Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
Шрифт:
Оксанка поймет, что тот случай с Ниной был не случайностью, а самой натуральной закономерностью. Что такой он и есть - мелкий, подлый гад. И что совершенно зря она дала ему второй шанс.
Кто же это сказал? В жизни есть такие секунды, когда история Вселенной начинается с тебя. Потому что ни в прошлом, ни в окружающем нет ничего, чем можно было бы оправдать свою подлость.
Если бы он признался ей сразу! Может быть, она и поняла бы. Но не сейчас. Только не сейчас.
А если уж вся эта замечательная история поплывет правильным курсом, то на карьере можно поставить большенный
Дом был двухэтажный и, как это часто делается в горах, двухслойный: снизу каменный, а сверху деревянный. Каменная часть была светло-серая, а деревянная - цвета кофе с молоком. По всей видимости, наследники погибшего хозяина перед продажей привели домик в порядок, потому что краска и темно-коричневая черепица на двускатной крыше выглядели совсем свежими. На первом этаже окна были совсем маленькие - наверно, чтобы снег, если вдруг завалит, не смог их выдавить. Впрочем, и на втором - ненамного больше. Поэтому домик казался немного подслеповатым - как слон. Оксана подумала, что сходство со слоном дополняют большие - намного шире самих окон - серые ставни, похожие на уши, и небольшое крылечко с узкой пологой лесенкой в три ступеньки - как хобот.
Внутри было просторно, но уютно. Зайдя в дом, они попали в огромный темноватый холл. Мебели в нем было мало: черный кожаный диван, два таких же кресла, маленький столик с телефонным аппаратом и два совершенно одинаковых, похожих на сторожевые башни шкафчика, симметрично расположенных по обе стороны камина - кирпичного, с мраморной полкой и медной решеткой. Японский телевизор примостился на полочке в углу, над дровяным ящиком, стилизованным под средневековый сундук. На полу красовался необъятный ковер цвета молочного шоколада с терракотовыми огурцами, а у камина – волчья шкура. Стены были выкрашены светло-бежевой водоэмульсионкой.
– Миленько. Эдакий какашный колер, - поджала губы Лида.
– А что там?
– Там, - Генка показал на одну из двух закрытых дверей, - кухня. А там - коридор. Туда можно и из кухни попасть. В коридоре туалет и лестница наверх. А с другой стороны коридора еще две комнаты, только они пустые и закрытые.
На кухню заходить не стали, открыли дверь слева, напротив камина, и оказались в узком, как кишка, коридоре. Генка включил свет, и они увидели четыре совершенно одинаковые двери, на одной из которых красовалась плоская гипсовая копия знаменитого Писающего мальчика. Замысловатых очертаний деревянная лестница вела на второй этаж.
– Есть еще подвал, туда можно спуститься из кухни, и чердак. В подвале котел и что-то вроде прачечной, а на чердаке - склад барахла. Ну что, пойдем наверх?
Казалось, довольно хлипкая на вид лестница должна отчаянно скрипеть на все голоса, но пунцовая ковровая дорожка гасила шаги.
– Тихо, как в могиле, - недовольно проворчала Лора.
– Здесь не то что мухи, звуки дохнут. На нервы действует.
– Мне нравится твой юмор, - улыбнулся, повернувшись к ней, Генка.
– Эй, смотри под ноги, ценитель. А то сам сверзишься и нас снесешь.
– Ничего, пойдет снег, и сразу станет веселее. Ветер воет, как стая голодных привидений. Даже не уснуть с непривычки.
– Да-а...
– протянул Макс.
– Веселенькая перспективка.
Узенькую площадку покрывала все та же пунцовая дорожка. Стену украшала серая драпировка с разноцветными загогулинами, похожими на наскальную живопись. Оглядев ее критическим взором, Лора повернулась и провела пальцем по резной деревянной балясине.
– Доисторическая пыль!
– заключила она.
– Каменный век. Это не Приют Одинокого Слона, а какая-то пещера. И не слона, а мамонта.
– Кстати, мамонта я вам сейчас покажу. То есть Одинокого Слона.
– Лучше покажи нам сначала, где мы будем спать, - возразил Макс.
– Прошу, - Генка сделал жест провинциального конферансье.
– Выбирайте. Вон та комната - моя.
Площадку с обеих сторон симметрично продолжали два недлинных коридорчика, куда выходило по три белых двери. На стенах, выкрашенных все той же бежевой краской, висели несколько эстампов.
– Фы!
– разлилась презрением Лора.
– Кошечки, цветочки, лесочки. Гадость какая. Если и в комнатах так, я лучше буду спать внизу. На кожаном диване. Как говорил Остап Бендер, я не могу жить в одной комнате с пейзажами.
Лида бодро вломилась в последнюю дверь и оказалась в туалете.
– Душик, - мяукнула она.
– А вода горячая есть?
– Пока есть свет, есть и вода. Камин - он просто для понта. А так все на электричестве. Сейчас пойду котел включу.
– Отопление на электричестве?
– удивился Миша.
– В первый раз слышу. Это же очень дорого.
– Дорого до безобразия. Но что делать, газ сюда еще не провели, а какую-нибудь топку прежний хозяин почему-то поставить не пожелал. Наверно, не хотел возиться с углем или мазутом. Вообще-то он котел включал, только чтобы воды нагреть, а так у него в комнате обогреватель стоял.
Комнаты отличались только цветом ковров и занавесок и напоминали номера в деревенской гостинице. Не хватало лишь инвентарных номеров на мебели.
Посреди комнаты, которую выбрали Садовские, красовалась широкая красная тахта с ящиком для белья в изголовье. Сверху на ящике стоял небольшой ночник, оранжевый с белой бахромой. Платяной шкаф зевал двумя дверцами. Прикроватная тумбочка с тремя выдвижными ящиками неожиданно притаилась у окна, а небольшое серое кресло с высокой спинкой почему-то расположилось у самой двери. Картин на стенах не наблюдалось, а сами стены были кремовые.
– Постельное белье в ящике, - заглянул в дверь Генка.
– Одеяла и подушки тоже. Ну как, нравится?
– Неплохо, - пожал плечами Вадим.
– А обедать мы будем сегодня?
– Сейчас сварганим что-нибудь. Ладно, пошли Слона покажу.
– Пойдем посмотрим, а то ведь не отстанет, - шепнула Оксана.
Генкина комната, которая находилась прямо напротив, по размеру такая же, сильно отличалась от трех остальных. Все здесь было подобрано со вкусом и какой-то странной... печалью. Оксана не знала, почему ей пришло на ум именно это слово, но было здесь что-то такое, от чего по спине бегали мурашки и щипало в носу, как от адажио из «Щелкунчика».