твой кошелек – то место, где тебе нужна удача.
– Ты права. – Он указал ей за спину, но не лотерейные билетики, сверкающие полосками стирающейся фольги. – Я бы хотел пачку красного «Мальборо».
– Крепкие или помягче?
– Все равно… вообще, дай две пачки. И зажигалку.