Признания в любви кровью написаны
Шрифт:
Ответ возник непроизвольно — потому что мама Ксавье невиновна. Окажись невиновным кто угодно другой, Уэнсдей ощутила бы только разочарование, что считала неправильно. Но перед Патрисией стало по-настоящему стыдно. Торпов снова просто подставили. Им критично не везёт по жизни…
И на сей раз Уэнсдей это чётко понимала. Перед Ксавье она всё ещё не извинилась… перед его мамой она не собиралась допустить эту ошибку.
— Простите, — и она подавилась, осознав, что смогла это произнести.
— Не за что, — уголок её губы дрогнул. — Всё так и должно быть.
Уэнсдей
— А былых жертв уже не вернуть. Что поделать, — она опечалилась, но вмиг воспряла духом, откинув затылок на каменную стену. — Но сегодня всё решится.
— Уже день синего затмения? — Уэнсдей постаралась присесть. И хотя она едва не вывернула себе все суставы, ей удалось опуститься на колени и осмотреться нормально.
Они сидели в углу просторного подземелья, окружённые решёткой, а стену напротив заняли стеклянные аквариумы разной величины, заполненные зеленоватой мутной жидкостью. Но Уэнсдей разглядела в них очертания украденных частей тел. Перед резервуарами — большой стол, а перед ним прозрачные ящики, где находились всякие инструменты и колбы со странными субстанциями.
— Нет. До него не дойдёт, — Патрисия кинула ей хитрый взор.
— Пояснять вы мне ничего не будете?
— Могу рассказать, что Анка хотела сделать. Я всё равно уже знаю всё.
Уэнсдей села максимально комфортно и важно, насколько могла со скованными руками и ногами, кивнув. Большего всё равно не оставалось.
— Мы все знаем, что ты разорвала связь Аддамсов с Вещью. Но по-хорошему ты должна была отдать за это душу.
— А она у меня была? — Уэнсдей наклонила голову.
— Язвить будешь перед моим сыном, который тебя любит, а не передо мной, — женщина склонила голову, а какая-то тонкая игла уколола сердце Уэнс. Слова о том, что Ксавье её любит, нашли отражение там. А голову ударило осознание — за всё время после расторжения связи с Вещью Ксавье ей ни разу не сказал, что любит её.
А она подсознательно ждала от него этого шага. И пыталась его безуспешно полюбить, ведь не ощущала любви от него. Она ждала любви от парня, боясь влюбиться безответно, как последняя дура. Ей не нужна была магическая связь, чтоб любить Ксавье Торпа. Ей просто нужно было знание, что и он её любит без связи мистической природы.
— Понимаешь, Уэнсдей Аддамс, тебя воскресила моя дочь. И не просто воскресила. Она вылечила твою разрубленную душу. И часть её души осталась в твоей. Кристофер забыл, что когда от него отказываются — душа отказавшегося приносится в жертву. Но тут такой прецедент… и твоя душа осталась на месте. Вместе с зубом ты Вещи отдала душу Сольейт.
— Звучит, как бред. Поэтому похоже на правду, — отметила Уэнсдей, а Патрисия улыбнулась.
— И такой способ отказа, — не в твоём случае, — позволил бы вернуть влияние над Вещью. Твоё тело должно быть пусто. И Анка планировала в затмение убить кого-то из Торпов и переместить душу в твоё тело. Это возможно, ведь насовсем от связи с Вещью вы и сейчас не избавились. И тогда связь вернулась бы полностью. Душа Торпа в теле Аддамса — это особое пересечение, которое вернуло бы Вещь Аддамсам. И, соответственно, вашей дальней родственнице — Анке.
— А почему связь разрушилась, когда я отдала зуб, если мою душу спасла Сольейт? Или это связано с тем, что Торпы от Вещи отказаться не могут?
— Я думаю так, — кивнула Патрисия. — Но ты можешь обо всём этом забыть, Уэнсдей. Скоро всё закончится. Но я тебе скажу кое-что по секрету… — протянула она с явным французским акцентом. — Готовься бежать. Куда-то подальше от США. И подумай, что ты хотела бы взять с собой, — Уэнсдей прожгла женщину недоумённым взором, но Патрисия Торп больше и слова не сказала.
Из дальнего угла помещения послышался гомон шагов. И Уэнсдей удивилась, когда услышала среди них ритм, с которым передвигался Ксавье. Непонятно, что удивило больше — то, что она могла узнать звук его шагов, либо его приход в логово маньячки.
Уэнсдей опустила брови, когда увидела по ту сторону клетки саму себя. Проклятая оборотень. Анка заметно позорила её — улыбалась во все зубы, ходила по-странному и позволяла себе ежесекундно моргать. От увиденного едва удалось побороть рвотный позыв.
Ксавье медленно шёл за Анкой, слегка приоткрыв рот и округлив глаза, но, кажется, намеренно. Но в целом он больше напоминал послушное животное, не имеющее своей воли. Это не понравилось Уэнсдей. Особенно, если эта женщина, принявшая её облик, действительно поработила его разум, невзирая даже на защиту в виде кулона.
— Не вздумай попасть под влияние своей мамаши. Это будет худшее предательство с твоей стороны, — прошипела она, подняв на него взгляд.
— Если я попаду… больше не медли, хорошо? — он сглотнул.
— Не вздумай попасть под него, — процедила она, стиснув зубы.
В пустоте души появилось ещё одно чувство. Ей не хотелось, чтоб Ксавье Торп умер.
— Договорились, — хмыкнул он и тотчас накрыл её губы своими.
Он не мог после этого вот так просто нарушить данное ей обещание. Уэнсдей ему этого не простит…
Сердце стало колотиться быстрее, а тошнота всё больше душила горло.
Он скосил глаза на неё и никак эмоций не выразил, хотя, кажется, уголок его губы дрогнул. Или так упал свет. Но он перевёл взор на маму и тогда дрогнул. Мгновение — и он уже отвернулся от них, взирая преданным и бестолковым взглядом на Анку. От чувства, ставшего распирать грудную клетку, Уэнсдей показалось, что вот-вот и её руки разорвут железные кандалы, как бумагу.
— Ох, вот я и собрала вас всех, — сказала Анка, продолжая пребывать не в своём облике. — Теперь нам осталось всего лишь подождать пару дней, а там разберёмся. Я ещё никогда не была так рада. Остался только гвоздь программы, но маленького друга я ещё успею найти. Ксавье, ты же мне поможешь? — спросила она, погладив его по шее.
Парень кивнул.
А Уэнсдей поморщилась. По жилам разлился кипяток негодования. Эта тварь посмела касаться шеи Ксавье, ещё и в её облике. Но касаться нежной и тонкой кожи на его шее имела право только настоящая Уэнсдей. Только она. Больше никто.