Привычка убивать
Шрифт:
Поэтому, когда зазвонил телефон, Клава даже вскрикнула от испуга.
— Алло. Городская прокуратура, следователь…
— Мам, это я, — виноватым голосом пропел Макс. — Ты просила позвонить?
— Да, просила. — Клава облегченно вздохнула и вытерла пот со лба. — Ну давай рассказывай.
— Мам, а можно я тебя с одной девушкой познакомлю?
— Это с той, с которой ты вчера на лавочке?..
— Нет, с другой! — обиделся сын. — Эта с Лешкой встречается, помнишь, с которым я в школе учился. А мою Маша зовут. Она сейчас универ заканчивает.
— А сам-то ты с ней давно познакомился? — по-матерински насторожилась Клава. — Кто ее родители? Это ты у нее ночевал? Сколько ей лет?
Тут распахнулась дверь и в комнату влетел Игорь.
— Клавдия Васильевна, помогите! Он идти не хочет.
— Ладно, вечером поговорим. — Клава бросила трубку и вскочила из-за стола. — Что там у вас случилось?
— Он лежит на полу и орет как резаный и вас зовет. Три мужика поднять не могут.
— Что за дурацкое шоу. Ладно, пошли.
Карев действительно лежал на полу, раскинув руки и ноги, как морская звезда. Зыркал на собравшихся выпученными глазками и изредка вскрикивал вызывающе:
— Убивец я! Убивец! Нет мне прощения, душегубу! Ведите меня на лобное место, чтобы при всем народе каяться!
Клава продралась сквозь толпу и остановилась, чуть не наступив ему на руку.
— Что вы делаете? Как вам не стыдно? А ну немедленно встаньте.
— Клавдия Васильевна! — Карев тут же обхватил ее ноги и разразился рыданиями. — С повинной к вам явился. Не могу больше такой тяжкий грех на душе носить. Каюсь! Во всем каюсь! Любую кару готов принять за свои злодеяния!
— Хватит юродствовать, — строго приказала Дежкина. — Поднимайтесь и идите в кабинет. А то прикажу вышвырнуть вас на улицу, и все.
Дьячок раскрыл рот от удивления.
— Как это — на улицу? Я же убийца. Это же я…
— Ничего не знаю. Сначала это нужно доказать. Одного признания мало. Так что перестаньте валять ваньку и следуйте за мной. — Она развернулась и демонстративно зашагала по коридору, крикнув через плечо: — Если через пять минут не встанет, отправьте его обратно в отделение, на пятнадцать суток. У меня своих дел полно.
— Я уже иду! Уже иду. — Карев мигом вскочил и побежал за ней.
— Клавдия Васильевна! — Игорь догнал ее и начал тихонько шептать на ухо: — Там за ним старух целый отряд приперся. Стоят перед проходной и требуют его отпустить. Что делать? Еще полчаса — и журналистов наедет куча.
— Пойди и скажи им, что его давно увезли в следственный изолятор, — шепотом ответила она. — С черного хода.
Когда наконец попали в кабинет, Клаве даже пришлось выгонять посторонних — столько народу хотело посмотреть продолжение шоу. Дверь пришлось запереть на ключ.
Клавдия села за стол, нехотя раскрыла папку и наконец сказала:
— Ну ладно, Карев, давайте сознавайтесь в своих ужасных преступлениях.
Сказала лениво, со скептической улыбочкой, хотя внутри все кипело и бурлило.
Карев сел на краешек стула, сложил руки на коленях, как школьник, и медленно, с расстановкой начал говорить:
— Я, Карев Геннадий Васильевич, сознаюсь в совершенных мною зверских убийствах. В Воронцове, в Матвеевском, на Воробьевых горах и в Медведкове. А также несколько женщин, которых убил несколько лет назад в Хабаровске. Точное количество не помню.
— Ага, очень интересно. — Клава выдавила из себя зевок. — Ну и почему вы решили сознаться именно сейчас? Почему не сделали этого вчера, когда мы приходили к вам с обыском?
— Не знаю. — Карев пожал плечами. — Побоялся. А потом понял, что все равно надо. Да и не хотел я такой популярности.
— Какой популярности? — поинтересовалась Дежкина.
Кленов стоял в углу и резал, резал, резал ножничками. Под ногами у него образовалась уже небольшая кучка бумажных обрезков.
— Так ведь уже в газетах писать начали. Вчера в «Совершенно секретно» целая статья была.
— Ну хорошо, если вы не хотели популярности, то чего же вы хотели?
— Не знаю. — Карев пожал плечами и пристально посмотрел ей в глаза. — Я ведь никакой не убийца.
— То есть как? В каком смысле? А зачем тогда сознаетесь, если не убийца?
— Потому и сознаюсь, что грех с души сбросить хочу. — Дьячок виновато улыбнулся.
— Какой же грех, если вы не убивали? — Клава совсем запуталась.
— Нет, вы не поняли. — Карев вздохнул и опустил глаза. — Я только по натуре не убийца. А все равно убивал.
— Зачем? — Клава вдруг поймала себя на ощущении, что Карев пытается втянуть ее в какую-то непонятную игру. То он убийца, то не убийца.
— Ну как… Я просто хотел… Наказать.
— За что? Да вы говорите уж, раз пришли. — Клава открыла ящик стола и достала пачку бумаги. — Ладно, вот вам ручка, бумага, пишите чистосердечное признание.
— Ага, хорошо. — Карев схватил ручку и листок. — Что писать? Диктуйте.
— Как это? — Клава улыбнулась. — Что я вам должна диктовать? Вы натворили, вы и пишите. Подробно, не упуская никаких мелочей. Все пишите. И про Хабаровск, и про Москву.
— Так я не помню почти ничего… про Хабаровск. Это давно было. Да и писать долго.
— А это не важно. — Дежкина встала из-за стола. — Времени у нас много. Все пишите, что помните, а там будем разбираться.
Дьячок кивнул, погрыз немного ручку и начал писать.
Клава подошла к Кленову, тихонько толкнула его в бок и спросила, чтобы Карев не слышал:
— Ну, что скажете?
— Не знаю. — Николай Николаевич пожал плечами. — Пока ничего сказать не могу. Одно из двух — или это он убивал, или не он. Но вас ведь это не устраивает?
— Но почему он пришел? — недоумевала Дежкина. — Это же какой-то абсурд. И я…