Призрачная любовь
Шрифт:
— Я… я не понимаю, как это произошло, — говорит она, качая головой.
Я медленно приближаюсь к ней, не сводя с нее взгляда, пока она стоит там и наблюдает за мной с величайшей печалью. Слезы выступают у нее на глазах и медленно скатываются по щекам. Она, блядь, меня ненавидит.
— Аспен, я… мне жаль, — говорю я ей. — Я никогда не хотел, чтобы все так получилось, и когда я понял, что девушка с прошлой недели — это ты, я просто… Мне очень жаль. Ты должна знать, как мне чертовски жаль.
— Тебе жаль? — она усмехается, а ее голос срывается от отчаяния. — Ты был внутри
— Блядь, Аспен. Все не так. Мне просто… мне так чертовски жаль. Я не думал, что все так обернется.
Она снова усмехается, только на этот раз из-за обильных слез, текущих по ее лицу, ее голос разбивается на миллион маленьких кусочков.
— И что дальше? Когда хостес позвонила и сказала, что я здесь, каковы были твои намерения, когда ты сказал ей отправить меня сюда? Ты хотел снова трахнуть меня и надеялся, что я никогда об этом не узнаю? Прийти в дом моих родителей, улыбаться и смеяться со мной, как будто ты никогда не был внутри меня? Пить с моим братом, как будто ты не обманул его доверие?
Я с трудом сглатываю комок, образовавшийся в горле, никогда в жизни не испытывая такой неприкрытой ненависти к себе. Она права. Предполагается, что она моя семья. Я клялся всегда защищать ее, а теперь я тот, от кого ее нужна защита.
Только все гораздо хуже, потому что я только и делал, что думал о том, чего хочу от нее, а как же она? Для Аспен это больше, чем просто секс. Она любила меня годами, и от такого предательства она просто так не оправится. Я разбиваю ее гребаное сердце.
Аспен отводит взгляд, ослабляя свою власть надо мной, и когда следующие слова срываются с ее губ, я, блядь, рассыпаюсь.
— Убирайся, — умоляет она.
— Аспен, пожалуйста. Выслушай меня, — говорю я, ища ее взгляд, только чтобы понять, что она больше не может смотреть на меня. — Мы можем обсудить это. Просто дай мне шанс все объяснить.
— ВОН! Я не хочу тебя видеть.
Осколки моей души разлетаются вдребезги, и все, что я могу сделать, это склонить голову, когда поворачиваюсь и иду к двери, а каждый шаг кажется таким чертовски неправильным. Потянувшись к двери, я открываю ее, когда ее мягкий тон прорывается сквозь тяжесть.
— Айзек, — говорит она таким чертовски надломленным голосом, что он убивает меня. Я оборачиваюсь, ловлю ее взгляд и жду того, что она хочет сказать. — С тех пор как я была маленькой девочкой, я всегда думала, что ты не можешь сделать или сказать ничего такого, что заставило бы меня разлюбить тебя, даже за эти последние несколько лет, когда ты целенаправленно давал понять, что между нами никогда ничего не может произойти. Ты был солнцем на моем небосклоне, и я всегда думала, что мои чувства к тебе непреодолимы, но я ошибалась, потому что никогда в жизни я не могла подумать, что ты способен причинить мне такую боль. Никогда больше не заговаривай со мной, Айзек. Я ненавижу тебя.
Я киваю и с этими словами выхожу из приватной
15
АЙЗЕК
Улыбка растягивается на моем лице, когда я прохожу через строительную зону, иначе известную как ресторан Остина. Его ремонт был наконец одобрен, и, как только появилась возможность, он приступил к работе со своей командой.
Это был чертовски долгий путь к такому результату, и теперь, когда все начинает складываться воедино, я никогда не видел его таким гордым.
Прямо сейчас все выглядит как гребаный бардак. Они все еще находятся на стадии сноса, но к концу недели все начнет обретать форму, и Остин будет готов к торжественному открытию осенью.
Он показывает мне все вокруг, указывая на проблемы, которые удалось устранить моему архитектору, а я изо всех сил стараюсь выглядеть заинтересованным. Не поймите меня неправильно, я чертовски рад за него, но есть еще и тяжесть, которая тяготит меня с той ночи, когда Аспен сказала, что больше не хочет со мной разговаривать, и она начинает меня доставать. Я не могу сосредоточиться, едва могу работать, а притворяться, будто ее разбитое сердце ничего для меня не значит, с каждым днем становится все труднее.
Раньше мне никогда не приходилось притворяться, что я рад за Остина, я всегда прикрывал его спину и всегда радовался его успехам, как и он моим, но сегодня мне приходится нелегко. Я просто благодарен, что он так увлечен своим рестораном, что, кажется, не замечает, как гаснет моя улыбка.
Прошло чуть больше двух недель с тех пор, как я разбил сердце Аспен, и она, блядь, предельно ясно дала понять, что имела в виду каждое сказанное ею слово — она больше никогда не хочет меня видеть. Она заблокировала мои звонки и сообщения, даже в социальных сетях. Я пытался стучать в ее дверь и часами сидеть у ее квартиры, умоляя дать мне возможность поговорить с ней, попытаться заслужить ее прощение, но этого не произошло. Я испортил динамику наших отношений, и пройдет совсем немного времени, прежде чем Остин поймет, что что-то не так.
Это сводит меня с ума.
В мои намерения никогда не входило причинять ей боль или предавать ее доверие, но теперь, когда я это сделал, чувство вины съедает меня заживо.
Мне нужно все исправить, нужно знать, что она прощает меня, и если это означает, что я никогда больше не прикоснусь к ней, тогда я найду способ справиться с этим.
Все это выбивает меня из колеи. Черт возьми, она все это время была рядом, и теперь, когда она не может смотреть на меня, я никогда так не хотел быть в ее жизни. Я никогда не осознавал, насколько утешительно было сознавать, что она была рядом, даже просто как друг или младшая сестра Остина, но теперь, когда ее нет, от меня как будто оторвали большой кусок моей души. Независимо от того, могло ли у нас что-то получиться или нет, я всегда любил ее. Как она сказала, она моя семья, и это кое-что значит для меня.