Приют ветеранов
Шрифт:
— Счастливого пути, — пожелал ему Милов вполголоса.
— Готово, сэр, — сообщил заправщик.
— Ева?
— Пока ничего. Да я ведь даже не знаю, как они выглядят на самом деле…
— Неважно. Садись. Едем. Они не успели еще тронуться, когда мимо колонки промчалась, явно превышая скорость, черная «ауди».
— Может быть, это и были они… — сказал Милов, разворачиваясь.
— Постой, ты куда? Мы же поехали обратно…
— Все правильно.
— Но аэропорт не там.
— Зато в той стороне департамент полиции.
— Хочешь отдать им наши… трофеи?
— Не только.
— А ты подумал, на сколько это может задержать нас здесь?
— Тебя, во всяком случае, нет
— А тебя?
— Это уж как полечится.
— Коп, — рассердилась Ева. — Просто коп — вот ты кто.
— Можешь назвать даже легавым. Или мусором. Я привык.
Эти два слова он гроизнес по-русски.
— Льегавы? Муссе?
— Так нас иногда титулуют на роди не. Полицию мало кто любит, но без нее никто не обходится, если он не гангстер, конечно, мелкого пошиба.
— Почему именно мелкого?
— Потому что крупные авторитеты тоже не могут. Поскольку полиция продолжает существовать, хотят они того или нет. Куда нам здесь? Направо? Ну, вот мы, кажется, и приехали. Опустошим наш холодильник.
Милов мягко затормозил.
— Почему ты не подъехал туда? Там есть свободные места…
— Это для полицейских машин. А мы с тобой, милая подруга, всего лишь посторонние гражданские лица. И до подъезда дойдем пешочком.
— В таком случае не забудь уплатить за стоянку.
— Посмотри, может, у тебя есть мелочь…
— Оказывается, ты еще собрался выполнять свой полицейский долг за мой счет!
— Ничего, — успокоил Милов. — Получишь хороший процент.
— Потому только я и согласна, — проговорила Ева и опустила монету в счетчик.
Рыбацкие лодки, глубоко осевшие в воду, медленно приближались к берегу озера Киву, близ Нгомы. Весла ритмично вздымались и вновь окунались в прозрачную воду; подвешенные к транцам моторы безмолвствовали: бензин был здесь недешев. Солнце уже зашло за горб Нгомы, наступала темнота, и рыбаки спешили.
В неглубокой бухточке они спрыгнули в воду и, ухватившись за борта, принялись толкагь лодки, пока носы их не врезались в песчаное дно. Тогда по два рыбака из каждой лодки взобрались в них и начали выбрасывать рыбу; остальные, выйдя на берег, подхватывали и укладывали ее в объемистые корзины. Работали быстро: всем хотелось попасть домой еще до темноты.
Нападение произошло неожиданно. Затаившиеся в прибрежном кустарнике люди в защитных шортах и рубашках налетели безмолвно, потрясая дубинками, рассыпая удары направо и налево.
Несколько рыбаков упали, другие пытались защищаться. Те, что оказались ближе к лодкам, успели отступить и вооружиться веслами Затем, подчиняясь командам одного из рыбаков, двинулись на налетчиков.
Но было поздно. Около десятка безоружных рыбаков уже валялись на траве; разбойники направили на приближавшихся стволы автоматов. Те остановились, приготовившись защищать оставшиеся за спиной корзины.
Однако налетчиков улов не интересовал. Один из них оглушительно свистнул, и по разбитой прибрежной дороге
Подобрав всех лежавших, бандиты вскочили в кузов. Машина тронулась, быстро набирая скорость.
Уцелевшие рыбаки бросились вдогонку, но скоро поняли всю бесцельность погони. Взяв корзины, они уныло побрели к деревне, что находилась совсем рядом. Время от времени тут случались такие происшествия; нападавших ни разу еще не обнаружили. Скорее всего так будет и на сей раз…
— В прошлый раз были эти самые, — хмуро пробормотал один из рыбаков. Второй подумал вслух:
— Зачем они им? Арабы ведь не едят человеческого мяса.
— Может быть, они продают тем, кто ест.
— Они будут нападать, — проговорил третий, — пока мы их не остановим.
— Да, они придут еще, — согласились остальные.
— Надо сказать вождю: пусть пошлет нас, чтобы выследить их и убить. Мы легко их найдем. Они плохо укрываются в лесу.
— Они убьют нас. У них хорошее оружие. Нет, нужно попросить батва. Тут говорили, что они украли одного батва. А маленькие люди такого не прощают.
Милов вылез. Ева, позевывая, принялась подкрашивать губы и все, что полагалось Ее спутник тем временем, вытащив из кармана пульт, открыл багажник, затем холодильник, вынул мешок с кусками того, что еще не так давно было человеческими телами. Закрыв багажник, он включил охранную систему.
— Ну, пойдем.
Ева передернула плечами.
— Мне-то зачем?
— Идем, идем. Ты ведь не просто свидетель, ты еще и врач.
— Слушай, это глупо. Они же заставят нас вернуться туда, показать, где мы похоронили убитого…
— Возможно. Но это я сделаю и без тебя.
— Я просто не могу опоздать: у меня больные!
— Да не волнуйся же! Я сказал: улетишь вовремя… Уж эти мне американцы — помесь ребенка с хронометром!
— Зато вы в Европе делаете часы, чтобы потом на них за всю жизнь не посмотреть ни разу..
Увлеченные перепалкой, они вошли в массивную охраняемую постовым дверь департамента полиции.
Фура с брезентовым тентом, наглухо затянутым и застегнутым, несмотря на не спавшую еще жару, лениво переваливаясь на неровностях дорогие, к наступлению темноты добралась до Приюта Ветеранов. Коротко гуднула и, словно поперхнувшись, смолкла. Прошло несколько секунд. Из кабины никто не выходил, из кузова, из-под брезента — тоже; хотя, если прислушаться, под ним что-то непрерывно шевелилось и шелестело, иногда слышался короткий сдавленный стон, туг же прерывавшийся, словно стонущему зажимали рот. Потом из проходной показались двое. Один, с автоматом на изготовку, остановился поодаль, другой — то был Урбс — подошел к кабине. Дверца открылась— Сидевший рядом с водителем человек и Урбс обменялись несколькими словами. Первые фразы были почти беззвучными, но дальше можно было расслышать, если бы охраннику с автоматом стало интересно.