Привет, Галарно!
Шрифт:
Ну а я предпочитаю для путешествий межконтинентальные ракеты. Корабли — это хорошо, конечно, но только медленно, как процесс выздоровления. Мариза — другое дело: она как будто сама состоит из пресной воды, ветра с реки и волн, которые разбиваются о желтые бетонные ледоколы, застрявшие в скалах и запорошенные песком. Я плохо представляю себя мирным капитаном в водах реки Сен-Лоран. Прекрасно, конечно, но это как бы жить в страхе перед настоящими просторами. Я вижу себя на равнинах Африки, как г-н Поль М. Стоун, две статьи которого я прочитал в июньском и июльском номерах «Ридерс Дайджест», когда лежал в постели и выходил из лихорадки. Вот так и знакомишься с разными людьми. Моя мечта — общаться и изучать старинные обычаи. Я выбрал бы племя, в котором девушки разгуливают в цветастых туниках, и таким образом мог бы вдохновенно «этнографировать», устремив взор на их черные, как подносы из эбенового дерева, груди. Будь я действительно образованным, я бы занялся
Но все это пустые мечты. «Франсуа, ты как флюгер», — говорила мне мама. Только одни флюгеры легко меняют мнения. Мариза тоже из их числа. Вчера она мне говорит:
—Франсуа, мне совсем не хочется, чтобы ты из-за этого болел и переутомлялся, тебе нужно отдохнуть. Но все же мне было бы очень приятно, если бы ты все же закончил свою книгу.
—Не волнуйся, все будет нормально. Теперь у меня голова уже не так болит при поиске слов. С каждым днем делается все легче. Успокойся, меня больше не будет бить лихорадка (я засмеялся), кроме творческой, конечно.
—И много у тебя получилось?
—Заканчиваю тетрадь. Но Жак сказал, что надо бы две.
—А можно мне взглянуть, что ты там написал? Одним глазком.
—Зачем тебе?
—Может, я начну о тебе иначе думать.
—Но я все тот же Галарно.
Как будто ей захотелось поменять обстановку. Может быть, ей в тот вечер разнообразия ради надо было заняться любовью с писателем?
—Если ты не дашь мне прочитать, я пойду в кино.
—Ага.
—Ты просиживаешь все вечера в своей столовке, с ручкой во рту.
—Так тебе надо, чтобы я написал книгу или нет? Это, кстати, была не моя идея.
—Ладно, пойду-ка я в кино.
—Я тебе это давно говорил.
—Тебе не кажется, что у нас здесь тесновато?
—Но у нас нет детей. А так, конечно, могло бы быть попросторнее.
—Ничего нового от адвоката?
—Он сказал, что это будет тянуться долго...
Хотя у меня и хороший адвокат. Он проводит много времени в разъездах между Оттавой и Монреалем, распутывая клубок разлук, адюльтеров, алиментов, заговоров с фотография ми-уликам и. Мне все это так в прошлом году осточертело, что я даже написал в «Ла Пресс» [42] . Я отправил письмо главному редактору газеты, в раздел «читательская трибуна». Я писал, что все эти бумаги, которые подают на рассмотрение в парламент, столь же абсурдны, как и сроки для получения развода, и что я, несмотря на неудачный опыт в Леви, хотел бы жениться вновь. И подписался своим именем. Только все это ничего не дало.
42
Крупнейшая канадская франкоязычная газета.
А
—All work, no pay? [43] Это несерьезно, Франсуа! Я прихожу за вами в шесть часов, ты запираешь свой дворец, и я веду вас есть фондю по-бургундски. Ты, конечно же, и понятия о нем не имеешь, а ведь это вкусно! А потом? Бог мой, потом — кино, театр, или же, если желаете, я поведу вас в парк Бельмон. Мне самому давно хочется сходить туда еще разок!
Мариза, разумеется, решила не упустить случая. Вечера тянутся один за другим, словно бредущее гуськом бесконечное индейское племя, и она постепенно впадает в неврастению. Это ей надо было бы писать книгу! Сти, мне-то ничего от того, что я работаю семь вечеров в неделю, наоборот, появляется время поразмышлять. Не знаю, какая муха укусила Жака. Обычно он не стремится меня развлечь, как раз таки наоборот. Приходя, он всякий раз приносит мне книгу, которую сам прочитал. А я даже не смог закончить последнюю: «Дневник» Андре Жида. Странный он какой-то чувак, вроде пугливой старой девы, анализирует свои чувства и выписывает поэтому витиеватые фразы: «о которой», «о котором», и они следуют друг за дружкой, как утки на стенде тира. Но, интересное дело, в смысле когда пишешь сам, книги как-то по-особенному начинают на вас действовать: они либо становятся понятнее, либо просто падают у вас из рук, третьего не дано.
43
• Работа задаром (пародия на идиому «All work, no play» - работа без отдыха).
Итак! Это был тот еще вечерок! Я — в темном костюме, Мариза — в вечернем платье с глубоким вырезом, так бы нырнул туда и зацеловал повсюду, а Жак явился в обычной рубахе, грудь нараспашку. Получалось, что у нас с
Фондю по-бургундски на шесть персон: 800 грамм говядины (это что-то около полутора фунтов), 100 г сливочного масла (3/4 фунта), растительное масло в рюмке для бордо, мисочка томатного соуса, мисочка майонеза (но не марки «Крафт»; нужно, чтобы майонез был на яичной основе), мисочка соуса грибиш [44] (я толком не знаю, что но, во всяком случае, вплоть до того вечера я думал, что грибиш — это как бы телка, но поприличнее), мисочка мелко порезанного чеснока, тмин, каперсы. Порежьте мясо мелкими кубиками одинаковой величины примерно в 1,5 см (толщиной с мой большой палец), в фондюшнице доведите до кипения сливочное и растительное масло и оставьте ее затем на подогреваемой подставке. С помощью вилок с деревянными ручками можно накалывать сколько угодно кусочков мяса из фондюшницы со сливочным и растительным маслом. Если же у вас нет специальных вилок, выдайте каждому гостю по две обычных, поскольку о ту, что будет погружена в фондюшницу, можно и обжечься. Фондюшницу ставят посреди стола, и каждый обслуживает себя со своего места (признаться, это мало чем отличается от моих будней). Перед каждым гостем стоят две тарелки — одна с кусочками приготовленного мяса, другая — в которую нужно их обмакивать, с соусами по выбору, по идее должен подойти чили), чтобы создать вкус. Фондю хорошо запивать легким розовым вином или красным бордо; к нему подойдут также сырые овощи, салаты. На закуску — сыр и десерт. Это идеальный рецепт для непринужденной дружеской встречи».
44
Соус типа майонеза с зеленью.
Для непринужденной дружеской встречи это было то, что надо. Еще до того, как нам принесли фондю, Жак заказал две бутылки вина. Пока я списывал напечатанный на салфетке рецепт приготовления фондю, Жак начал клеиться к Маризе. Даже прижимался к ней коленкой. Если честно, мне это было неприятно, но к тому моменту я уже здорово набрался, так что не протестовал. Вообще, чем больше я пью, тем больше окружающее мне по барабану. Я начинаю вести себя, как Мартир: мое лицо не выражает ровным счетом ничего, только время от времени начинается нервный тик, и дергается глаз, ощущение такое, что нужно смахнуть с века соринку или вдруг яркий свет слепит. В кино они продолжали обжиматься, словно школьники. Видно было, что Мариза вот-вот с ним поцелуется, но я это пресек, положив руку: «Мол, перестань! Посмотри лучше на экран».
Я уже и не помню, что это был за фильм, что-то шпионское с невероятными трюками. Но что меня доконало, так это newsreel [45] : солдаты, расстреливавшие беззащитных прохожих. Они падали от пуль на наших глазах. Это были реальные люди, которых взаправду убивали на экране. Действие происходило в Конго. У меня мороз побежал по коже, не надо было мне настаивать на том, чтобы остаться на просмотр новостей после фильма. Я дрожал до самого дома, возможно из-за расстрелов, а может, потому, что Жак не хотел поднять крышу своего кабриолета. Я от этого вмиг протрезвел. Они оба явно расстроились, когда перед тем, как разойтись, я предложил им выпить кофе. К этому моменту было уже ясно, что Мариза созрела, чтобы броситься в объятия Жака.
45
Кинохроника (англ.).
—Ты уверен, что не хочешь спать, Франсуа?
—У тебя усталый вид, глаза слипаются. Доктор сказал...
—Нет, мне не хочется спать, особенно когда я вижу, пусть это даже кино, как погибают люди. А вам от этого как? Ничего?
—Ну, знаешь, Конго все же далеко...
—Ну да. Сан-Франциско тоже не близко, но там умирают в уличных стычках негры. Или вот Вьетнам. Видел в «Лайф» сожженные тела детей? У меня это как-то застревает в мозгах. Я вижу их глаза, Жак, понимаешь, глаза. А ты, Мариза, видела их глаза?