Призрак в машине
Шрифт:
— Кстати, почему коронер вынес неправильный вердикт?
Барнеби потратил несколько минут на рассказ о том, что вскоре должно было появиться в газетах, а потом снова попросил их сосредоточиться и вспомнить недели, предшествовавшие смерти Денниса.
— Вы заметили какие-нибудь изменения в поведении мистера Бринкли? Может быть, что-то его беспокоило?
Все покачали головами, но Барнеби обратил внимание на то, что Лео Форчун нахмурился.
— Вы все время сидите на приеме? — спросил инспектор женщину средних лет, которая их впустила. Она кивнула. — Не приходил ли к нему
— Нет.
— А как насчет телефонных звонков? Кто-нибудь был особенно настырным? Не обязательно деловой клиент.
— Могу вас заверить, — сердито ответила администратор, — что я не прислушиваюсь к чужим разговорам. У меня хватает других дел.
Барнеби расширил рамки допроса и спросил, как смерть работодателя повлияла на его сотрудников. Например, все ли они сохранили свое место.
Тут настроение собравшихся изменилось. Они смотрели друг на друга, улыбались и кивали. Лео Форчун ответил за всех. Барнеби поздравил их, но обратил внимание на кое-какие мелочи. Возможно, он поторопился сбросить со счетов этих людей. Сидя на углу письменного стола, он показал на своего лихорадочно строчившего помощника.
— Сержант Трой запишет ваши имена и адреса. В том числе отсутствующих. — Он поднял брови и кивнул Форчуну на стеклянный кабинет.
Лео отделился от группы, последовал за главным инспектором, сел за письменный стол и выпалил:
— Нет, это был не я!
— Вы опережаете мой вопрос, мистер Форчун.
— Никто из нас не знал про завещание. Мы все были ошарашены. В день, когда пришел поверенный, было пролито много слез. Но не все они были слезами благодарности.
— Вы проработали здесь…
— Дольше всех. Двадцать четыре года.
— Видимо, клиенты мистера Бринкли перешли к вам.
— Да. У него их было немного, но это народ отборный.
— Что вы имеете в виду?
— Очень богатые люди.
— Вы знаете кого-нибудь из них лично? Или общаетесь с ними только заочно?
— Конечно, с их счетами я знаком. Это наши главные клиенты, так что Деннису кто-то должен был помогать. Просто на всякий случай. Правда, Деннис никогда не болел.
— А другой партнер?
— Латам? — Лео искренне рассмеялся. — Он — ничтожество. Похоже, тесть купил ему этот бизнес, чтобы он не путался под ногами у жены. Он даже компьютером не умеет пользоваться.
— Что же он делает весь день?
— Курит, пьет, ходит по конторе, читает газеты. Надолго исчезает.
— И получает за это жалованье?
— Нет. Деньги ему дает Джильда — это его жена. Когда считает, что он их заслужил.
— А как насчет клиентов?
— У него их нет. Он унаследовал нескольких от старого Фоллона, но потом все его бросили. Некоторые перекочевали ко мне. Другие ушли вообще.
— А его доля в компании?
— Ее доля. Сорок девять процентов. — Он довольно улыбнулся, обнажив острые белые зубы. — Так что контрольный пакет у нас.
— Мне нужен его адрес и номер телефона.
Форчун начал писать и вдруг сказал:
— Кстати, в тот день, когда убили Денниса, я играл Дэвида Блисса в «Сенной лихорадке». — Он протянул Барнеби программку. — Амдрам.
— Да, — сказал Барнеби. Он вспомнил, что Калли играла в этой пьесе Джона Уэбстера [117] в кембриджском «АДС». Мстительный Амдрам. Сцена, залитая светом.
— Почему вы спросили, куда мы выходили днем? В газетах писали, что Деннис умер в начале вечера.
117
Джон Уэбстер (ок. 1580 — ок. 1625) — английский драматург, современник Шекспира.
— Все верно. Но аппарат, который его убил, был поврежден еще до его возвращения.
Слово «аппарат» заставило Форчуна захлопать глазами. Барнеби подробно описал, что случилось, но тут же пожалел об этом.
— О господи… Это же абсолютно… — Форчун позеленел и начал сползать с кресла.
Через пять минут двое полицейских оказались на улице. Проводили их не слишком радушно. Кто-то пригибал голову Форчуна к коленям, кто-то нес стакан воды, с укором глядя на главного инспектора.
Остальные сотрудники собрались вокруг Белинды. Красавица Белинда, недавно вышедшая замуж по любви и уже беременная, отбрасывая волосы, с жаром говорила о чьем-то нахальстве. Те, кто уже смерил неприязненным взглядом Барнеби, переключились на Троя.
— Можно подумать, что я предложил ей трахнуться на рабочем месте, — хмуро пробормотал сержант, стоя на тротуаре.
— А что ты ей предложил?
— Выпить по глоточку после работы. Что в этом ужасного? — Трой злобно пнул коробку из-под гамбургера. — Я думал, мы живем в двадцать первом веке.
— Этот век только начался.
— Мне следовало помнить свой гороскоп. — Трой, обожавший сваливать собственные ошибки на судьбу, начал развивать эту тему. — Морин читала его за завтраком. «Любое желание интимной близости на этой неделе обречено на провал».
— Может быть, это относилось только к ней?
— Нет. — Не поняв юмора, Трой продолжил: — Просто Орион в переходной фазе.
— Ты сам скоро очутишься в переходной фазе, если не перестанешь пинать эту чертову коробку.
Сидя в буфете, Барнеби ел чудесную мясную запеканку и морковь с оливковым маслом. Тут к нему подошел дежурный и сказал, что прибыла миссис Крудж.
— Трой, возьми ее на себя.
— Что, сэр?
— Позаботься о ней, устрой экскурсию по участку, потом отведи в мой кабинет и распорядись, чтобы ей принесли чаю. Как обычно.
Сержант посмотрел на жевавшего шефа, а потом на собственную тарелку. Сочный кусок пикши, картофельные крокеты и разварной горошек. Нет смысла просить поставить еду в духовку. Как только он выйдет из-за стола, ее слопают. Ничего странного, что он такой худой. Скоро вообще зачахнет. Они пожалеют, когда его не станет.
Барнеби закончил еду. Какое-то мгновение ему хотелось доесть рыбу Троя. Это желание было простительно, поскольку инспектор представил себе, что может лечь спать голодным. Такого в его жизни еще не случалось. Он быстро ушел из буфета, не дав воли жадности.