Приятели

Ромэн Жюль

— На что вам ратуша без четверти двенадцать? Все отделы закрыты.

— Видите ли, нам нужно к одному родственнику, который живет против ратуши.

— А, это другое дело! Тогда идите вот этой улицей, сверните во вторую улицу налево; затем вы сворачиваете в первую улицу направо, проходите сто метров, берете влево, и вы пришли. Бенэн, Брудье и Лесюер употребили не более четверти часа на выполнение замысла городового. Было около полуночи, когда они прочли на стене дома: «Площадь Ратуши».

Тогда они обнаружили

странное здание, нечто вроде толстой ротонды; ротонда парка Монсо была, по-видимому, ее цыпленком.

— Как? — сказал Брудье. — Это и есть Амберская мэрия?

Они молчали. Они с волнением взирали на этот памятник гордыни.

— Но, — произнес Лесюер не вполне уверенным голосом, — где же середина фасада?

Сперва никто не решился ответить.

Наконец Брудье сказал:

— Амберская мэрия — это такая мэрия, фасад которой повсюду, но середины нет нигде.

Они предались размышлениям во мраке.

Лесюер сказал:

— Что нам делать?

— Я вижу только одно решение, — сказал Бенэн. — Мы будем кружить друг за другом вокруг Амберской мэрии. Мы будем кружить размеренно. Таким образом мы неизбежно пройдем мимо середины фасада Амберской мэрии, если такая точка существует; а если, как полагаю я, этой точки в действительности не существует, если это чисто отвлеченное понятие, если, говоря точнее, речь идет о геометрическом месте, мы его очертим сполна и таким образом выполним наше обязательство.

Возразить было нечего.

— В каком направлении мы движемся? — спросил Лесюер.

— В направлении часовых стрелок, разумеется!

Друг за другом ведя велосипеды, они двинулись к мэрии; подойдя на близкое расстояние, они начали кружить вокруг нее в направлении часовых стрелок.

Несколько мгновений спустя, Юшон, с чемоданом в руке, ступил на площадь мэрии. Он был очень близорук. Поэтому сперва он различил только обширную громаду, висящуюся во мраке. Он направился к этой громаде.

— Я не знаю, где фасад, — подумал он, — но мне стоит только обойти кругом, и я его найду.

Он пошел в обход здания, влево. Он шагал быстро. Он рассуждал:

«Это, по-видимому, нечто вроде округлой абсиды. Я как раз ее огибаю. Фасад, очевидно, с той стороны».

Но стена закруглялась перед ним без конца. Ему показалось, что он вернулся на прежнее место.

— Странно. Меня, вероятно, вводит в заблуждение симметричность здания. Оно обширно и, надо полагать, увенчано несколькими куполами, которые расположены парами. Я огибаю одно за другим их основания. В конце концов, я выйду к фасаду.

И он продолжал идти.

Било полночь, когда с противоположной стороны явились Омер и Ламандэн. Они приехали по железной дороге в девять часов вечера. Они заняли комнаты в гостинице; основательно помылись и подкрепились; и радовались тому,

что прибыли на место свидания как раз в назначенное время.

— Вот мэрия! — сказал Омер. — Мы не торопились, ни у кого не спрашивали дороги и являемся с точностью затмения.

Они подошли к самой стене.

— Посмотри-ка, — сказал Ламандэн. — Нечто вроде круглого портика. Оригинальная идея. Фасад с той стороны.

И они принялись огибать здание слева.

— Как будто шаги, — сказал Ламандэн.

Омер небрежно ответил:

— Это добрые провинциалы возвращаются по домам. В другие дни они ложатся в девять. Но по субботам они позволяют себе некоторые излишества.

Они продолжали обход.

В десяти метрах за ними следовал Юшон, с чемоданом в руке, кружа по-прежнему и размышляя:

— Эта ратуша втрое больше Пантеона. Я не ожидал, что здешний муниципалитет окажется столь пышен.

В двадцати метрах за ним шли Бенэн, Брудье и Лесюер, ведя велосипеды и тоже кружа, но сознательно.

Вдруг Бенэн остановился:

— Господа, повернем и двинемся в обратную сторону. Стремясь достигнуть Индии западным путем, Колумб открыл Америку.

Они повернули. Лесюер оказался впереди.

Не успел он пройти нескольких шагов, как наткнулся на двух людей, из которых один говорил:

— Применение этих обширных круговых мотивов свидетельствует о византийском влиянии.

А другой отвечал:

— По-моему, мы дошли бы скорее, огибая справа.

— Господа, — сказал Юшон, — мои часы показывают час ночи. Мы ровно пятьдесят минут излагали и обсуждали наши проекты. Пора кончать. Прежде всего, не сходит ли кто-нибудь к мэрии посмотреть, не пришел ли Мартэн?

— Ты шутишь! Сейчас Мартэн, прозевав четыре пересадки и трижды сев не в тот поезд, едет в товаропассажирском между Барселоннетой и Гапом. Он протирает окно занавеской и смотрит, полный тревоги.

— Я не настаиваю, но надо что-нибудь решить. Мы согласились остановиться на трех лучших проектах, другими словами, на половине общего числа. Всего практичнее будет проголосовать. Пусть каждый укажет на бумажке три проекта, которые он предпочитает. Соберем бумажки и сложим голоса. Это займет пять минут.

— В отношении, во всяком случае, двух проектов я нахожу баллотировку излишней, — сказал Ламандэн, надувая щеки и рубя воздух носом. — Лесюер и Бенэн кое-что уже подготовили, кое-что уже скомбинировали… У них все права. К тому же разве их идеи не высоко соблазнительны? Нам остается только поставить свой штамп.

— Хорошо, — сказал Юшон с оттенком горечи, — но это только два. Я прошу баллотировать третий проект.

С ним согласились. Юшон взял на себя чтение записок.

— Четыре голоса за проект Брудье. Два — за мой. Принят проект Брудье.