Призрак бродит по Техасу
Шрифт:
– Не будут, милый, - убежденно ответила Рейчел.
– Наша вечная дружба, - резко сказала Роза, - она уже твоя. Но вот любовь, тут уж либо-либо.
– Ага, Черепуша, делай выбор. Только так ты сможешь получить одну из нас.
Вновь у меня хватило сил только покачать головой. Но к этому движению я добавил неотрепетированное содрогание. Перед безумием их поведения, перед агонией моих чувств, перед сволочизмом вселенной.
– Черепуша!
– с внезапной тревогой воскликнула Рейчел.
– Так у тебя правда несовместимость с тяготением? Мы привыкли считать тебя неутомимым,
– Знаю!
– безапелляционно сказала Роза.
– Этот полоумный спит в своем скелете!
– А если и так?
– огрызнулся я.
– Мы же революционеры. И должны быть всегда наготове. Оружие под рукой. Скелет надет!
– Но почему ты молчал? Мы бы за тобой ухаживали. Да и сейчас - пожалуйста!
– Вот-вот, Черепуша! Мы с Розой будем только счастливы снимать с тебя скелет, укладывать тебя в постельку, а утром помогать снова в него облачаться. Ну, и вообще оказывать тебе всякие мелкие услуги. В пещере ведь все шло гладко!
Возможно, именно тут я совершил роковую ошибку. Согласись я на их улещивания, глядишь та или другая не устояла бы перед моей беспомощностью. Может быть.
Но у меня не было желания еще раз волочиться на пальцах по полу, пусть даже устланному горностаевыми мантиями.
– Как сиделки, вы мне не нужны, ни та, ни другая, - заявил я.
– Да и обе вместе, если на то пошло. А нуждаюсь я в прямо противоположном.
Рейчел грустно кивнула.
– По-моему, он нам дал от ворот поворот, Роза.
Ла Кукарача выразила согласие энергичным кивком и возвела глаза кверху на вселенную, очевидно столько же злокозненно непостижимую, как и моя.
– Но не будем вести себя как на похоронах!
– сказала Рейчел.
– Да, по отношению к костянчику это было бы чересчур жестоко, - согласилась Роза.
– Пустим вкруговую марихуанку, - предложила Рейчел.
– Как по-твоему, Роза?
И мы почти в полном молчании выкурили длинную сигарету, а за ней и еще одну. Я был им глубоко благодарен за этот жест. Он пролил бальзам на мои измученные нервы и уязвленное самолюбие. Слегка.
Однако, вопреки множеству ходячих историй, этот мягкий наркотик не толкает на вакхические оргии, разве что тех, кто только их и жаждет. А потому, сделав по последней затяжке, девочки встали, а я мрачно поднял руку в знак прощания.
В дверях они обернулись. Рейчел заявила:
– Черепуша, я не сомневаюсь, что говорю за нас обеих, и скажу, что работать в одной труппе с таким актером как ты - большая честь. И еще мы считаем, что для революции ты делаешь больше кого бы то ни было со времен Панчо Вильи, Сапаты и Сезара Шавеса. Мы знаем и о других твоих любезностях. Уроки владения голосом, которые ты даешь Эль Торо, хотя мы делаем вид, будто даже не подозреваем о них. То, как ты терпишь отца Франциска, и подыгрываешь Гучу, и справляешься с маньяком Фанниновичем. И - без шуточек об электрифицированных скелетах - как ты буквально забываешь о себе, чтобы сделать для спектакля все, что в твоих силах.
– Но в этом случае, конечно
Они медленно покачали головами и тихо затворили за собой дверь.
Она осталась затворенной.
И оставалась затворенной, когда первые проблески зари пробились сквозь пыль и паутину на окнах.
Утренний свет, кроме того, осветил мою жуткую физиономию в зеркале, покрытом бурыми пятнами старости, что вполне гармонировало с моим отражением в нем.
И я решил, что кончаю со всеми женщинами вообще.
Возможно, навсегда.
Даже с Идрис Макилрайт.
Люби она меня хотя бы капельку, так примчалась бы ко мне через холодные четверть миллиона миль при помощи самотелекинеза на цветочной энергии.
Все меняется непрерывно. И, слава Диане, когда так плохо, что дальше некуда, перемены всегда бывают к лучшему. На следующий день, восьмого спиндлтопа, мы дали великолепный спектакль в Ин-дианаполисе. Я мог бы десять раз выходить на вызовы, но Смерть скромна, Смерть - друг каждого человека, она сопутствует ему на протяжении всей жизни, напоминая, что нельзя тратить ни минуты зря, надо жить сполна. А если, когда жизнь кончается, у человека все-таки есть друг, этот друг - Смерть.
После нашего провала в Цинциннати, комитет прозрел и предоставил мне полную свободу и с новым сценарием, и с актерами, назначив меня режиссером.
В результате:
Отец Франциск с микрофоном на груди теперь мог произносить свои модернизированные забористые молитвы так, что его наконец-то слышали зрители.
Гучу все время находился в прожекторном луче, и его галлюциногенный бред подводил к истинно революционным выводам. Внушительнейший персонаж, который дарил Революции могучую поддержку Африки (его расы) и Азии (его религии).
Рейчел все-таки получила небольшую, но очень эффектную роль Супруги Смерти: перед тем как я отправлялся на Землю, напоминала мне, чтобы я берег здоровье, избегал простуд, питался вовремя и так далее. На ней был черный облегающий костюм с широкими символизирующими кости серебряными швами с наружной стороны рук и ног. Серебряные полосы очерчивали нижние ребра, но на груди завивались в две спирали. Узкие серебряные полоски очерчивали позвоночник, тазовый и плечевой пояса. Сверху Рейчел носила черный плащ, а ее платиновые волосы были заплетены в тугие косы и уложены в форме шлема.
За речью Эль Торо следовала более короткая, но и более забористая речь Розы. Я знал, что эта девчонка чертовски талантлива! На голове она носила красный фригийский колпак, из-под которого вырывались черные, волны волос, на ногах - красные сапожки, а по коротенькому красному платью были разбросаны черные кресты Иси-ды и неизвестные мне символы - круг с тремя черточками внутри, составляющими подобие буквы "У".
Затем, пока Эль Торо пел старинный вариант "Ла Кукарачи" с простодушными упоминаниями тараканов, марихуаны и мексиканских революционных традиций, Роза исполняла совсем уж залихватский танец. После чего Эль Торо запевал "Ла Муэрте Альта", я возвращался на сцену с Рейчел, и вскоре все зрители вскакивали на ноги и пели вместе с нами.