Присяга леди Аделаиды

Вуд Генри

— О, очень хорошо! — отвечал лорд Дэн, которому, по-видимому, было не совсем приятно, что его дружеские предложения были отвергнуты. — Я не стану беспокоить его более; он может придти ко мне, когда ему будет угодно. А каков бедный матрос?

— Он тоже еще в постели, — закричала Софи: — лентяй! Но эти матросы любят валяться, когда представится случай. Порядочно пришлось мне потрудиться с его — головой вчера. Наверно, я пробилась с нею целый час, и он сам не понимает, как он ее ушиб. Он, должно быть, стукнулся обо что-нибудь с острым концом. Прощайте,

милорд, если уже вы уходите. Благодарю, что зашли.

Когда лорд Дэн отправился из гостиницы к городу, Лидни приближался к «Отдыху Моряков» с берега. Лорд Дэн не смотрел в ту сторону и, следовательно, не приметил его.

— Кто этот господин? — спросил Лидни хозяйку, которая проводила лорда Дэна до дверей и смотрела ему вслед.

— Лорд Дэн.

— Лорд Дэн! — с удивлением повторил Лидни, — как он моложав!

Софи несколько обиделась за лорда Дэна.

— А вы разве думали, что он стар? — спросила она. — Почему вы это думали?

После непродолжительного молчания Лидни захохотал.

— Вы мне говорили, что лорд Дэн — глава Дэншельда, и мое воображение тотчас представило мне почтенного человека, с волосами белыми, как у пассажира наверху, или еще белее. А это высокий, красивый мужчина и очень моложавый.

— Все Дэны были таковы.

— Это уж, верно, в их роду?

— Да. Он пришел узнать о вас и старом господине, хотел его навестить и предлагал свои услуги. Я передала это мистеру Гому, но тот не захотел его видеть, и его сиятельство ушел очень недовольный.

— Может быть, он его примет, когда встанет.

— А может быть, и нет, — отвечала бойкая Софи. — Лорд Дэн сказал, что он не придет больше; если мистер Гом желает его видеть, он может придти к нему. Я должна сказать, что ваш друг поступил не весьма вежливо.

— Я полагаю, что это вовсе не относится к вежливости, мистрисс Рэвенсберд. Может быть, мистер Гом был физически не способен принять лорда Дэна, по крайней мере, так показалось мне сегодня утром.

— Почему же он не пригласит доктора?

— Я советовал ему это, он отказался, говоря, что ему нужны только спокойствие и тишина. Я думаю, что он прав; он не болен.

— А как же его обед? — с досадой продолжала мистрисс Рэвенсберд. — Я сама ходила незадолго до прихода лорда Дэна спросить, чего он хочет, жареного ли цыпленка или суп, но он проворчал, что ему не нужно никакого обеда, и просто не хотел мне отвечать. Может быть, вы постараетесь узнать, сэр.

Лидни засмеялся и побежал наверх, говоря, что, может быть, больной и ему не будет отвечать.

Комната, в которой лежал мистер Гом, была очень удобная и спокойная, лучшая в «Отдыхе Моряков»; мистрисс Рэвенсберд называла ее парадной комнатой. Кровать стояла на дальнем конце, против двери, а камин находился в середине, между дверью и комнатой. Если бы не постель, эта комната могла быть красивой гостиной, но Софи украсила ее на свой французский вкус. Мебель была красного дерева, занавески у постели и окон были из синей шерстяной материи. К камину был придвинут диван, среди комнаты стоял круглый

стол, боковые столики и другая мебель — у стены. Большая некрасивая балка шла через потолок, это правда, но она не портила убранство комнаты. Лидни занимал комнату на противоположной стороне коридора, комнату небольшую и мало меблированную. Мистрисс Рэвенсберд втайне желала, чтоб ее постояльцы поменялись комнатами. Она намекала об этом в своем пристрастии к молодому человеку, а он с своим обыкновенным добродушием и непринужденностью отвечал, что его комната была раем в сравнении с спасательной лодкой. В конце коридора была гостиная, выходившая к морю. Лидни занял эту комнату и ему подавали туда завтрак и обед.

Больной лежал в постели целый день. В сумерки Ричард Рэвенсберд вошел туда и нашел комнату совершенно темной. Тяжелые занавески были задернуты у окон из-за слабых глаз больного, огонь в камине потух. Рэвенсберд развел его и спокойно подметал на каминном ковре, когда мистер Гом вдруг обратился к нему.

— Какого рода эта местность?

— Что прикажете, сэр? — спросил Рэвенсберд, обернувшись.

— Какого рода эта местность?

Рэвенсберд, вероятно, спрашивал себя, в каком смысле был задан этот вопрос, общественном или политическом. Но он не спрашивал.

— Местность довольно скучная, — ответил он. — Кроме тех случаев, когда она оживляется таким происшествием, какое случилось вчера, или браконьерством, или контрабандой. Впрочем, теперь контрабандистов почти нет. Отсутствие лорда Дэна, продолжавшееся несколько лет, не сделало Дэншельд веселее.

— Этот лорд Дэн, кажется, здесь первое лицо, как я слышал от моего товарища-пассажира?

— О, да, сэр! Дэны были владельцами Дэншельда с незапамятных времен, и жили они очень парадно. Но когда замок был заперт, это очень повредило здешней местности. Настоящий лорд Дэн не жил здесь.

— Почему же?

— Он поехал за границу, как только сделался наследником, и долго не возвращался. Он был в отсутствии лет восемь или девять, а может, быть и больше, время летит. Думают, что он теперь останется, я сам так думаю; он совершенно преобразовал все хозяйство в замке.

— Он женат?

— Нет, сэр. Его сестра, мисс Дэн, живет с ним в замке как хозяйка.

— Может быть, вы сообщите мне, о чем вы говорите? — закричал больной после некоторого молчания. — У лорда Дэна нет сестры.

— Есть, сэр, и она живет с ним, как я вам говорю, в замке.

— А я вам говорю, что у него нет сестры, — раздражительно отвечал больной, хотя его тон был замечательно тих и спокоен во все время. — Я помню, что встречал в Париже мистера Дэна, это теперешний пэр, у него не было сестры.

Ричард Рэвенсберд имел обыкновение, когда люди настаивали на каком-нибудь ошибочном предположении, не противоречить им. Так сделал он и теперь. Он вытянул шею, чтоб взглянуть в лицо больному, будучи уверенным, что на этом лице выражается упорство, но ему это не удалось: верхняя часть лица была под малиновым зонтиком, а нижняя часть под одеялом.