Приют ветеранов
Шрифт:
— Что же с наркозом?
— Он сейчас не нужен, доктор. Мы просто… Курье помахал пальцем. Берфитт понял не сразу.
— А, да, разумеется. Я и забыл… Но это сейчас. А при первой операции? При вживлении стимуляторов?
— Тогда даем наркоз. С этим вполне справляется мисс Кальдер.
Берфитт посмотрел на медсестру. Та лишь улыбнулась и кивнула. Настоящего анестезиолога здесь, естественно, не было, однако операционная сестра оказалась неожиданно умелой. Инструменты, хотя и не самые современные, содержались в порядке, вообще определенная система у доктора Курье, надо признать, сохранялась. Стерилизатор, конечно, дышал на ладан, но это уже вина не доктора, а преклонного возраста аппарата. В нормальной клинике его давно выкинули бы на свалку. Но, в конце концов, на век этих пациентов хватит…
Оперируемый уже спал на столе. Берфитг умело — ремесло не забылось — вскрыл грудную клетку, обнажая легкое. Невольно залюбовался, когда рану осушили.
— Прекрасное легкое.
— Совершенно здоровое, — подтвердил Курье.
— Прямо не хочется трогать.
— Я и не собирался.
— А вот теперь придется.
Доктор Курье покосился на Берфитта.
— Однако насколько мне известно… Тот не дал ему договорить.
— Не сомневайтесь, доктор. Ну хорошо, начинаем. Вот так: две доли, вы понимаете? Этого вполне достаточно.
По ходу операции Берфитт пояснял:
— Видите? И сюда прекрасно ложится… Ну, назовем это хотя бы… компонент-два. Теперь уплотняем… Готово. И вот таким образом… Однако хочу вас предупредить: работать придется быстро.
— Боюсь, что это просто невозможно. И потом, я не уверен, имеете ли вы право здесь командовать.
— Бояться вам нужно другого, доктор. А прав у меня столько, что я могу уволить вас сию минуту, не сходя с места. Что вы тогда предпримете, хотел бы я знать?
Доктор Курье хорошо знал здешние порядки и потому промолчал.
— Но восстановительный период затянется дольше, чем намечалось, — пробормотал он через некоторое время.
— Сделайте все, чтобы к сроку они чувствовали себя прилично.
— Наша методика не рассчитана на такие осложнения. Я, право, в растерянности…
— Пока у вас еще нет причин для этого. Зато если вы не сможете вовремя поставить их на ноги, у вас будет повод не только для растерянности, но и для ощущений куда более глубоких!
Берфитт произнес это как-то лениво, но очень выразительно.
— Мне такого вы могли бы и не говорить.
— Repetitio est mater studiorum, — усмехнулся Берфитт. — Et persuadendi 1.
Он не закончил: дверь отворилась, показался охранник.
— Шеф просит вас срочно, сэр: вам звонят откуда-то издалека.
— Вот как? — искренне удивился Берфитг. — Иду. Заканчивайте, доктор. И сразу принимайтесь за второго. У нас, как я уже говорил, не так много времени, чтобы создавать для себя щадящий режим. А для них и подавно.
Как был, в рабочей одежде хирурга, он поспешил в контору. Слышно было хорошо, хотя звонили действительно издалека — из Москвы. Он слушал почти без реплик и лишь под конец проговорил:
— Благодарю. Приму к сведению. Конечно, вы могли бы все-таки… Да ладно, ладно. Нет, планы остаются без изменения. Всего.
Урбс! — обратился он затем, и в голосе его звучало недовольство. — То у вас убегает негр, то скрываются постояльцы, а теперь еще вот… Прямо какая-то полоса невезения, честное слово, чтобы не сказать хуже. Черт его знает, о чем они там думают! Только теперь сообщили, что меня высветили в Москве, а тамошние люди, на которых я надеялся, 1 Повторение — мать учения. Это так (лат.). не смогли устранить сыщика. И он исчез! Это нехорошо. А вы как полагаете?
— Scheise, — кратко выразил Урбс свое отношение к происходящему.
— В общем, я с вами согласен. Хотя и не думаю, что вы представили себе всю сложность обстановки. В Москве без труда установят — скорее всего уже установили, — куда меня понесло. Я сделал это совершенно открыто: не верилось, что за мной погонятся и в Россию, давно был, как говорится, на хорошем счету… — Он скорее размышлял вслух, чем разговаривал с собеседником. Урбс тем не менее внимательно слушал. — Тут я находился в приятной уверенности, что у меня есть еще самое малое три дня, а может быть, даже четыре, чтобы убедиться, что вы сделаете все как следует… Важнейшее дело, Урбс. Оказалось же, что у меня в запасе целых двадцать четыре — но, увы, всего лишь часа. Что будем делать, по-вашему?
— Выполнять, — мрачно проговорил Урбс.
— А для этого придется покрутиться. Показать уровень нашего искусства в исполнении фуэте. Не так ли?
— Да, вроде бы, — согласился Урбс, не до конца поняв услышанное.
— Очень хорошо. Думаю, теперь я могу покинуть вас без особой тревоги за будущее нашего дела. Однако, прежде чем расстаться, хочу поделиться еще одной идеей; она пришла мне в голову недавно, и я хотел обсудить ее с вами обстоятельно, но, боюсь, на это уже не хватит времени. Так что я вынужден не обсуждать, а просто приказать вам.
— Я внимательно слушаю. Что вы предлагаете?
— Отвлекающий маневр. Пожертвовать небольшим количеством материала, не моего, разумеется, об этом даже и думать вредно, но другого. То есть теми же тканями, какие вы отправляли до сих пор по старым каналам — в контейнерах.
— У нас таких тканей вообще нет. Мы же больше не занимались…
— И все-таки потрудитесь достать нужное количество. А потом отправьте старым способом. Пусть перехватывают. Это их несколько успокоит, позволит считать, что мы не придумали ничего нового, если уж используем раскрытые приемы. Вы пошлете груз, конечно же, в противоположную сторону от вашего маршрута и так, чтобы, прослеживая обратный путь контейнера, ищейки вышли не на Приют, а на какое-нибудь совершенно другое место. Его найдете сами.
— Разумно. Обещаю вам сделать это одновременно с нашим выездом — самое удобное время.
— Смотрите только, чтобы получилось правдоподобно.
— Ну, в свое время мне случалось заниматься такими делами, и не раз. Но я все-таки не понимаю: нужно ли вам так спешить?
— Безусловно. Я не знаю пока, есть ли какая-то связь между приездом сюда этого… которого вы упустили вместе с его дамой сердца, и появлением в Москве охотников за моей душой, однако уверен, что там мой след уже нашли и наверняка пустятся по нему. А значит, со дня на день — может быть, уже завтра — он или они объявятся здесь. Если они застанут меня тут, то поймут, что мы ведем общие дела, и начнут приглядываться к вам. Согласитесь: вам это совершенно не нужно.