Приют Грез
Шрифт:
Однако… Фриц озабоченно рассмотрел в зеркале свое лицо. Щеки опять заметно ввалились, кожа поражала бледностью. В последнее время он опять стал страдать от одышки, да и приступы сухого кашля начали вновь донимать его, а ночами - обильный пот. Фриц частенько желал умереть и совсем не боялся смерти. Но сейчас… Нет, сейчас он не хотел умирать. Ему необходимо дожить до следующей весны. Не столько ради себя - хотя чудо весеннего пробуждения природы всякий раз и ему обновляло душу, - а ради «детей», как он их называл. Они все еще нуждаются в нем. Радостное благое чувство облекло его сердце: он по-прежнему небесполезен в этой жизни, он еще нужен людям.
В дверь постучали.
«Это Элизабет», -
– Входите!
Вошла молодая дама в черном шелковом платье с глубоким вырезом. Не слишком длинная юбка открывала узкие лодыжки и маленькие кокетливые ступни. Фриц не сразу вспомнил, кто эта дама. Потом наконец память подсказала: в тот самый день, когда приехал Эрнст… встреча в кафе…
– Добрый вечер, фройляйн Берген.
– Добрый вечер, - откликнулась она с некоторой робостью.
– Ваш друг дал мне этот адрес…
– Да-да, я знаю. И очень рад, что вы зашли ко мне. У меня выдался свободный вечер, и я не знал, чем его заполнить. А тут вдруг такой приятный сюрприз! Пожалуйста, присядьте - вот на это кресло.
– О, как тут у вас красиво!
– Эрнст назвал мои покои Приютом Грез.
– Так оно и есть. Вы всегда живете здесь, да?
Фриц невольно улыбнулся столь наивному вопросу.
– Да, если не еду или не иду куда-либо.
– И никогда не живете в отеле или еще где-нибудь?
– Почти никогда.
– И вы совершенно свободны, ничем и никем не связаны?
– Да.
– О, как же вам хорошо!
– Так может жить любой.
Трикс Берген кокетливо покачала головой:
– Мужчина, конечно, может… Но мы-то, молодые девушки… - Она взяла финик из корзинки с фруктами, которую Фриц к ней подвинул, и стала грызть его мелкими белыми, как у мышки, зубами.
– Девушки тоже могут…
– Но не в одиночестве… - сказала Трикс Берген, покачав изящной ножкой и искоса бросив на Фрица кокетливый взгляд.
– Почему нет?
– Потому что им нужны мужчины… - Она звонко рассмеялась.
– Но ведь свобода не сводится к одной лишь экономической независимости. Главное все же - внутренняя свобода.
– Да я и имею в виду совсем другое. Я имею в виду - для наслаждения жизнью, для счастья.
– Это для вас одно и то же?
– Конечно!
– А что вы понимаете под наслаждением жизнью?
– Ну… Все делать вместе.
– И как можно дольше?
– Да.
– Тогда, выходит, я очень несчастен.
– Вы?
– вырвалось у нее.
– Да, я. Но при этом я совсем не чувствую себя несчастным!
– Однако нельзя же закисать и тупеть.
– Это пустые фразы! На мой взгляд, о множестве людей, которые, по-вашему, относятся к числу наслаждающихся жизнью, скорее можно сказать, что они закисли и отупели, в то время как другие действительно живут.
– И в чем же, вы полагаете, состоит ценность жизни?
– Жизнь бесценна. У нее нет цены. Сделайте ударение не на отрицании «нет», а на слове «цена». Жизнь есть жизнь. И мы, живущие, не можем ее оценить, поскольку мы - всего лишь ее частицы и ростки. Жизнь - это Бог. Мы должны стараться жить как можно соразмернее с нашей внутренней природой. Действительно ли мы живем полной жизнью или только влачим жалкое существование - кто знает? Никто. Именно потому, что мы не в состоянии оценить жизнь. Эрнст говорит: «Дерево живет всегда - потому что оно в любой момент полно ощущением жизни, - а человек лишь изредка». Другие утверждают: «Только человек живет по-настоящему». Почем знать, так ли это? Я полагаю, что жизнь - это внутренний процесс, а не внешнее облачение. Внутренние ценности, обретаемые мной благодаря моему образу жизни, имеют для меня значение мерила. А делая все вместе, внутренних ценностей обретешь немного. Обретешь
– Значит, вы считаете, что высшее счастье существует лишь в глухой дыре?
– Да, если вам угодно назвать это так! Существуют такие властные натуры, которым нужно испытать все - и бурю и штиль, - чтобы познать себя. Но ведь суть-то именно в этом: познать себя! Ветхозаветное: «Познай самого себя!» У женщин это уже почти норма, в то время как у мужчин все более индивидуально. У женщины путь к себе состоит в отказе от своего «я» - в переходе от Я к Ты. Внешне это выглядит, - конечно, не в том случае, когда мужчина переживает глубокую внутреннюю катастрофу, - как самоотверженная преданность любимому мужчине и стремление продолжить себя в ребенке.
– У всякой женщины?
– Почти.
– А как же остальное? Полностью проявить свои способности и делать все вместе?
– Это обман! Опьянение и ослепление! Истинная женщина испытывает отвращение и жалость при виде блеска нищеты, созданного продажной любовью. За шампанское и пеструю мишуру продажные женщины отдают свое тело - но не только его, а и наивысшую ценность: свое счастье! Прошу понять меня правильно. Я не брюзга и не святоша и сужу о счастье не с точки зрения закона или морали. Я - мужчина и сужу обо всем с мужской точки зрения! А с мужской точки зрения, счастье женщины - в любви! Следует ли глумиться над этим высоким и великолепным понятием и продавать его старым развалинам и похотливым козлам? Простите меня за грубость выражений, но я искренне желаю вам добра. Я могу, даже очень могу понять, когда девушка отдается по любви. Это вполне обычно и ни в коем случае не заслуживает осуждения! Могу даже понять, когда девушка отдается за шелковые чулки и деньги. Я говорю: могу понять! Но не одобрить! Ибо там, где любовь становится объектом купли-продажи, для меня кончается терпимость. Можно посочувствовать бедным. Они когда-нибудь - раньше или позже - прозреют. И поверьте мне на слово хотя бы в одном: самое страшное - это когда приходится сознаться самой себе: я загубила свою жизнь!
Фриц ужасно разгорячился, а Трикс Берген побелела как полотно.
– А если кто-то ошибся по легкомыслию и пошел по пути порока… - Она не договорила.
– Значит, та женщина загубила свою жизнь. И для нее единственный выход - не прозревать…
Трикс тяжело дышала.
– А если потом… она все же… прозреет?
Фриц глядел в одну точку перед собой.
– Это ужасно… Отчаяние…
Трикс вскочила и, не владея собой, закричала:
– И смерть! Смерть! В воду!
Она опрометью бросилась к двери.
– Стой!
– крикнул Фриц и железной хваткой вцепился в ее запястье.
– Стой!
Ноги у Трикс подкосились, и она безудержно зарыдала.
– Оставьте меня… Все напрасно… Все и вся…
– Нет!
– твердо возразил Фриц, и глаза его сверкнули.
– Еще ничего не потеряно! Всего еще можно добиться! Сейчас я скажу, каким путем!
Трикс лежала в кресле, захлебываясь слезами. За окном сгущались сумерки.
– Видите ли, - начал Фриц тихо и проникновенно, - это и есть самое поразительное в нас. Мы не в состоянии прожить какой-то миг нашей жизни повторно. И в то же время можем многое пережить заново. К примеру: мы можем скосить траву, но если корни не задеты косой, трава отрастет вновь. И если способность женского сердца любить не умерла, ничего еще не потеряно. Сердце сумеет стряхнуть с себя плохое, и все опять будет хорошо. Видите, вот тут у меня на стене написан мой девиз: «Все хорошо».