Приют Грез
Шрифт:
– Должна ли я это понимать как завуалированную просьбу?
– Это зависит от вашего желания, сударыня.
– Ай-яй-яй… Значит, это песни на слова Фрица Шрамма?
– Да… Но у меня их намного больше.
– Подумать только! Тогда приходите ко мне завтра в пять часов пополудни - к чаю. Будет еще несколько знакомых.
Эрнст посмотрел на нее, сияя от счастья.
Ланна с улыбкой протянула ему руку. Он низко склонился нал ней и ушел в глубоком раздумье. «Вот, значит, какая она, красавица Ланна Райнер», - пробормотал Эрнст себе под нос.
Квартира
Эрнст сидел напротив Райнер. На певице было шелковое матово-желтое платье с длинными разлетающимися рукавами, которое ей очень шло и тонко подчеркивало темный цвет волос и глаз.
– Я пригласила вас чуть раньше, чем остальных, чтобы мы смогли немного побеседовать наедине, - сказала Ланна.
– Вы принесли свои песни?
Эрнст молча протянул ей листки.
Она просмотрела их и спросила:
– Когда мы сможем попробовать исполнить их?
– В любое время.
– Ну, тогда, скажем, в пятницу, в пять часов пополудни. Но заодно порепетируем и другие песни, а также отрывки из опер, хорошо?
– Отлично! Следует ли понимать вас так, что вы хотите пригласить меня в аккомпаниаторы?
– Именно это я вам и предлагаю. У нас ужасный концертмейстер. А с вами мы сможем очень хорошо порепетировать. Но не отнимет ли это слишком много времени от ваших занятий?
– Так ведь при всем прочем я еще и многому научусь!
– Итак, мы с вами - друзья-товарищи по совместным занятиям.
– Ланна Райнер с обворожительной улыбкой протянула ему руку.
– Еще одно условие: быть честными. И безжалостно говорить друг другу правду!
– Этот меч направлен острием в мою сторону. Тут уж не отвертишься. Зато я буду учиться. Пусть будет так.
Горничная внесла на подносике две визитные карточки.
– Просите.
Вошли двое мужчин. Один, с моноклем, был тощ, долговяз и редковолос, второй - молод, но с резкими морщинами вокруг рта. Ланна представила их: граф Ниберг, лейтенант Харм.
Гости осведомились о здоровье Ланны и отпустили ей несколько комплиментов. Горничная вновь доложила о
приходе гостей. Вошли две дамы и два господина.
– Ну что?
– протрубила более осанистая из дам.
– Они опять взялись за свое? Принялись осыпать вас лестью?
– К сожалению, - вздохнула Ланна.
– Это все обман. Ну да ничего - отныне начинается век женщин.
– Великолепно, - простонал лейтенант.
– Как это? Что великолепно? Что вы имеете в виду?
– А то: теперь мы поменяемся ролями. Отныне вы будете нас домогаться.
– Ничего подобного. Женщина выходит из-под опеки.
– Что это означает?
– Прочь от мужа!
– Голос дамы вновь обрел трубные обертоны.
Она энергично водрузила себе на нос пенсне. Граф так и покатился с хохоту:
– У нас будет страна амазонок!
– Рабство женщины должно прекратиться.
– Однако до сих пор рабыне
– Дайте же мне договорить, граф. Женщина должна стать равноправной с мужчиной.
– Но это невозможно, - вырвалось вдруг у Эрнста.
– Мужчина и женщина устроены по-разному. А законы, действительные для треугольника, не подойдут к кругу.
– Это различие надуманное. В чем же оно, по-вашему, состоит?
– Поступки женщины основываются на чувстве, а поступки мужчины - на разуме, - заявил граф.
– Мужчина может быть объективным, женщина - всегда субъективна, - отрезал лейтенант.
– Я тоже нахожу равноправие отвратительным, - вставил директор театра.
– Каждому свое. Для меня политические агитаторши - ужас что такое. Уютная хозяюшка мне куда больше по сердцу.
– Вот именно! Вы жаждете вновь согнуть нас в три погибели под гнетом поварешки!
– сердито воскликнула осанистая дама.
– Ох уж эти тираны!
– Что вы скажете по столь трудному вопросу, господин Винтер?
– спросила Ланна, с улыбкой выслушавшая всю эту перепалку.
– Говорят одно, а думают другое. Женщина должна оставаться женщиной.
– А вы, фройляйн Шрант?
– Не знаю… Я нахожу, что мужчины, несмотря на свои дурные свойства, все же очень милы.
– Браво, браво, - захлопал в ладоши лейтенант.
– А теперь, господа, сойдем с тропы войны и обратимся к более мирным темам.
– Да нет между нами никакой вражды, - засмеялся граф, - мы просто шутили.
– Прошу вас. Такая перепалка прямо-таки освежает.
– Итак - да здравствуют дамы!
Гости оживленно беседовали о том о сем, потом попросили Ланну спеть что-нибудь. Эрнст должен был аккомпанировать.
– Ну как?
– спросила Ланна шепотом, когда они направились к роялю.
– Пустая говорильня, - также шепотом ответил Эрнст.
Ланна кивнула. Потом поставила на пюпитр ноты. Эрнста словно током ударило: так сладко и завораживающе звучало: «Любовь свободой мир чарует…»
Когда Эрнст шагал домой, он был совершенно спокоен. «Мы с ней - всего лишь друзья-товарищи», - думалось ему. Придя домой, он сразу же написал длинное письмо Фрицу и Элизабет и успокоился. «Друзья-товарищи…» Тем не менее во сне ему вновь привиделась та улыбка, сотканная из греха, печали и жажды любви. Она так влекла, так манила…
VII
Первые легкие тени сумерек проникли сквозь высокие окна мастерской. Фриц отложил в сторону кисть и палитру и внимательно посмотрел на сделанную работу. Потом прошел в мансарду, раскурил трубку и вынул из кармана последнее письмо Эрнста, в котором тот повествовал о своей встрече с Ланной Райнер. Фриц глубоко задумался. Достанет ли у Элизабет силы характера? Он был уверен, что Эрнст когда-нибудь вернется к ней. Но кровь у Эрнста горячая, да и темперамент не в меру бурный. Правда, сам-то он пока на месте и мог бы помочь.