Приют одинокого слона, или Чешские каникулы
Шрифт:
– Я - здесь, - четко и раздельно ответил Миша, не глядя на Лиду.
– А я что, там одна буду?
– взвизгнула та.
– Там же...
– Выходит, одна.
Миша посмотрел на жену долгим тяжелым взглядом, и она замолчала на полуслове. Залилась краской, заметной даже в тусклом свете камина, вскочила и вышла.
– Скатертью дорога, - пробормотал себе под нос Миша.
Вадим
– Не боишься, что заблудится?
– подколола Мишу Оксана.
– Кому она нужна? Кроме меня. А даже если и так, что с того?
– Ого!
– тихонько пробормотала Оксана.
Попили чаю, вскипятив воду в кастрюле прямо в камине, разложили диван, принесли сверху одеяла и подушки. Миша лег на матрасе у камина.
– Послушайте, - спросил он, глядя на тлеющие угли, - как по-вашему, Лорку все-таки убили - или она сама?
– А ты как думаешь?
– осторожно отозвалась Оксана.
– Не знаю. На первый взгляд, не могла сама, не тот характер. А если хорошо подумать... Она же наркоманка. Сколько раз пробовала лечиться, знаете? А я знаю. Три раза за полтора года. Думаете, она не знала, что ее ждет? Вы помните, сколько раз она за эти дни говорила о смерти? Особенно позавчера, на обрыве...
* * *
30 декабря 1999 года
Накануне они гулять так и не пошли. Пока готовили, пока ели, начало смеркаться. Решили, что не стоит выходить на какие-то полчаса. Ограничились тем, что обошли вокруг дома и дошли до ручья.
– Никто не хочет монетку бросить?
– невинным голосом спросил Генка.
Желающих как-то не нашлось.
Утро народилось тусклое, серенькое. Низкие еще вчера, сегодня тучи опустились еще ниже, цепляясь даже не за вершины гор, а за макушки заснеженных елей.
– Температура поднимается, а барометр падает, - довольно потер руки Генка, садясь завтракать.
– Ох, что-то будет.
– Что?
– критически оглядывая бутерброд с ветчиной, спросила Лора.
– Катастрофа, мировой катаклизм, апокалипсис. Завалит снегом, и будем сидеть в сугробе, как медведи в берлоге. До самой весны.
– Типун тебе на язык!
Миша вполне серьезно заинтересовался перспективой и начал расспрашивать, бывают ли здесь лавины, и что, если заметет дорогу или оборвутся электрические провода. Он заметил, что линия электропередач выглядит довольно сопливо.
– Что будет?
– пожал плечами Генка.
– Будем сидеть без света и ждать, когда бульдозером расчистят дорогу. Говорят, это довольно часто случается, едва ли не каждую зиму. И сразу - конец цивилизации. Ни света, ни тепла, ни воды горячей. Надо б генератор купить или хотя бы плиту газовую поставить, да баллоны возить придется черт знает откуда. А что касается лавин - ничего сказать не могу, потому как не знаю. Предлагаю, пока конец света не начался, все-таки пойти прогуляться. На лыжах покататься, на санках. Лыж, правда, всего две пары.
– Лыжи - мои!
– с набитым ртом непререкаемо заявила Оксана.
– Я как никак ка мэ эс по горным лыжам.
– Какка мээс? Это что такое?
– начал придуриваться Макс.
– Что-то такое фино-эстонское?
– Ботинки, правда, только 38-го и 42-го размеров. Устроит?
– Ничего, надену три носка, - страдальчески сморщилась Оксана.
– Очень хочется прокатиться.
– Больше нет желающих? Ну, тогда я сам, - одним глотком Генка допил кофе и встал из-за стола.
– Большое спасибо, девушки, все было очень вкусно, особенно чай.
– Чего?
– обиделась Лора. – Что значит, «особенно чай»?!
– Да это присказка такая, - довольно улыбнулся он.
– Когда я пришел знакомиться с будущей тещей, она накрыла потрясающий стол. Все было безумно вкусно, но я съел слишком много острого маринованного перца. Ну, внутри горит, язык пылает. Еле чая дождался, три чашки выпил - вроде, полегчало. Собираюсь уходить, прощаюсь в прихожей, благодарю, как водится, за угощение, вот тут-то и вырвалось. Она страшно обиделась, все полтора года не могла забыть. А помнишь, говорила, как ты мне про чай... Пошли, Ксюха, я тебе боты дам. Поедем вместе. Такой спуск покажу - пальчики оближешь! Суперчерный, три креста.
Вадим полночи не спал - на новом месте его всегда мучила бессонница - и теперь тихо злился на весь свет, стараясь не подавать вида. То, что Оксана собирается кататься на лыжах вместе с Генкой, ему здорово не понравилось. В этом не было ни капли ревности, скорее какая-то брезгливость, словно его жена собралась есть тараканов или чистить унитаз, не надев перчатки. Он попытался поймать ее взгляд, но Оксана упорно смотрела в сторону.
– Ксан!
– не выдержал он.
Но она уже поднималась по лестнице и его не услышала. Или сделала вид, что не услышала.
– Интересное кино!
– крикнул вслед Генке, который вышел вслед за Оксаной, Макс.
– Вы будете на лыжах кататься, а мы просто так по снегу бродить, как бараны?
– На санках катайтесь, - свесившись через перила, ответил Генка.
– Санок двое, и кататься можно по двое. Прямо от дома дорога идет вверх. Поднимайтесь, насколько терпенья хватит - и вперед с песней. Санки под крыльцом.
Вадим хмуро смотрел, как Оксана, положив лыжи на плечо, быстро поднимается за Генкой на склон. Кататься на санках не хотелось - забава эта вдруг показалась по-детски глупой. Когда ярко-красная Оксанина куртка скрылась за деревьями, он снова почувствовал, что готов убить Генку. В самом прямом, буквальном смысле. Пойти сейчас за ним, догнать, посмотреть в его бесстыжие глаза, сбить с ног - и бить, бить. Долго. Пока он не начнет хрипеть. И не закончит. А потом пнуть еще разок, напоследок, и прыгнуть с того самого обрыва. Кстати, где он?