Призрак Кудеяра
Шрифт:
Валы, подобные гигантским цунами, прокатились по странам, где проживает большинство человечества; разбудили Китай, Индию, Мексику, Индонезию… [13]
Надо сказать, что историософия (или философия истории) и её пристрастные умозрительные построения вообще остаются областью весьма зыбких субъективных предположений, допущений и догадок. Тем более это относится к Русской Истории XX века.
Обозревая великие трагические разломы Русской Революции, в непредсказуемых движениях и столкновениях которой всё настолько запутано, иной раз кажется, что ссылка на мистический Промысл будет, пожалуй, самой рациональной попыткой «объяснения» всего произошедшего.
13
Волны захлестнули и Европу, причём не только Венгрию и Баварию. Может показаться странным, но итальянский фашизм в известной мере явился порождением большевизма. Всемирно известный поэт и драматург Габриэль Д'Аннунцио возглавил в 1919 г. отряды скадристов (партизан-революционеров), выступавших под лозунгом «Да здравствует большевистская Россия!»
На фашистскую революцию 1922 года сильнейше влияние оказали события 1917 года. Триумфальный многотысячный «Марш на Рим» состоялся 2 октября 1922 года, и в фашистской прессе говорилось о преемственности «двух великих Октябрей».
Сам Дуче (как и целый ряд других видных чернорубашечников) был выходцем из рабоче-крестьянской среды, из левого лагеря анархо-синдикалистов и социалистов. Фашистская корпоративная система была (вначале) по сути попыткой осуществления национализированного анархо-синдикализма.
Фашистский писатель-революционер Роберт Михельс писал: «Как римская волчица вскормила близнецов Ромула и Рема, так и наступившее после войны всеобщее недовольство вскормило двух близнецов — большевизм и фашизм».
Великий испанский революционер, вождь левого крыла Фаланги, национал-синдикалист Рамиро Ледесма видел в Советской России воплощение «русской национальной революции», совершенно чуждое по своему
В Германии А. Мёллер Ван дер Брук сочувственно воспринял Октябрь, отличая марксизм от большевизма, и после Версальского договора ратовал за тесное сотрудничество двух великих народов.
Известный германский национал-большевик Эрнст Никиш, будучи радикальным, воинствующим антикапиталистом, неустанно призывал к германо-советскому союзу, считая (как и Мёллер) становым хребтом Германии «прусскую германо-славянскую расу».
Братья Штрассеры, возглавлявшие в 20-е годы левое, подлинно социалистическое, штурмовое крыло НСДАП, выступали (вслед за Хаусхоффером) за стратегический союз с красной Москвой против сионизированного англо-американского империализма. Знаменательна эмблема штрассеровцев: скрещённые Меч и Молот, символизирующие единство национально-традиционных и социально-трудовых ценностей. И если бы не «ночь длинных ножей», то войны с Советской Россией не было бы.
Русская Революция — событие настолько грандиозное, судьбоносное, причудливое и многомерное, что его просто невозможно втиснуть не только в классовые, но и вообще в какие-либо сугубо политические рамки и расхожие идеологические схемы и формулы. Безудержный размах революционной ломки до сих пор не укладывается в головах ни «белых», ни «красных». Если для первых события 1917 года — это заговор «бесов», «жидомасонов» [14] , то для вторых — «пролетарская революция» (как можно говорить о пролетарской революции в великой крестьянской стране? Ведь в России в то время более 85 % населения жило в деревне). Попытки же замечательного учёного-гелиобиолога А.Л. Чижевского в своей знаменитой докторской диссертации «Исследование периодичности всемирно- исторического процесса» (М. 1918) установить закономерную связь между циклами жизнедеятельности Солнца (так называемыми вспышками) и социальными потрясениями, войнами и революциями на Земле, несостоятельны и выглядят искусственной подгонкой, ибо многие, незначительные в мировом масштабе, локальные исторические события просто притянуты за уши.
14
Слухи, которые сами евреи, да и многие русские распространяют о роли евреев в Русской Революции, не соответствуют действительности, намного преувеличены и работают на авторитет тех же евреев.
Нельзя сводить столь сложное, многоплановое и до конца не понятое явление как Русская Революция, к одному лишь еврейскому знаменателю. Разумеется, правильное понимание событий тех лет немыслимо без учёта отнюдь не последней роли евреев, но отождествление всей Революции и последующей деятельности большевиков с еврейским заговором против русского народа, совершенно неверно.
Как известно, с начала 90-х годов XIX в. российская экономика и финансы всё в возрастающей степени подпадали под влияние и контроль международного еврейского капитала. К тому времени чуть ли не вся торговля и промышленность мало-помалу перешла в руки иностранцев и инородцев, главным образом — евреев. Попадались среди денежных тузов и староверы (напр., Морозов) но большинство их было выкрестами.
Монархия! Зловещий смрад! Веками шли пиры за пиром, И продал власть аристократ Промышленникам и банкирам.В России воцарились капиталистические отношения, суть которых — власть золота, голый коммерческий расчёт, а люди — просто объект обмана, ограбления. И здесь евреи — как рыба в воде. Они — нация буржуазная, рыночная, торгаши и барышники; устанавливать диктатуру «проклятариата» им было совсем ни к чему.
Да, в предшествовавшее Революции десятилетие расовый состав интеллигенции в рядах социалистических партий (и большевиков тоже) постепенно и неуклонно замещался с русского-народнического на еврейский-местечковый. Да, налицо чрезмерное участие евреев в руководящих кадрах Революции. Но неразумно из этого делать вывод, будто Революция — всецело дело еврейских рук, нечто вроде орудия порабощения русского народа жидами. Однако, даже такой довольно-таки неглупый человек, как автомобильный магнат Генри Форд, в своём нашумевшем четырёхтомном труде утверждает, будто Русская Революция спланирована иудеями в Америке, а советы, якобы выдуманные Троцким, есть не что иное, как иудейский кагал.
Нет, истоки Революции — не в организаторском гении Ленина, не в пламенных агитационных речах Троцкого, не в золоте шиффов-варбургов. Не евреи были главным движителем Революции и не они её свершили. Но они, в силу своей врождённой бесцеремонности, беззастенчивости, беспринципности и безнравственности в выборе средств, сумели внедриться и использовать энтузиазм масс для собственного возвышения. Они скопом полезли во власть и очень скоро заняли место прежней русской знати. Ведь каждый еврей (даже атеист) если не сознательно, то по наследственному инстинкту чувствует себя богоизбранным.
В 1918 г. комиссародержавие фактически ликвидировало советскую власть, оставив от неё только дорогое народному сердцу название. Но разве можно отказываться от идеи социальной справедливости только потому, что к ней примазались инородцы и превратили русскую мечту о коммунизме в бесчеловечный «коммунизм» казарменного типа с работой за «пайку» и за «галочку»? — Ведь очищаем же мы праздник Купалы от иудохристианского «ивана»!
До 1937 года прямо, с 1937 по 1991 год косвенно, и после 1991 года снова прямо правящим классом в стране являются евреи. Но плоскоупрощённое, огульное утверждение, будто большевики сплошь были сознательными агентами международного тайного правительства, финансируемыми банкирами-сионистами, просто несерьёзно. Несомненно, что у большевиков были собственные идеологические цели. По-видимому, в самой их партии было два течения; одно хотело использовать Россию как факел для мировой революции, а другое хотело использовать Революцию для России.
«Разоблачая» коварные замыслы «нигилистов-социалистов» и «великий сатанинский план» разрушения православной монархии, последователи С. Нилуса ставили «еврейский вопрос» в прямую связь с библейскими и церковными пророчествами о конце мира и истории и наступающем царстве Антихриста, то есть подменяли этническую, расово-антропологическую, естественно-биологическую основу «еврейского вопроса» примитивным религиозным фундаментализмом. Следует заметить, что и царское правительство, и церковь, и Союз Русского Народа, и правая публицистика трактовали этот вопрос как вопрос исключительно религиозный. Господа Пуришкевич, Марков, Шульгин, Меньшиков, Дубровин, Ильин и др. правые видели самобытность Русского Народа и самоценность Русской Культуры в «исконно русском» православии, и вся их юдофобия сводилась, по сути, к утверждению, что, дескать, «жиды Христа распяли». Пожалуй, только Василий Розанов заглянул поглубже, но тут же испугался и покаялся.
Многие современные россиянские антисемиты (вернее, право- славствующие жидоеды) самостоятельно мыслить не могут и черпают свои идейные установки из дореволюционных черносотенно- клерикальных изданий, вроде «Союза Михаила Архангела» и белоэмигрантских записок прохристианской направленности, изображавших Русскую Революцию как заговор кучки жидов-большевиков во главе с наижидейшим Бланком-Лениным, которые были перевезены в пломбированном вагоне через Германию и, используя мешки немецких денег, устроили Революцию. Как будто можно купить за деньги такие вещи, как революционный дух народа, жертвенное служение высоким идеалам и целеустремлённость, рождённую глубокой убеждённостью в своей правоте?!
Коммунизм — пусть и утопическая, но благородная, героическая по своей сути Идея, ибо кто как не Герой способен отдавать свою жизнь во имя Революции, на благо будущих поколений совершено бескорыстно, не ожидая никакого посмертного райского блаженства?
Кстати сказать, иудеи никогда не считали и не считают Ленина своим: что это за иудей такой Ленин, если именно он сразу после своего воцарения позакрывал иудейские школы, синагоги и банки, вынудил иудеев работать по субботам, запретил все иудейские организации и стал проводить политику насильственной ассимиляции? В 1920 г. начались повальные аресты иудейских «служителей культа», обыски по изъятию иудейских религиозных книг (при этом чекисты-евреи не только не щадили «своих», но напротив, чтобы подчеркнуть перед партией свой «пролетарский интернационализм», проявляли по отношению к своим соплеменникам крайнюю жёсткость). Но главное — Ленин ликвидировал частную собственность, конфисковав все, без исключения, «жидовские лавочки», то есть саму форму существования иудейства.
Вообще же, большевики-евреи не были ни сионистами, ни масонами, ни выкрестами. Они были просто денационализированным элементом. Они объявляли себя людьми без национальности. Их еврейство видоизменилось в особую, интернационалистическую ипостась.
Международное и российское еврейство, полагавшееся на кровную связь и взаимопонимание с евреями-интернационалистами, жестоко просчиталось. Когда к «самому» Троцкому в Петросовет «как к еврею» пришла делегация раввинов с жалобами на притеснения, тот ошарашил их, сказав: «Я не еврей, а коммунист-интернационалист».
Полуатеистическое масонство тоже совершенно напрасно надеялось на идейную близость с большевиками. Справедливости ради следует заметить, что сионистов и масонов всех мастей можно с большей вероятностью обнаружить в белом лагере, чем среди большевиков. Не одни лишь большевики получали помощь от банкиров- сионистов; известно, что несопоставимо более значительную финансовую и материальную поддержку сионисты всего мира, а не только стран Антанты, оказали белому движению.
Не протрезвевшие жидоеды-антикоммунисты,
РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ — ЭТО ФЕНОМЕН ДУХОВНО- ИСТОРИЧЕСКИЙ.
Нам кажется, что в жизни мы руководствуемся собственными убеждениями и опираемся на собственные силы. Но это не так: мы действуем на основе усилий многих поколений. И часто осуществляем цели, которые для отдельных людей кажутся неясными и непонятными. Многое созидается иррационально, стихийно самим народом как организмом, обладающим бессознательной духовной творческой потенцией.
В событиях 1917 г. и последующих годов мы наблюдаем невероятное, мистическое сплетение, необъяснимый клубок совершенно противоречивого, казалось бы, несовместимого. Создаётся впечатление, что Революция подчиняется каким-то объективным внутренним закономерностям Высшей Целесообразности не «сверхъестественного», а глубоко естественного порядка, ускользающим от внимания многих, даже крупных мыслителей — современников тех лет («большое видится на расстояньи»).
Будучи захвачены революционным вихрем, этим Высшим Законам повиновались даже те, кто им противоречил. Как это не покажется парадоксальным, но даже революционеры-безбожники, участвовавшие в Революции, подчинялись подспудным, неведомым им силам, оказывающим на них неодолимое воздействие [15] .
Большевики сознательно служили марксизму, но послужили бессознательным орудием для достижения совершенно чуждой им цели — раскрепощения вольнолюбивого Языческого Русского Духа, которого они и испугались пуще всего. Они положили конец господству православия как религии инородной, раболепной, ложной и лживой, оправдывающей злодеяния имущих власть и богатство. И этим они выполнили наказ Истории. Но вместе с водой был выплеснут из купели и ребёнок, то есть истинная, исконная религиозность.
15
Известно, что древнерусская Языческая свастика-Коловрат широко применялась в революционной символике начала XX века. Классическая правосторонняя (лучи загнуты вправо, посолонь) свастика украшала государственную печать Временного правительства и выпущенные им бумажные деньги. Сам символ сакральной свастики обладает огромной внутренней силой. Во времена Революции и первые годы после неё свастично-солярные знаки наглядно использовались наряду с другими революционными эмблемами и воспринимались народом как некое победоносное знамение, олицетворение Советской власти. На митингах и демонстрациях трудящихся рядом с краснозвёздными знамёнами гордо реяли свещенные Языческие символы Жизни, Света, Добра.
Свастика присутствует также на первых советских бумажных деньгах, выпущенных в 1918 г. по распоряжению Ленина. Свастика-Коловрат даже чуть не стала символом Красной Армии: до 1924 г. она всё ещё использовалась в нарукавных нашивках красноармейцев и командиров.
Древние архетипы, образы, ритуальные действа нередко проявляют себя на глубинном бессознательном уровне родо-племенной (генной) памяти. Отнюдь не случайно в конце XIX в. революционеры свои политические собрания и сходы в лесу называли маёвками. День 1 мая был архаическим общеевропейским празднеством в честь животворящей Богини Земли Майи, давшей название месяцу маю. В общеславянской Языческой традиции 1 мая — сакральный, культовый день. Этому дню предшествовала ночь, считавшаяся особо благоприятной для всякого целительства, знахарства, ведовства. Молодёжь выходила в зелёный лес — обитель Русалок-Берегинь на весёлые игрища-маёвки: жгли костры, водили обрядовые хороводы вокруг разукрашенного красными лентами Майского дерева — Берёзы, чествовали природных Духов-Покровителей.
Хотя большевики мало или даже совсем не осознавали всю притягательную мощь древнерусских Языческих понятий, всё же они взяли их на вооружение. Словосочетание «советская власть» преемственно восходит к вечевому волеизъявлению и самоуправлению — естественному, самобытному и справедливому укладу народной жизни. Свою газету большевики назвали «Правда»: само слово «правда» сакрально. Армия была названа Красной: красный цвет — наш национальный, тоже сакрально-обережный. Знаменитые васнецовские «богатырки» (сшитые для личной охраны Николая II), пробуждающие в наследственной памяти свещенные некогда первообразы, были перелицованы в «будённовки». Ну и конечно же, принятое обращение «товарищ» тоже как нельзя лучше соответствовало народной нравственности.
Большевики были правы, когда боролись с церковным суеверием, за свободу совести и мысли, но неправы, когда утверждали, будто всякая религия — «опиум народа». Их воинствующий атеизм был направлен не только против искусственных, зловредных, болезненно- уродливых религий, служащих орудием государственно власти, но против религии как таковой. Они отрицали не только сверхъестественного библейского бога, но и вообще всякую одушевлённость, внутренне присущую живой Природе и человеку, как Её частице. Они были учениками Маркса, который в своих философических построениях стремился представить Мир и человека как можно обыкновеннее и очевиднее, отбрасывая всё то, что не поддаётся его «диалектически-материалистическому» пониманию. Они не могли вместить величавую простоту Языческого миросозерцания и глубину Языческого религиозного опыта. Они так и остались в плену своих убогих занудных догм.
Вообще русское революционное движение шло по пути примитивно-атеистическому, не видя разницы между книжными монотеистическими религиями и религиями естественными, нерукотворными, языческими; считая и те и другие в равной мере мракобесием, порождённым народным невежеством. Ленин, например, писал: «„Народное“ понятие о боженьке и божеском есть „народная“ тупость, забитость, темнота, совершенно такая же, как „народное представление“ о царе, о лешем, о таскании жён за волосы». Язычество вообще, если и упоминалось, то лишь как отжившая ветошь, страх дикаря перед грозными явлениями Природы.
Неприятие того, что российские социал-демократы называли «религией», объясняется узостью и незрелостью их мышления, основанного на слепом поклонении науке с её концепциями «прогресса» и механистического эволюционизма, рационалистической трактовкой истории, плоско-материалистической теорией познания и т. д. Они верили в науку, как в бога, и доверяли учёному, как жрецу. Могли ли они представить себе, что через какие-нибудь полвека наука устами лучших своих представителей распишется в собственном бессилии познать НЕПОЗНАВАЕМОЕ?
Но тогда, в конце XIX — начале XX веков, антропоцентрическая научно-техническая цивилизация бурно развивалась, и в поверхностно образованных кругах общества преобладало подобострастное, а то и восторженное отношение к науке, которая, дескать, решит все проблемы. Наступление «века электричества» и успехи прикладных технических наук способствовали огромному авторитету науки вообще и создавали иллюзию её всемогущества.
Развитие научного метода, его многочисленные опровержения библейской картины мира, породили естественный и научный методологический атеизм, суть которого ещё раньше выразил выдающийся французский физик, математик и астроном, создатель теории небесной механики Пьер Симон Лаплас, сказавший Наполеону: «Я не нуждаюсь в гипотезе о Боге».
Однако, как это всегда бывает, возвышенную Идею, отрицающую надприродного бога-творца, довели до абсурда, до нигилизма, напрочь отрицающего всякую духовность вообще и учившего:
Что духа нет, а есть лишь вещество, Что человек — такая же машина, Что звёздный космос — только механизм Для производства времени, что мысль — Простой продукт пищеваренья мозга…Вот на таком бездушном вульгарном материализме и воспитывалась целая поросль полуобразованных российских социал- демократов, вчерашних местечковых коновалов, зубодёров и брадобреев, завтрашних комиссаров «пролетарской культуры». Им, детям своего времени и своего племени, чуждо было благоговение перед извечными тайнами Природы. Они никаких тайн не ощущали и в них не верили. Вернее — они истово верили в отсутствие таких тайн, не сознавая присутствия в Мире неких Неведомых Сил, постичь промысл которых во всей полноте не дано ограниченному человеческому рассудку.
Образованных людей среди большевиков было ничтожно мало, да и те совершенно не представляли себе всю высшую, жизнеутверждающую, этическую и социальную значимость Язычества как мировоззрения, по сути, СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО, естественным образом вырастающего из самой Жизни. В этом была их роковая ошибка и трагедия (для тех, конечно, кто как личность оказался способным на трагедию) [16] .
Духовно-нравственной основой Социализма могло стать только почвенное древнерусское Язычество, а никак не марксизм, не «научный» материализм и пролетарский интернационализм. Попытка построения социализма, лишённого плодородных Языческих корней, из вольнолюбивой, прекрасной по сути Идеи, превратилась в свою противоположность. Свобода была подменена принудиловкой и произволом, государство целиком поглотило личность, а людей приучали жить не обществом, а дрессированным «коллективом», т. е. стадом, управляемым кнутами пастухов.
16
Великие революционные мыслители (Герцен, Бакунин, Чернышевский) всегда разграничивали в русской средневековой культуре начала свои, традиционные, самобытные, и привнесённые, инородные, не имеющие народных корней. Подлинно народной культурой они считали, прежде всего, исконную культуру сельского люда, то есть культуру сословия, сохранявшего в своей жизни, обычаях, обрядности и общинно-вечевых отношениях определённую долю дохристианского Языческого мировоззрения. Древнерусский Языческий этический идеализм в своеобразном атеистическом преломлении явился как бы религиозной составляющей в русском революционном народничестве.
Не все русские народники были отпетыми нигилистами. Конечно, православие, как господствующая идеология правящего класса, намертво повязанная с самодержавием, ими порицалось и отрицалось. Но известно, что народники рассматривали русские народные секты, сохранившие в себе значительную долю Язычества, как возможных союзников, хотя сами неоязыческими построениями не занимались.