Призрачная любовь

Шеридан Энн

Если бы только я не был так чертовски слеп к этому раньше.

Нацепив фальшивую улыбку, я позволяю Остину провести меня по всему ресторану, указывая, где что будет располагаться, несмотря на то, что я уже миллион раз просматривал планы. Он показывает мне, где именно будут работать его повара, где будет установлен промышленный холодильник и по какому пути официанты будут доставлять еду с кухни гостям.

С каждым словом, слетающим с его губ, его гордость сияет еще ярче, и к тому времени, как он начинает рассказывать о своем меню, я почти забываю,

какая я сволочь.

Его телефон звонит, и после того, как он достает его из кармана, широкая улыбка расплывается на его лице. Остин слегка подпрыгивает, нажимает "Принять вызов" и протягивает экран, как будто это видеозвонок.

— Как дела, засранка?

— Придурок, — я слышу, как тон Аспен наполняет ресторан, и от одного этого звука моя спина напрягается, а пульс учащается.

Никто не знает, как все обернется. Что, если она звонит, чтобы рассказать Остину обо всем, что я натворил? Его кулаки невозможно остановить, когда он защищает свою младшую сестру, а поскольку я нахожусь прямо здесь, перед ним, у него не будет ни минуты, чтобы попытаться успокоиться.

— Ты в ресторане? Мама сказала, что на этой неделе ты приступаешь к строительству. Можешь мне показать?

Ох, слава богу.

Я прерывисто выдыхаю, едва не угодив в могилу, когда Остин шагает по месту сноса, переступая через старые упавшие кирпичи и пытаясь перекричать шум рабочих, разрывающих здание на части.

Я слушаю весь их разговор, и, несмотря на улыбку, которую она натягивает на лицо, я слышу опустошение в ее тоне, и, судя по растущему подозрению на лице Остина, он тоже это чувствует.

Как только Остин завершает полный тур, он начинает возвращаться ко мне, когда внезапно поворачивает камеру, чтобы показать, что я здесь, и ее лицо мгновенно вытягивается.

— Смотри, Айзек здесь, — говорит Остин, явно пытаясь подбодрить ее — тактика, которая срабатывала миллион раз раньше, только сегодня все по-другому. Эта тактика больше никогда не сработает. — Не хочешь поздороваться?

Лицо Аспен вытягивается, и что-то скручивается у меня внутри.

— Нет, — говорит она, и ее отказ заставляет Остина побледнеть.

— Ты уверена? — спрашивает Остин. — Все в порядке? Ты сама на себя не похожа.

Остин садится, и под этим углом я вижу его экран и безжизненное лицо, которое смотрит на него в ответ, но она не видит моего, хотя нельзя отрицать, что ее тон изменился с тех пор, как она узнала, что я здесь.

— Я в порядке, просто устала. Я не спала всю ночь, готовясь к экзамену.

— Не-а, — говорит Остин, качая головой. — Дело не в этом. С тобой что-то происходит. Ты уже несколько недель не выходишь на связь, и даже не притворяйся, что я не понял, что ты отклоняешь все мои звонки. Ты все еще злишься из-за той истории со свиданием? Потому что это было две недели назад, и технически ты сказала ему отвалить еще до того, как я позвонил. Он ведь не… не пытался с тобой что-то сделать?

Аспен закатывает глаза.

— Ты вообще себя слышишь? Я в порядке. Я просто… устала.

Я усмехаюсь. Несмотря

на то, что я не хочу, чтобы правда всплыла наружу, особенно до того, как у меня появится шанс придумать, что я должен ему сказать, эта ложь была более чем очевидна. Ее мог бы уловить и ребенок.

Взгляд Остина устремляется на меня, его брови озабоченно хмурятся, и я вижу вопрос в его взгляде, спрашивающий, есть ли у меня какие-нибудь идеи, и все, что я могу сделать, это стыдливо пожать плечами.

— Ты не в порядке, Аспен, — говорит Остин, снова переводя взгляд на свою младшую сестру. — Ты знаешь, что всегда можешь поговорить со мной, но я вижу, что бы это ни было, ты не готова. Просто знай, что я здесь, всегда рядом.

Аспен не отвечает, просто отводит взгляд, и ясно видно разбитое сердце на ее лице, и опустошение в том, как она держит плечи. Она разваливается на части, и это имеет прямое отношение ко мне.

— Я люблю тебя, — говорит он ей.

— Да, я тоже тебя люблю, — бормочет она, не вкладывая в это душу.

— Послушай, я должен остаться здесь со строительной бригадой, но, если тебе понадобится компания, просто дай мне знать. Я могу послать к тебе Айзека на вечер кино, или ты можешь засыпать его неудобными вопросами, как ты делала, когда была ребенком. Раньше тебе нравилось это дерьмо.

Аспен усмехается.

— Да, нравилось. Но больше нет, — говорит она. — Но перестань беспокоиться обо мне. В этом нет необходимости, и все, что ты делаешь, это только напоминаешь мне, каким назойливым засранцем ты можешь быть. Ты как вторая мама. Не лезь не в свое дело. Я в порядке. Кроме того, я просто хочу завалиться спать.

— Еще только пять часов.

— Да, и, как я уже сказала, я всю ночь зубрила.

— Аспен…

— Я вешаю трубку, — предупреждает она его.

— Не смей вешать трубку…

Линия обрывается, и Остин с тяжелым вздохом откидывается на спинку кресла и бросает телефон на середину старого стола, который еще не успели разобрать.

— Черт возьми. Она невозможна.

Я держу рот на замке, на самом деле не зная, что, блядь, я должен сказать, не усугубляя ситуацию.

— Это должен быть парень, — предполагает Остин. — Это всегда гребаный парень. Ты видел, как она тебя игнорировала? Она даже не улыбнулась тебе, черт возьми. Она всегда, блядь, улыбается, когда видит тебя.

— Я не знаю, что тебе сказать, чувак. Может быть, она наконец-то двинулась дальше.

Остин усмехается, качая головой.

— Гребаный зомби-апокалипсис наступит раньше, чем мы увидим день, когда моя сестра, наконец, двинется дальше. И, несмотря на то, как сильно я это ненавижу, эта ее влюбленность никуда не денется, но это не значит, что с ней не трахался какой-нибудь другой мудак.

Черт.

Я стону, точно зная, что сейчас сорвется с его губ.

— Слушай, может, тебе все же стоит туда съездить, просто выяснить все. Ты всегда умел ее разговорить. Может, она откроется тебе.