Притяжение II
Шрифт:
Сама того не заметила, как, стоя в раздевалке, улыбалась, накрыв ладонью живот.
– И что это ты сияешь? – Одри вывела меня из оцепенения. Удивленно уставилась на подругу, – у нас занятие сегодня, – помогла она.
– А, прости. Забыла. Просто хорошо позанималась. Кажется, я даже смогу полюбить танцы. Не знаю, насколько это взаимно, но мне нравится.
– Учитывая твою идиотскую улыбку, – натягивая чулки, усмехнулась она, – у вас с ними всерьез и надолго. Но мне нравятся эти перемены.
Перемены переменами, но там, за пределом ярко освещенного танцевального зала, окруженного зеркалами, манящего
– И от чего такие перемены? – Одри была готова. Тренировочное платье ей очень шло. С такой фигурой только и носить обтягивающие вещи.
– Вспомнила о насущном. Сегодня приходила Миссис Эллингтон.
– Ого. И что хотела? Как Генри?
Я бросила на подругу недоумевающий взгляд и, скидывая тренажерную форму в сумку, заметила, как бы между прочим.
– Тот самый, который мне сердце разбил? – ни тени раскаяния на лице Одри, только кивнула. – Говорит, что плохо. А Алисия хотела, чтобы я помогла ей с Тринити.
– Как помогла?
– Ну, я сама плохо поняла. Судя по всему, кто-то осуществляет рейдерский захват, – собравшись, присела рядом с подругой, уже готовой к репетиции и разминающей стопы.
– И что ты думаешь по этому поводу? Хочешь помочь?
Меня удивил странный энтузиазм подруги по этому вопросу. Только бы не стать параноиком. Мы с ней прошли огонь и воду. Да что там, она моя сестра, пусть и не по крови. Стыдно скрывать от нее беременность и правду о Генри, но куда более стыдно думать, что она может иметь какой-то интерес в этом деле.
– Не знаю. Я, правда, не знаю, – запустила пальцы в волосы и уперлась локтями в колени. Подруга, сочувствуя, погладила меня по голове.
– Думаю, тебе стоит помочь ему.
Повернула голову. Сощурила брови. Получила в ответ ободряющую улыбку.
– Ты нужна ему, Амелия. И нужна Тринити.
– Да, Господи, даже ты можешь купить эти треклятые акции, на кой черт сдалась именно я? Почему нельзя было попросить об этом свою сестру, няню, дом работницу, да Бернарда, на худой конец?
– Потому что только ты любишь Генри и только тебе можно доверять, – подруга говорила так, как будто это само собой разумеющееся. – Не понимаю, почему ты медлишь. Впрочем, решать тебе. Дело действительно пахнет нехорошо. Нужен ли тебе принц, если он станет нищим?
– Принц женат. И это все перечеркивает, – я горестно вздохнула. От хорошего настроения не осталось ни капли. – А где Итан? Вы двое…
– Пресса предпочитает умолчать данный факт, но вы обязательно получите эксклюзив в скором времени, – она загадочно улыбнулась. – Он опаздывает. Как и всегда.
– Хорошо потренироваться, – я завистливо следила, как подруга удаляется. Волшебные два часа танцев у нее только впереди. А со мной лишь боль в руках, спине и тяжесть в ногах. Эти стойки даются очень тяжело. Со стороны кажется – парят себе пары над паркетом, с такой легкостью и грацией, будто на кровати с бока на бок переворачиваются. Ноги задирают выше головы, в поддержках крутятся. Сколько же за этой легкостью трудов и боли стоит – уму непостижимо. А чего стоит держать осанку, словно проглотила палку?
С этими мыслями я вернулась домой, приняла горячий душ и уснула. Как сладок сон, когда тело ломит от усталости. «Нужно будет купить машину», – подумала я перед сном.
* * *
Есть такое животное, называется долгопят. Малюсенькое, но с огромными, в половину лица глазами. Сдается, что мои сейчас выглядят со стороны ничуть не меньше. На плазменном телевизоре величиной с обеденный стол красовался некий объект, отдаленно напоминающий маленького человечонка, а скромный кабинет доктора Ризерстоун заполняли мягкие звуки настойчиво и трепетно колышущегося сердечка. Туки-туки-туки-туки-туки… Как маленький заводной моторчик, стремительно несущийся навстречу неизбежности. Мир вокруг утратил значение. Утратило значение все, кроме настойчивого рокота сердечка моего ребеночка. Горошинка, такая маленькая, совершенно малюсенькая, беззащитная, уже шевелила лапками и боролась за жизнь. По щекам скатились крупные слезы. Доктор что-то говорила, но слова проплывали мимо. Все сознание было направлено лишь на маленького неказистого человечонка, беззаботно дергающего ручкой в моем животе. Наконец, обрывки фраз доктора обрели смысл и очертания:
– Амелия, мы должны принять решение. Важное решение, – мягко настаивала доктор Ризерстоун. – Срок 6 недель. Не большой, но уже и не маленький.
– Какое решение? – я решительно не понимала, что имеет в виду доктор и не могла отвести взгляд от монитора.
– Будем ли оставлять ребенка?
Едва не задохнувшись, я гневно уставилась на доктора и получила в ответ сияющую улыбку.
– Я тебя поняла, – она протянула мне салфетку и убрала датчик УЗИ аппарата. Доктор Ризерстоун женщина в возрасте. Красивая, ухоженная, с добрыми проницательными глазами цвета сизого тумана и теплыми, очень аккуратными руками. Лишь благодаря ее профессионализму и компетентному подходу, я не боялась плановых осмотров у гинеколога. Какова же была ее радость узнать, что я беременна. Не представляла, что подобная новость вызовет у нее счастливую улыбку.
– Я очень рада, Амелия, что тебе выпала честь познать радость материнства. Мои дети уже выросли, и могу с уверенностью сказать, пора, которая тебя ожидает – самая счастливая в твоей жизни. По результатам УЗИ все хорошо, малыш развивается нормально, но нужно сделать анализы. Мы будем поддерживать жизнь твоей крохи, и ты должна соблюдать некоторые правила и следить за вашим состоянием.
Слушая доктора, вытирала живот от геля. Несмотря на то, что он итак уже был сухим, я все терла и терла, пока грязную салфетку из моих рук не отобрали. Доктор Ризерстоун улыбалась.
– Милая, ты должна рассказать отцу ребенка. Тебе сейчас как никогда нужны отдых, хорошее питание и поддержка. И даже, если тебе они не нужны, то нужны ребенку. Вот список анализов, которые необходимо сдать, а это витамины. Купи прямо сегодня и начинай принимать. Я запишу тебе все, что необходимо. Ты все равно не в состоянии сейчас запомнить всего.
– Да. Буду признательна, – растерянно обронила я.
Раздался телефонный звонок. Как некстати. Пока доктор записывала для меня рецепты, я подняла трубку.