Прививка от бешенства
Шрифт:
Прямо к подъезду Анны мы подъезжать не стали, остановились за углом дома. Там уже стояло несколько машин, но без водителей и пассажиров. Оставив собаку на заднем сиденье, мы вышли и долго препирались, стоит ли подниматься обеим. Спор прекратили только тогда, когда Айболитка распахнула перед нами добротную металлическую дверь квартиры.
Чистенькая малогабаритная двушка показалась большой – из-за минимального набора старенькой мебели. В комнате на диване, рядом с двумя запакованными сумками – близняшками наших собственных отечественных «адидасих», сложив ладошки между ног, сидел хорошенький
– Ничего. Повяжем платочек, – заявила я ухмыльнувшейся Наташке.
– Времени – в обрез! Поэтому общее здравствуйте и готовьтесь на выход. У меня уже собака соскучилась.
Наташка вытряхнула рядом с Женечкой кучу шмоток из сумки, собранной Анной, и скомандовала:
– Быстро! Три минуты на переодевание. С собой брать только самое необходимое! Моя «Таврия» не «Камаз»! Ир, смотри, что с людьми излишняя нервозность делает? Анка прихватила с собой беременную номерами телефонов записную книжку! На фига она ей в захолустье? Пешком к клиентам побежит? Ничего, пусть до лучших времен поваляется дома. Это тоже ни к чему…
Следом за телефонной книжкой последовало большое махровое полотенце.
– Хватит двух маленьких. Остальное, пожалуй, можно оставить.
Наташкина ревизия кончилась тем, что все вещи уместились в одну спортивную сумку, которая даже застегнулась. Я с пафосом отметила, что у нас троих хороший вкус – сумки-то одинаковые. Только у Анны почти новая.
Женька переодеваться не хотел. До тех пор пока я не убедила его, что это такая игра, похожая на прятки от бандитов. Но и после этого он согласился только повязать на шею косынку.
– Да уж какие тут прятки! – послышался из ванной расстроенный голос Анны. – Представляете, полчаса назад Вениамин звонил, почти трезвый, и очень орал на меня. Хочешь, мол, от меня смотаться, не заплатив? Не выйдет. Я тебе так просто не позволю укатить! Ну, я трубку бросила, а саму так и затрясло. Откуда он мог узнать про отъезд?.. Женя! Скажи маме правду, ты действительно ничего не говорил папе?
Анна высунула голову из ванной, и я вздрогнула: моим глазам явилась разбитная торговка с рынка.
– Ну нет же-е! Уже говорил, что не говорил.
Ребенок явно был обижен. Пока не взглянул на мать.
– Вау-у-у…
– Похожа на шалаву, – задумчиво проронила Наташка и обернулась ко мне. – Я что, тоже так в этом парике выгляжу?
– Нашла время обсуждать! – ушла я от прямого ответа. А пусть помучается, не будет спорить.
Мы не стали пользоваться лифтом. Гуськом спустились с пятого этажа, осторожно обозревая из каждого последующего окна пространство перед подъездом. Путь был свободен. Сюрприз ждал именно на выходе. Анна первой открыла дверь подъезда и испуганно шарахнулась назад:
– Там… Там Вениамин… Возится у моей машины… Наверное, решил, что мы на ней хотим удрать. Кто-то постарался – сообщил. Я по вашему указанию открыто загружала в нее вещи. Правда, стояла она на отшибе, почти впритирку к забору. У нас там какой-то ремонт, кажется, теплотрассы.
– Слушайте, – прошипела Наташка, – сейчас самый подходящий момент, чтобы слинять. Больше никого не видно. По-моему, он возится с задней дверью… Плохо видно. Ну точно! Что-то там открывает. Это он у тебя мобильник спер, а теперь собирается и машину угнать. Так! Женя, дай мне руку и пошли, пока папа занят. Остальные за мной в порядке строгой очередности. Сначала Аня. Ир, ты ее прикрываешь с тыла… В сторону Вениамина не смотреть! Блин! Ирка, ну неужели ты не чувствуешь, что тебе прищемило дверью подол платья!
– В подоле моего платья нет нервных окончаний, – огрызнулась я, предприняв удачную попытку освободиться. Анне даже не пришлось лезть за ключом. Клок моего платья так и остался торчать в двери символом некачественной по прочности ткани. Под платьем были и подвернутые до колен джинсы.
Миновав редких прохожих, в основном пожилых, обращавших внимание только на асфальтовое покрытие под ногами, мы уже почти свернули за угол дома, когда раздался сильный взрыв. Мне показалось, что земля вздрогнула. Я автоматически закрыла глаза, присела и прикрыла голову руками, решив, что двенадцатиэтажная башня непременно рухнет на нее, незащищенную даже париком. Уши заложило, но ненадолго. Следом послышалась дикая какофония сигнализации машин, припаркованных у дома, который, к моему великому облегчению, падать не собирался. На том месте, где стояла машина Анны, пылал огромный факел.
И тут, перекрывая сигнализацию, закричала Анна. Сорвав с головы парик, она беспомощно и неосознанно трясла им перед собой. Женька, вырвавшись из рук оторопевшей от испуга Наташки, кинулся к матери и, обхватив ее руками, тоже закричал. В доме торопливо стали распахиваться окна, оттуда с осторожностью выглядывали головы жильцов. Кто-то с нижнего этажа требовал вызвать милицию. Со стороны проезжей части к дому спешили люди.
– Аннушка, что случилось? – остановилась рядом с нами молодая женщина, не замечая, как из пластикового пакета с оторванной ручкой высыпается на землю кизил. – Что ты с собой сделала? На себя не похожа… Господи, да что там случилось?!
Но Анна была невменяемой, а женщина уже и сама увидела факел и, оставляя за собой кизиловую дорожку, постоянно оглядываясь на нашу спутницу, спешила к мгновенно образовавшейся толпе народа.
– Быстро в машину! – скомандовала я, но кроме меня к «Ставриде» никто не направился. Пришлось развернуться. – Наталья, очнись хоть ты!
Я слегка потрясла подругу за плечи. Она икнула, часто-часто поморгала глазами и отшвырнула меня в сторону – пришла в себя. Вдвоем мы кое-как втащили Анну на заднее сиденье. С Женькой проблем не было – он наглухо был приклеен к матери. Только пожаловался, что ногам мешается что-то трясущееся.
– Не бойся, это собака проявляет чудеса храбрости, она между сиденьями. Ее твоя мама хорошо знает. Если ты поставишь на нее свои ножки, она только рада будет прикрытию.
Женя послушно выполнил мои рекомендации.
Анна уже не кричала, просто стонала, раскачиваясь из стороны в сторону, невольно вовлекая в этот процесс сына. Он плакал навзрыд, но как-то странно – совсем без слез.
– Блин! Даже успокоительного нет, – стуча зубами, посетовала Наташка. – Сейчас бы стакан пустырника… Ир, ты не помнишь, как трогаться с места?