Признание
Шрифт:
Пол смотрит на Стоунхарта. Взгляд полон безудержного восхищения.
– Он великий человек. Как твоя мать. Он спас меня. Я обязан ему жизнью. И теперь..., - он подносит мою руку к своей щеке.
– Я обязан ему дочерью.
Это не все, чем ты ему обязан. Я думаю об ошейнике. Об ошейнике Пола. О своём.
– Думаю достаточно, - прерывает Стоунхарт.
Пол вздрагивает.
– Лилли, нас ждёт ужин. Нужно поторапливаться.
Он встает. Пол в страхе отступает назад.
Мой отец. Что Стоунхарт сделал с ним?
Я узнаю истинные мотивы
Глава 10
Вернувшись в лимузин, Стоунхарт выглядит довольным собой.
– Ты такая тихая, - комментирует он.
– Я думаю, - раздраженно говорю я.
Выйдя от Пола, всё было как в тумане. Я едва ли помню, как я вышла из здания. Не знаю обмолвились ли мы хоть словом с персоналом.
Но одну вещь я всё же запомнила. Мы вышли не тем же путем, что пришли. На этот раз Стоунхарт провел меня через то, что, очевидно, было главным залом - главный вход для гостей и посетителей. На стене я замечаю название учреждения: Cedar Woods Academy. Под ним список основных благотворителей. Неудивительно, что Стоунхарт Индастриз возглавляет список.
Пол - мой отец должен был иметь большее влияние на меня. Но после всего, с чем я столкнулась, после всего того, что я увидела, думаю, у меня выработался своеобразный иммунитет на подобные сюрпризы.
К тому же, это не то, что беспокоит меня больше всего. Был обнаружен огромный кусок головоломки, но остальная часть мозаики окутана тенью.
Очевидно, Стоунхарт имеет со мной связь. С Полом. С моей матерью?
На меня накатывает волна страха. Неужели она тоже стала жертвой человеческого безумия?
– Моя мать, - начинаю я...
– ...не имеет ничего общего с этим, - говорит Стоунхарт.
Его жестокие глаза отражают рождественские огни снаружи и светятся красным как у демона.
– Разве ты не видишь, Лилли-цветочек, моя дорогая Лилли? Единственные люди, которые имеют значение для меня сейчас...,- он разводит руками.
– Находились в той комнате.
Его улыбка задерживается чуть дольше обычного. Затем он добавляет:
– Что касается дальнейших встреч, не надейся, что это произойдет в ближайшее время.
– Пол назвал тебя кем-то другим. Доктор Телфэр. Почему?
– Разве это не очевидно? Это то, кем он меня считает.
– Почему, Джереми? Какое отношение Пол имеет к этому? Ко всему этому?
Я колеблюсь, прежде чем задать свой следующий вопрос. Это прямое нарушение правил, которые он выложил мне при первой встрече.
Но я всё же спрашиваю.
– Какое отношение ко всему этому имею я?
Стоунхарт смеется.
– Сейчас, сейчас, - говорит он.
– Ты же не думаешь, что я так легко раскрою тайну? Всему свое время и место, Лилли.
– Ты хочешь таким образом напугать меня?
– шепчу я.
Я говорю тихо не из-за страха, а из-за того, что я твёрдо настроена.
– Всё дело во власти и контроле. Всё дело в проклятых играх разума. Ты держал меня в темноте, потому что тебе доставляет удовольствие видеть меня неуверенной.
С каждым предложением мой голос становится всё сильнее и сильнее.
– Ты сделал это, чтобы показать, насколько ты могущественен, силен и хитер. Разве не так, Джереми? Но я знаю твою слабость. Я знаю, чего ты действительно хочешь. Ты жаждешь внимания. Всё, что ты сделал со своей жизнью, вытекает из этого. Ты говорил мне о своих братьях и отце. Ты рассказывал мне о том, как он игнорировал тебя, как оставлял без внимания. Сначала я не придала этой истории значения, потому что я не знала тебя так, как знаю сейчас. Но теперь это не так. Я увидела твою истинную природу. Доминирование и манипулирование дают тебе острые ощущения. Но я знаю твой секрет. Тебе нужны свидетели. Тебе нужны зрители. Но в то же время ты боишься. Боишься потерять контроль, боишься, что тебе не уделят внимания. Вот почему этот..., - я дергаю за ошейник.
– ...имеет столько значения для тебя. Поэтому ты говоришь, что хочешь доверять мне, но не снимаешь ошейник. Потому что он гарантирует мою податливость.
Я смеюсь истерическим смехом.
– Конечно! И как же всё просто для тебя. Нажать кнопку на телефоне, и бедная рабыня будет биться в конвульсиях. И тогда ты, конечно, получишь от меня всё, что хочешь. У тебя будет своя аудитория. Потому что, на самом деле..., - я смотрю на него.
– ...кто ещё позволит тебе смотреть, что ты делаешь со мной, как не сама жертва?
Стоунхарт молчит во время моей последней тирады. Когда я заканчиваю и тяжело дышу, он просто тянется к карману и достаёт телефон. Мое нутро сжимается. Меня одолевает страх. Теперь я сделала это. Теперь я зашла слишком далеко. В любую секунду через меня может пройти ток, и тело пронзит невыносимая боль...
– Ты думаешь, что понимаешь меня, Лилли?
– спрашивает Стоунхарт.
Он поднимает глаза, чтобы встретиться с моими, и мягко говорит:
– Ты думаешь, что я хочу напугать тебя? Нет. Здесь ты ошибаешься. Я не хочу, чтобы ты боялась меня. Я хочу, чтобы ты боялась того, что я могу сделать.
Шум справа заставляет меня подпрыгнуть на сидении. Сердце бешено колотится. Я оглядываюсь вокруг и замечаю небольшой экран телевизора.
– Это тонкое различие, Лилли. Я покажу тебе. Смотри.
Экран включается и появляется комната Пола. Звука нет. Но я вижу, как он расхаживает по комнате, жестикулируя руками, его рот двигается, как будто он с кем-то ведет дискуссию.
– Прямой эфир, кстати, - говорит Стоунхарт.
– Как ты успела заметить, психическое состояние Пола не позволяет ему взаимодействовать с другими жителями. Врачи понимают его галлюцинации и шизофрению. Чего они не понимают, так это судорожных припадков.
Стоунхарт нажимает кнопку на телефоне. И тут же Пол падает на пол. Его конечности дергаются. Его тело бьётся в конвульсиях. Он кричит.