Притворная дама его величества
Шрифт:
Я говорила себе: это работа. И старалась не смотреть, что именно за пятно я оттираю. Это делают уборщицы и санитарки, я ничем не лучше их, разве что умнее и успешнее. Но где теперь мой ум и успех? И на секунду я даже подумала, не лучше ли мне согласиться на королевский двор?
Нет, не лучше. Это сейчас, когда я пытаюсь оттереть отвратительные следы со скамейки и пола, мне кажется, что альтернатива не хуже. Очень скоро я изменю свое мнение, когда окажется, что я завишу не только от честности того, кто мне платит, но и от умения врача. Я макала тряпку, которой мало что могло помочь, в омерзительную уже воду, выжимала ее, оттирала грязь снова. Тело болело — эта
— Ну, расстаралась, — услышала я голос хозяйки. — Сегодня же снова так же будет. Иди-ка поешь. Что, к отцу передумала ехать?
Я не успела сообразить, что ответить, как она продолжила:
— Оно и правильно, снегопад, зверье попряталось, так и не доедешь еще, сожрут, — непонятно сказала она, и я отнесла ее предупреждение на счет тех странных тварей. — Иди ешь.
Стакан теплого молока и половина краюхи хлеба. Я приказала себе не думать, в чем измазаны мои руки, но увидела в углу рукомойник. Моему счастью не было предела — хоть немного гигиены, и меня тянуло переодеться, принять ванну, расчесать волосы. Не здесь, но в замке. Дойду ли я до него?
Трактир просыпался. Мне нужно было спешить. Хлопнула дверь, кто-то явился, еще немного — и времени у меня совсем не останется.
Я отставила кружку, подняла голову и встретилась взглядом с молодым мужчиной. Он стоял возле двери, растерянно оглядываясь, словно впервые в жизни очутился в такой помойке, и я сочувственно улыбнулась. Или скрыла под сочувствием некоторую издевку: местная одежда уродовала людей, и если женщины еще смотрелись в обезображивающих тела платьях, то мужчин придурь законодателей моды не пощадила. Что есть слово «красота»? Сегодня монобровь, завтра ниточка. Сегодня плоский зад, завтра гусиная попа. Сегодня — там, в моем мире — тоже ходили небритые мужики, накрашенные немного, только вместо колготок на них были джинсы. А я не права — в чужой монастырь со своим уставом не ходят.
Но если бы с мужчинки снять сияющее убожество, постричь, вытащить на склон, поставить на лыжи или хотя бы усадить за столик уличного кафе — если бы, тогда я могла бы задуматься о том, что считалось «вечным» — семья, любовь, какие-то отношения, выходящие за рамки не обязывающих встреч и деловых. С поправками на то, что совместная жизнь не со смазливой мордашкой. Хозяйка занялась важным гостем, а я выскользнула за дверь.
Мне предстояло вернуться в замок, и я с опаской косилась на небо. Оно светлело, метель ослабела, мороз тоже спал, а я сказала себе — понемногу спорта, и, подобрав кошмарную юбку, нарушив все рекомендации тренеров разом, потрусила к замку. Холод полностью убрал боль, а может, туфли уже разносились достаточно. Кому бы они ни принадлежали — я мысленно желала их хозяйке долгой жизни и носить эти туфли до конца ее дней.
Меня никто не видел, а если и видел, то я мало кому была интересна. Больше всего я опасалась сейчас не людей, а того, кто мог спикировать на меня сверху, но как я ни озиралась, ничего не увидела. В замке местами горели огни, и я не могла сказать — спит он или уже давно бодрствует, но во дворе уже стояла карета, запряженная двумя крепкими лошадьми.
— Вон она, вот же девка гулящая! — услышала я чье-то ворчание, но даже не оглянулась. Мне все равно ничего не сказало бы лицо этого человека, кем бы он ни был. — Но что ждать с такой-то матерью?
— Мариза! — вот это кричали уже мне, и пришлось обернуться. — Переоденься, позорница! Переоденься, ехать пора!
Глава
Я застыла, но не дольше, чем на пару секунд. Принимать решение надо было мгновенно. Мне никто не сказал, когда мой отъезд, сегодня, значит, сегодня, и даже если бы я осталась в деревне — не факт, что меня бы там не нашли. Мое тело, очевидно, не отличалось кротким нравом, девица была неосмотрительна и глупа. Больше, чем необходимость куда-то ехать прямо сейчас, меня поразила мысль, что Мариза уже может нагулять себе в деревне проблем.
Где-то там, наверху, меня решили наказать за какие-то прегрешения.
— Что застыла, вот дура-девка! Иди переодевайся, кому сказал?
Может, кучер или кто-то еще. Я, стараясь не переходить на бег, к тому же меня немного вымотала дорога от деревни до замка, зашла внутрь и по памяти, какой-никакой, пошла к себе в комнату.
Знать бы еще, во что переодеться… Впрочем, эта проблема разрешилась просто: нужная одежда лежала на моей постели — дверцы этого шкафа были распахнуты. Я подошла и в некотором обалдении уставилась на груду тряпок. Хотела бы я знать, как это надевать! Да ладно «как» — хотя бы в каком порядке!
Юбки. Еще юбки. Рубашка. Что-то вроде жилетки. И куртки, но короткой, и сшитой из того же материала, что и одна из юбок. Сомнений не вызывали лишь чулки и плащ… и, да, корсет. Который… и как, хотела бы я знать, его надеть? Раз он затягивается сзади?
А еще куда-то нужно было спрятать то, что я, так скажем, собрала себе в дорогу. Я уже успела обнаружить, что в здешней одежде нет карманов, но ведь как-то же они с собою носят… что-то? Хоть носовой платок или ту же туалетную бумагу, или что там ее заменяет. Может, здесь есть сумки? Ведь должны быть?
— Мариза! — я почти подпрыгнула, услышав этот голос. Никакого мне уединения… Я торопливо сунула свой сверток под подушку. — Ну что ты стоишь? Раздевайся!
Давешняя женщина… как ее зовут, хотела бы я знать, или нет, мне безразлично — махнула мне рукой, и я послушно начала стягивать с себя платье.
— Ох, ну что же ты… дай-ка я, — сказала она нетерпеливо и принялась меня, словно ребенка, раздевать. Смешно, конечно, но сейчас это было ужасно кстати.
Наконец общими усилиями мы меня раздели, и я даже умудрялась не дрожать, когда эта милейшая, в общем-то, женщина ткнула пальцем в длинную, похожую на ночнушку, рубашку, и мы с ней начали процесс обратный.
Потом она взяла корсет — тот зацепился за подушку, она сдвинулась, и я увидела край показавшегося из-под нее моего свертка.
Я испугалась. Не пощечин, а того, что она могла понять, что я что-то спрятала, и поднять шум. Лишиться средств мне не хотелось, оборонять их было нечем. Но женщина или ничего не заметила, или уверенно сделала вид.
Она помогла мне затянуть корсет. В той жизни моя фигура была далека от журнального идеала, но кого это волновало, когда я носила на ней футболки стоимостью в среднюю зарплату по стране. Тело Маризы было красивым. Не то чтобы я с радостью обменяла бы свою крепкую костистую тушку на грудь третьего размера, тонкую талию и широкие бедра, но — красивым по мнению людей. И теперь эта талия была беспощадно сдавлена, грудь засунута в подобие деревяшки, и ходить нормально в этих килограммах было нельзя никак. Я ощутила себя на месте беременной двойней женщины — адская тяжесть. Но зато на ногах у меня были отлично разношенные туфли — будем видеть плюсы там, где их, может, и нет, усмехнулась я. И не будем думать о куче болезней, с которыми я могу добраться до столицы и там благополучно скончаться у королевских ступней.