Призрачный путник
Шрифт:
— Поглоти то, что сделано руками человека, — тихонько прошипел он на эльфийском.
В ответ желудь задергался и погрузился в металл. С места его касания разошлась красная рябь, заставляя замок ржаветь и разрушаться. Металл застонал в беспомощном протесте, но ржавчина сделала свое дело.
Дверная ручка упала и превратилась в пыль, прежде чем коснулась земли.
Чуть слышно скрипнули петли. Внутри погруженного в темноту дома Путник не заметил ни слуг, ни охраны. Он спокойно зашел внутрь.
Бесстрастность далась ему не без усилий. Путник обязан был предположить,
Он услышал негромкий лязг, как будто вдалеке звенели друг о друга мечи, и весь подобрался. Его осанка и посадка головы изменились совсем чуть-чуть, и только умелый фехтовальщик заметил бы различия; окружающему миру он казался по-прежнему расслабленным.
Путник находился в коридоре, ведущем от задней двери, со скамьями вдоль стен и крючками для плащей и прочей одежды на стенах. Здесь была всего пара скамеек, а стены были голыми. На крючках висело несколько плащей, по большей части черные с зеленой вышивкой куэрваррской стражи. Так и должно быть. Гобелены, обычно украшающие богатые дома, отсутствовали. Жилище Торлика было по-солдатски простым, с маленькими, не слишком удобными комнатами.
В коридоре Путник заметил двойные двери, ведущие вглубь здания, и еще пару дверей по бокам. Сначала он проверил те, что сбоку, приоткрывая дверь ровно настолько, чтобы заглянуть краем глаза в помещение. Одна вела на кухню, вторая — в кладовую. Обе комнаты были безлюдны. В кухне над давно погасшим очагом висел котел, а по сторонам, в местах, куда слуги могли легко дотянуться, висели ножи и кухонные топорики для мяса. На деревянных полках стояли нетронутые корзины, скорее всего с хлебом и другими не слишком скоропортящимися продуктами. В углу был шкаф для продовольствия. А в кладовой валялось оружие, доспехи, сёдла и часть повозки.
Двойные двери манили к себе, и Путник ответил на этот зов. Он долго прислушивался, достаточно, чтобы с точностью определить, что звон мечей доносится из-за этих дверей, и взялся за засов. Тарм умоляюще поглядел на него, как будто упрашивая повернуть назад, но когда Путник встретил этот взгляд, призрак отвернулся и исчез в стене.
Путник кивнул.
Его отец мог молчать, но по-прежнему указывал сыну верный путь.
Грейт вздрогнул от неожиданности, когда Мерис ворвался в кабинет, пинком распахнув двери. Бард одернул черную накидку на плечах.
— Уже вернулся, сын? — спросил он, глядя поверх свитка с записью последней баллады. На столе валялись забытые письма, которые Грейт собирался отдать Стонару, когда окажется неподалеку — возможно, в этом году, чуть попозже. — Клодир не объявил о тебе, но время подвластно судьбе.
— У него не было возможности, — отрывисто пояснил Мерис. За его спиной в помещение как раз вошел худой слуга с красным от стыда лицом, снова и снова извиняясь за свою оплошность.
Грейт взмахом отослал дворецкого.
— Неудачный день? — спросил он. — Не нашел занятия себе по вкусу сегодня?
Мерис шагнул к столу и швырнул на него узел из чёрной кожи. Тот грохнулся о толстую дубовую
— Вот теперь скажи, что он всего лишь призрак, — прошипел Мерис, резко развернулся и вышел стремительным тяжелым шагом, от которого половицы под ковром жалобно заскрипели.
— Пора, наверное, поменять, — пробормотал Грейт о половицах, когда дверь с грохотом захлопнулась.
Слова сами собой стихли, когда он перевел взгляд на оставленный Мерисом сверток. Бард не собирался к нему прикасаться, но сверток на миг привлек его внимание.
Грейт вернулся к записям, но рифмы не шли на ум. Как и любое искусство, баллада не давалась силой. Бард отшвырнул перо.
Его лицо скривилось в отвратительной гримасе, и Дарен Грейт все-таки взял узел в руки. Он дернулся от внезапной боли, оцарапавшись обо что-то внутри. Не обращая внимания на кровь, закапавшую из пострадавшего пальца, он вытряхнул содержимое свертка на стол и, увидев его, потрясенно откинулся в кресле.
Это был обломок топорища оружия Дрекса Красноборода. Там, где сломанный край рассек кожу, в которую был замотан, и впился в палец Грейта, алела кровь.
Торлик сделал шаг назад и разворот, поднимая рапиру, чтобы отбить клинок противника. Сверкающее лезвие нырнуло вниз и скользнуло через защиту Торлика, но ловкий полуэльф просто обвел рапиру вокруг оружия противника и отбросил его в сторону без всякого вреда для себя.
Светловолосый стражник Нарб, противник Торлика, рубанул справа налево, и полуэльф легко, почти небрежно парировал этот удар. Атаку сверху и укол в нижнюю часть тела постигла та же участь — быть отбитыми легким поворотом запястья Торлика. Нарб ринулся вперед, Торлик легко ушел в сторону, и стражник споткнулся. Торлик обошел его с тыла и два раза ударил плашмя, издавая при этом звук «тсск». А затем он зевнул, прикрывая рот тонкой рукой.
Разгневанный юноша вновь ринулся на Торлика, но тот легко уклонился, развернувшись на носках. Клинок полуэльфа метнулся вперед, затем назад, поддразнивая соперника.
— Старайся лучше, Нарб, — сказал Торлик. — Я даже не вспотел.
Они сражались в помещении для тренировок — в зале квадратной формы, стены которого были увешаны манекенами и оружием. Служащие куэрваррской стражи использовали эту комнату для тренировочных поединков и упражнений с мечом. Большинство занимались под началом самого Торлика, клинок которого превосходил остротой лишь его язык. Если фехтование было его страстью, то язвительные реплики — привычкой.
Нарб, встряхнув светлой гривой, раздраженно огрызнулся.
— Простите, командир, — сказал он. Затем отвернулся и прошел несколько шагов, хромая из-за ударов плашмя, которые пришлись по бедрам. — Моя постель зовет меня громче, чем ваш меч.
Нарб был молод и красив, и было очевидно, что Торлик выбрал его именно из-за этих качеств. Тщеславный полуэльф любил общество мужчин, которые казались ему привлекательными, и еще больше он любил доказывать свое превосходство над ними.
Нарб провел пальцем по шраму на в остальном безупречном лице, результату недавней раны от рапиры.