Приз варвара
Шрифт:
Почему мой кхай молчит? Сейчас самое время предъявить на нее права. Пришло время заявить, что она принадлежит мне и только мне. Я не верю, что Таушен сможет обеспечить ее безопасность. Он отличный охотник, но он моложе меня и легко отвлекается. С ним будут две бесценные женщины, и, хотя путь по этой тропе безопасен, всегда существуют риски.
Мне следует пойти вместе с ними, чтобы обеспечить защиту. Это единственный разумный поступок.
Позади меня раздается хруст снега под чьими-то ногами, и я напрягаюсь.
— Эй, дружище! — окликает Аехако меня в темноте. — Не против, если я посижу с тобой?
— Против.
Рассмеявшись,
— Замечательная ночка.
Я издаю рык. Была бы более замечательной, будь я один.
— Кончай с этим, — говорит Аехако, похлопывая меня по руке. — Не будь таким ворчуном, как Хэйден. Сегодняшний день был просто ужасный. Завтрашний будет лучше.
— Завтра она отправляется в Пещеру старейшин, — говорю я бесцветным от гнева голосом. — С Таушеном.
— Да, отправляется. — Какое-то время Аехако молчит, а когда я оглядываюсь на него, то вижу, что он смотрит на звезды. — Временами крайне трудно всерьез осознавать, что они совсем другие и так сильно от нас отличаются. В большинстве случаев моя Кайра легко предсказуема, а потом она вдруг ляпнет что-нибудь такое, чего я даже понять не могу, и тогда я вспоминаю, откуда они родом. Это планета под названием Зумля.
Я помалкиваю. Я знаю не понаслышке, что Ти-фа-ни совсем непохожа на женщин ша-кхай. Мне ни к чему что-либо вспоминать. Я обожаю ее отличия. Я полностью принимаю все ее уникальные черты характера.
— У них на Зумле совершенно иные традиции ухаживания, — продолжает Аехако. — Очень странные. И, возможно, именно поэтому она не захотела признать, что хочет тебя, когда совершенно ясно, что ее влечет к тебе, а не к остальным.
Она не заговорила, потому что боится. Я отлично это понимаю, и часть моего гнева поумерилась. Сегодня Бек с Вазой поработали надо мной кулаками. Мне было наплевать, потому что я сильный и мог справиться с чем угодно, что они могли бы предпринять. Но Ти-фа-ни панически страшится, что они станут применять насилие к ней. Сама мысль о том, что мужчина избивает эту бесценную женщину, не укладывается мне в голове, и тем не менее в прошлом она настрадалась от насилия, причиненного другими.
— У нее были на то свои причины.
— Наверное, — спокойно говорит Аехако. Он хлопает меня по плечу, и я вздрагиваю, когда он задевает ушибленное место. — И в то же время нам надлежит чтить человеческие традиции. Именно по этой причине тебе нельзя следовать за ними, когда они отправятся в Пещеру старейшин.
Я хмурюсь. Откуда он узнал, что я намереваюсь сделать? Я оглядываюсь на Аехако и вижу, что у него мрачное лицо.
— Я знаю, что ты подумываешь об этом, потому что я сделал бы то же самое ради своей Кайры, — говорит он. — Но тебе нельзя. Если дорожишь жизнью племени в мире и согласии, ты сообщишь, какую из охотничьих троп выбираешь, и уйдешь на несколько дней. Охладишь голову и успокоишься. Вернешь свои мозги на место. Даже думать забудь об этой женщине.
Можно подумать, я могу выкинуть Ти-фа-ни из своей головы. Я фыркаю при этой смехотворной мысли.
— Говорю тебе уже как главный, — говорит Аехако. — На охоту я также отправляю и Бека, Вазу и Хассена. Пришло время положить конец всем этим нелепым спорам из-за женщин и вернуться к нашей истинной задаче — обеспечить достаточно еды для жестокого сезона. В последнее время было слишком много отвлекающих развлечений.
Тут он не ошибается. В последнее время больше времени я
Но Ти-фа-ни не будет в достаточной безопасности, если ее будет защищать один только Таушен. Люди слишком уязвимы.
— Я пойду охотиться, — говорю я Аехако. Наши охотники расходятся по много знакомым тропам, по пути которых рассеяны многочисленные пещеры и ледяные тайники с замороженной дичью, которые пригодятся в жестокий сезон. Эти тайники должны регулярно пополняться, и охота на животных будет удерживать меня вдали от главной пещеры в течении многих дней.
Но это ложь.
Вместо того, чтобы охотиться, я последую за Ти-фа-ни и позабочусь, чтобы она была в безопасности.
ТИФФАНИ
— Присмотришь за двисти? — я показываю на маленького Чомпи в загоне, и Фарли нетерпеливо кивает мне головой. Жестикулируя руками, она выдает поток быстро меняющиеся твердых слогов. Я не имею ни малейшего представления, о чем она говорит, но она, кивая головой, указывает на маленького зверушку, поэтому я не сомневаюсь, что она согласна за ним присмотреть. Единственным плюсом этого путешествия станет «загрузка» языка. Я хочу понимать, о чем все эти ша-кхаи говорят. За последние полтора года жизни здесь, я немного поднахваталась их языка, но он настолько динамичный, и почти все охотники говорят с нами по-английски, что я не так хороша в нем, как следовало бы.
Фарли, глядя на меня, улыбается. Ее рука опускается к маленькой треугольной формы головке Чомпи, и двисти начинает блеять и облизывать ее пальцы. Он любит ее, а не меня, потому что она была той, кто без устали о нем заботилась, пока я разбиралась со своими проблемами.
— Когда я вернусь, у нас с тобой состоится долгий разговор о животноводстве, — говорю я ей. Я отдам ей этого маленького зверюшку и помогу ей его вырастить, и с этой точки зрения? Он ее питомец, а не мой.
— Ну, ты готова идти? — окликает меня Джоси со снегоступами в руках. Она закуталась в несколько слоев шкур, и эти шкуры перевязаны у нее на груди кожаным ремнем, чтобы они не развевались на ветру и холодный воздух не пронизывал их насквозь. Я одета так же, и в пещере мне жарко. Но как только мы выйдем наружу, в стихию, будет очень холодно, и моему кхаю будет тяжело с этим справляться.
Кайра стоит рядом, хочет проводить нас в путь. Она специально для нас приготовила завтрак, а теперь кормит грудью своего ребенка. Ее пара уже отправился на охоту, поэтому она одна. А так, в пещере довольно пусто.
— Готова, — отвечаю я ей, и в последний раз улыбнувшись Фарли, потом погладив по голове Чомпи, я иду к ней. Джоси протягивает мне другую пару снегоступов, и мы направляемся к выходу из пещеры, где нас нетерпеливо дожидается Таушен, улыбаясь во весь рот.
Отчетливо видно, что он в восторге от этого путешествия. Хотела бы я испытывать такой же энтузиазм, но все, что я чувствую, — это хорошо мне знакомый ужас. Во время этого путешествия мне придется уделять Таушену много внимания. Он победил честно и справедливо, и я должна по крайней мере вознаградить его, даже если эта награда — просто слушать, как он болтает о своей любимой теме: обо мне.