Призрак музыки
Шрифт:
– Скажи мне, а как ты его нашла?
– Кого? – не поняла Ольга.
– Ну этого… как его…
– Храмова?
– Не знаю я, как его зовут. Ты мне не сказала.
– Храмов Анатолий Леонидович. Мне его порекомендовал один старый адвокат.
– Ну так обратись к нему еще раз, пусть он порекомендует тебе кого-нибудь другого.
– Я пыталась. Он уехал из Москвы и до середины сентября не вернется. А больше у меня никаких связей нет.
– Ну да, конечно, – усмехнулся Михаил, – зато у меня они есть, и ты бесстыдно хочешь этим воспользоваться. Нет уж, дорогая моя, когда ты бегала на любовные свидания к Дудареву, ты не спрашивала ни советов моих, ни помощи. Ты была очень умная и самостоятельная и сама решала, как тебе строить свою семейную жизнь. Что же ты, резко поглупела за последние дни? Шагу теперь без мужа ступить не можешь?
– Миша, я прошу тебя…
– Да не проси ты меня! – вспылил Ермилов. – Ты думаешь, у меня камень вместо сердца? С того момента, как ты мне призналась, у меня все время черно перед глазами! Я не знаю, как жить дальше, а ты требуешь, чтобы я помогал твоему любовнику. Господи, как у меня сердце еще не разорвалось, не понимаю!
Он резко встал и выскочил из кухни. Хлопнула дверь маленькой комнаты. Ольга неподвижно стояла, уставившись глазами на нетронутую чашку с чаем. Внутри у нее разливалась мертвенная чернота.
Глава 8
Ситуация стала проясняться быстро, с каждым днем находились все новые и новые улики, подтверждающие первоначальную версию: Георгий Дударев организовал убийство собственной супруги при помощи третьего человека. Претендентов на роль «третьего» было пока двое: задержанный при нападении на Дениса Баженова Василий Лыткин, который, разумеется, ни в чем не признался, кроме самого нападения, и ныне покойный Константин Вяткин, наркоман, прочно сидевший на героине и устроивший у себя дома подпольный цех по изготовлению пиратских записей.
Судебные медики после вскрытия тела Вяткина заявили, что Константин уже не довольствовался чистым героином, а сочетал его с барбитуратами для усиления эффекта. Барбитураты и могли стать причиной того, что речь его была не плавной, как у тех, кто колет чистый героин, а замедленной и словно затрудненной. Артем Кипиани именно так характеризовал речь того мужчины, с которым разговаривал воскресным утром незадолго до взрыва. И симфонию Мендельсона нашли у Вяткина. Все указывало на него, только совершенно непонятно, что общего могло быть у бывшего офицера Дударева и молодого наркомана.
– Надо искать связку, – горячо убеждал Настю Юра Коротков. – Не мог Дударев ни с того ни с сего познакомиться с первым попавшимся наркоманом и привлечь его к убийству. Он же нормальный человек, разумный, он не стал бы так глупо рисковать. Привлекать к убийству непроверенного сообщника – это вообще головы не иметь надо. А голова у Дударева есть, это точно.
Настя была согласна. На одной кассете с Шотландской симфонией далеко не уедешь, запись существует не в единственном экземпляре, и тот факт, что она оказалась в квартире Вяткина, может рассматриваться только как подкрепляющая улика, но не как доказательство его причастности к убийству. Что еще есть на Вяткина? Есть человек, который может достаточно уверенно опознать его голос, ну а толку-то? Человек есть, а голоса, который нужно опознавать, нет. Вяткин больше не разговаривает ни с кем. И наконец, самое главное: то обстоятельство, что несчастный Константин случайно находился вблизи места убийства, само по себе ничего не означает, Артем Кипиани тоже там находился, между прочим. Ох, не зря все следователи любят приговаривать, что целый состав, груженный косвенными уликами, всегда весит меньше, чем одно доказательство. Доказательство, правда, при этом должно быть безупречным, то есть иметь отношение к предмету разбирательства, и добыть его следует только тем путем, который определен в законе, и никаким иным. А где ж его взять, такое доказательство? Искать надо.
Итак, связка. Через кого Дударев мог познакомиться с Вяткиным? Самое вероятное предположение – он с Константином вообще знаком не был, передал заказ через третье лицо, а может быть, там были еще четвертые и пятые. И их непременно нужно вычислить и отыскать, иначе подозрения в адрес Дударева так и останутся одними лишь подозрениями. Подкрепить их будет нечем.
Двигались, как обычно, с разных сторон. От связей Дударева, от фирмы «Турелла» и от контактов так не вовремя умершего Кости Вяткина. А заодно и от окружения Василия Лыткина, ибо не могло быть простым совпадением, что Вяткин изготавливал на дому аудиозаписи, а Лыткин ими торговал. Торговал от фирмы с красивым названием «Мелодия-Плюс».
Коллеги, пытавшиеся бороться с «пиратством», старались установить, кто забирал у Вяткина готовую продукцию и привозил ему «сырье», и для этого трясли всех соседей покойного наркомана: кто к нему приезжал, на каких машинах, может быть, номера запомнили? Первой и самой устойчивой версией была прямая связь Вяткина с фирмой «Мелодия-Плюс», но это еще нужно было доказать. Фирма, конечно же, от всего открещивалась, там тоже не дураки сидели.
– Если бы нам найти хотя бы по одной точечке соприкосновения между Дударевым и этими двумя фирмами, туристической и музыкальной, мы бы их в момент раскрутили, – вздыхал Селуянов, глядя на огромное бумажное полотно, на котором Настя размечала квадратиками и стрелками связи всех интересующих их объектов.
Количество стрелок и квадратиков росло с каждым днем, но соприкасаться они пока что не торопились. Что же касается свидетелей, которые могли бы рассказать хоть что-нибудь о посетителях квартиры Кости Вяткина, то их число было катастрофически малым. Просто, можно сказать, ничтожным. Никто никем не интересовался, и никто ни о ком ничего не знал. Огромный многоподъездный и многоквартирный дом, в котором жил Вяткин, походил на муравейник, битком набитый отчужденными друг от друга людьми. Сергей Зарубин с тоской вспоминал тихие пятиэтажки у «Красных Ворот», где совсем недавно он проводил поквартирные обходы сразу после убийства Елены Дударевой. По две квартиры на этаже, по десять на подъезд, все друг друга знают, одно удовольствие работать. А в новостройках всегда сплошное мучение, а не работа.
Единственным более или менее сносным источником информации о Вяткине оказалась все та же тетя Клава, соседка, к которой Константин, почувствовав себя плохо, обратился с просьбой вызвать ему «Скорую». Клавдия Никифоровна оказалась дамой словоохотливой и о Косте рассказывала с удовольствием. Правда, рассказывала она не совсем то, что хотелось бы. К примеру, никаких постоянных визитеров, которые приносили бы и уносили от Кости целые ящики продукции, она не заметила.
– Они, верно, по ночам приходили, – высказала она соображение. – Я иногда слышу, как по ночам у него дверь хлопает. А днем ничего такого не замечала.
Что ж, вполне могло быть и такое. По ночам мало кто бежит к окнам смотреть на подъехавшую машину, люди в основном спят. Хотя если это бывало не глубокой ночью, а очень поздним вечером, то имеет смысл поговорить с владельцами собак. Они гуляют, как правило, в одно и то же время и почти всегда замечают, если кто-то с завидным постоянством грузит ящики у одного и того же подъезда.
– С ящиками не видала, – безапелляционно заявила Клавдия Никифоровна.
– А без ящиков? – на всякий случай спросил Зарубин, почти ни на что не надеясь.