Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
Шрифт:
Зачем она идет за ними, Лора не знала. Когда она повисла над ручьем на высоте пятиэтажного дома, внутри у нее словно все замерзло. Так вот как это бывает, подумала она. Совсем не страшно. Надо только разжать руки. Дать приказ пальцам, которые судорогой вцепились в камень. И уйти в это низкое хмурое небо, в эти горы, в этот снег. Раствориться в них и стать ими.
Она была уже почти готова. Уже почти решилась, но тут ее вытащили. И затопило облегчение - острое, жгучее, до слез, до дрожи в коленях. И такое же острое разочарование.
«Зачем?» - хотела сказать она, но язык не слушался.
И только когда курица Лида начала квохтать,
Под деревьями снега было мало, кое-где она даже шла по чернотропу. Тяжелые заснеженные лапы пропускали мало света, казалось, что уже наступил вечер. Напряжение постепенно начало отпускать, но вместе с этим пришла ломка.
Она всегда начиналась вот так, внезапно. Только что Лора чувствовала себя бодрой и совершенно здоровой. Казалось, зачем может понадобиться наркотик. И вдруг - головокружение, слабость, тошнота, резкая боль во всем теле. Как удар молнии. От знакомых она знала: у других - не так. У них все идет постепенно, и заранее, задолго до настоящейломки, можно понять: пора. Ее же каждый раз заставало врасплох. Иногда хватало одной дозы на весь день, с утра до вечера, а иногда и буквально через несколько часов начинало выворачивать и выкручивать. Может, дело было в качестве морфина, может, в чем-то другом - она не знала. Дома было проще: запас всегда лежал в заветном замшевом мешочке. Здесь... Здесь надо было искать Генку и униженно клянчить дозу. Да еще к тому же совершенно неродного промедола, от которого неизвестно чего и ждать. Вернее, известно: ничего хорошего. Все эти дни ее не покидала какая-то дурнотная, мутная злость, слегка познабливало, тело словно существовало отдельно, запаздывая то на несколько сантиметров, то на несколько секунд.
Едва не плача от злости и досады, Лора уже хотела повернуть назад - что им делать наверху, наверно, давно скатились вниз. И вдруг услышала совсем рядом голоса.
Стараясь ступать как можно тише, прячась за деревьями, она поднялась еще немного. За деревьями мелькнул свет - там была поляна, маленькое плато на пути к самой вершине. Лора увидела за молодой раскидистой елкой красное пятно. Оксана стояла, воткнув лыжи и палки в снег, и говорила что-то резкое скрытому за деревом Генке.
Лора подобралась поближе и, едва сдерживая тошноту, прислушалась.
– Мы здесь одни, - напряженным, каким-то незнакомым голосом говорила Оксана.
– Никто не узнает. Все подумают, что это несчастный случай.
– Пой, ласточка, пой!
– рассмеялся Генка.
– Пой, не умолкай! У тебя духу не хватит. К тому же я тебе скажу вот какую забавную штуку. Кроме фамилии Локтионов, я знаю еще и фамилию... простую такую русскую фамилию... Егорычев. А звать этого самого Егорычева... Правильно, Александр Анатольевич. Продолжать?
Лора подобралась так близко, что услышала, как Оксана нервно сглотнула слюну.
– Продолжаю. Так вот, Александр Анатольевич Егорычев дал мне подробное интервью по поводу ваших с ним деловых отношений. И как он отговаривал тебя. И сколько ты ему заплатила - за услуги и за молчание. За молчание, видимо, заплатила мало. Я дал немного больше.
– Гнида...
– Кто - он или я? Если он, то согласен. Если я... Впрочем, тоже согласен. Я свинья и ты свинья, все мы, братцы, свиньи, и прислали нам друзья целый чан ботвиньи. Спокойно, миленькая!
– Лора увидела, как Оксана дернулась ударить его и как Генка перехватил ее руку.
– Не надо нервничать. Скажу даже больше. Здесь, в моем доме, есть доказательства. И если ты будешь такая неуравновешенная, я подумаю, не стоит ли предъявить их Вадику. Как ты думаешь, что он скажет на это? Особенно в свете последних событий...
– Послушай, - голос Оксаны дрогнул.
– Может, договоримся?
– Ути-пути! Как заговорила! Совсем большая девочка, дефективы читает, кыно смотрит. И как же это ты предлагаешь мне договориться? Денежек дашь? Так у меня и своих навалом, до конца жизни потратить не успею. Ножки прямо здесь раздвинешь? Так холодно. Да и ты совсем не в моем вкусе. Тебя трахать - мозоль на одном месте набьешь.
– Черт возьми, что ты хочешь от нас?
– сквозь слезы крикнула Оксана.
– Что тебе от нас надо?
– Так я тебе и сказал! Вы, мои дорогие, еще не дозрели. Вот когда я увижу, что вы готовы... Уточняю, всеготовы. Вот тогда-то я и скажу, что мне от вас надо. Честно признаюсь, это будет не слишком приятно. Скорее, даже очень неприятно. Но что делать. Такова селяви. Не ты, так тебя. Нет уж, лучше я.
Он повернулся к Оксане спиной и подошел к краю отвесного скального выступа.
«Господи, да он совсем рехнулся, - поразилась Лора.
– Сказать такое и подставить спину. Ксанка ведь права, горы, рядом никого, а высота повыше моего ручья будет. Или он знает, что она не сможет? Я бы на ее месте...»
Она не видела Оксаниного лица, но чувствовала исходящее от нее напряжение. Вот Оксана сжала кулаки, сделала шаг по направлению к Генке, потом еще один, еще.
Генка обернулся, и она замерла.
– Ну что же ты, киска?
– с насмешливой ласковостью спросил он.
– Что встала? Это твой шанс. Вот он я, стою на краю. Надо только решиться. А это не так просто. Да? Не убий и все такое.
Лора почувствовала, как сугроб вдруг встал дыбом и прыгнул ей прямо в лицо, стремительно чернея. Когда она очнулась, на поляне никого не было. Она осторожно подошла к краю и стала вглядываться вниз, пытаясь разглядеть с тридцатиметровой высоты желтую Генкину куртку. Но кроме снега внизу ничего не было.
* * *
«...После этого настала очередь Лоры. Мне стало интересно: если Макс вдруг оказался таким... Ну, неважно, каким. Так вот, если у Макса есть свой «маленький секрет», не найдется ли чего-нибудь подобного и у других. Уж очень меня тогда грызла эта мысль: ведь я умру! Я, который, может, и обидел кого в жизни, но все же не в такой степени. Ничего уже не изменишь. Я умру, а они, выходит, будут жить? Макс, который от нечего делать, от бешенства, так сказать, батьки (если у женщин, говорят, бешенство матки, то что у мужиков?), сломал жизнь двум девчонкам, виноватым лишь в том, что по дурости решили тормознуть тачку с незнакомыми парнями. Ну, допустим, он получил гранату от советского бойца, если, конечно, можно сравнить этос тем, что ждет меня. А другие? Уж не знаю, с чего я взял, что и у всех остальных из нашей компании есть какие-то неприглядные тайны. Может, какие-то обмолвки, может, что-то в поведении... Не знаю. Но я решил выяснить.