Призрак

Несбё Ю

— У тебя есть десять секунд, чтобы рассказать мне то, до чего я не додумался сам.

— Подожди, подожди, я рассказываю! Его зовут Рудольф Асаев. Он русский, родители его, интеллигенты и диссиденты, стали политическими беженцами, по крайней мере так он заявил на судебном процессе. Он жил во многих странах и говорит приблизительно на семи языках. Приехал в Норвегию в семидесятые годы и стал одним из пионеров в торговле хэшем, можно так сказать. Он всегда оставался в тени, но в тысяча девятьсот восьмидесятом году его

сдал один из подручных. В те времена торговля и ввоз хэша карались столь же сурово, как предательство родины. Так что просидел он долго. После тюрьмы он переехал в Швецию и переключился на героин.

— Почти такое же наказание, как за хэш, но аванс лучше.

— Точно. Он создал лигу в Гётеборге, но после убийства полицейского ему пришлось уйти в подполье. Он вернулся в Осло где-то около двух лет назад.

— И все это он тебе рассказал?

— Нет-нет, это я выяснил самостоятельно.

— Вот как? И каким образом? Я думал, что этот человек — призрак, о котором никто ничего не знает.

Трульс Бернтсен посмотрел на свои руки. А потом снова поднял глаза на Харри Холе. Он просто обязан был улыбнуться. Потому что ему часто хотелось кому-нибудь рассказать, как он обманул самого Дубая. Трульс быстро облизал губы.

— Когда он сидел в кресле, где сейчас сидишь ты, он положил руки на подлокотники.

— И?

— Рукав рубашки загнулся, и между рукавом пиджака и перчаткой обнажилась полоска кожи. На ней были белые шрамы. Знаешь, такие, какие остаются после сведения татуировок. И когда я увидел татуировку на руке, я подумал…

— Тюрьма. Он сидел в перчатках, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, которые ты потом мог сверить с базой данных.

Трульс кивнул. Холе быстро соображал, в этом ему не откажешь.

— Точно. Но после того как я согласился на его условия, он, казалось, немного расслабился. И когда я протянул ему руку, чтобы скрепить договоренность, он стянул одну перчатку. Мне удалось снять пару не очень четких отпечатков со своей руки. И компьютер нашел соответствие.

— Рудольф Асаев. Дубай. Как ему удавалось так долго скрывать свою личность?

Трульс Бернтсен пожал плечами:

— Мы в Оргкриме постоянно видим это: только одно отличает теневых руководителей, которые остаются непойманными, от тех, кого ловят. Малочисленная организация. Мало звеньев. Мало доверенных лиц. Наркокоролей, которые полагают, что безопаснее всего окружить себя армией, всегда загребают. Всегда найдется какой-то неверный слуга, или тот, кто хочет его сместить, или тот, кто готов все рассказать в обмен на уменьшение срока.

— Ты сказал, что, возможно, видел его еще один раз?

Трульс Бернтсен кивнул.

— В «Маяке». Думаю, это был он. Он заметил меня, развернулся в дверях и ушел.

— Значит, это правда, что он расхаживает по городу, как призрак?

— Кто знает.

— А ты что делал в

«Маяке»?

— Я?

— Полиции запрещено работать внутри заведения.

— Я знаком с девушкой, которая там работает.

— Ммм. С Мартиной?

— Ты ее знаешь?

— Так это ты сидел там и глазел на нее?

Трульс почувствовал, как кровь прилила к лицу.

— Я…

— Расслабься, Бернтсен. Ты только что себя выдал.

— Ч-что?

— Ты тот надоеда, которого Мартина считала агентом. Ты сидел в «Маяке» в момент убийства Густо, так ведь?

— Надоеда?

— Забудь об этом и отвечай.

— Черт, ты ведь не думаешь, что я… С какой стати мне убивать Густо Ханссена?

— Ты мог получить заказ от Асаева, — сказал Холе. — Но кроме того, у тебя были и личные мотивы. Густо видел, как ты убил человека в Алнабру. Дрелью.

Трульс Бернтсен обдумал сказанное Холе. Обдумал так, как полицейский, который все время, постоянно, ежедневно сталкивается с ложью и должен стараться отличить блеф от правды.

— Совершенное тобой убийство дало тебе мотив убить и Олега Фёуке, который тоже был его свидетелем. Тот зэк, который пытался прикончить Олега…

— Это не моя работа! Поверь мне, Холе, к этому делу я не имею никакого отношения. Я просто сжигал доказательства, я никого не убивал. А случай в Алнабру — чистая случайность.

Холе склонил голову.

— И ты пришел ко мне в «Леон» совсем не для того, чтобы убрать меня?

Трульс сглотнул. Этот Холе мог убить его, черт, запросто мог убить его. Всадить пулю ему в висок, стереть свои отпечатки и вложить пистолет в его руку. Следов взлома нет, Вигдис А. сможет подтвердить, что видела, как Трульс возвращался домой в одиночестве, и что он казался продрогшим и одиноким. Он сказался больным на работе. У него была депрессия.

— А что это за парочка появилась позже? Люди Рудольфа?

Трульс кивнул:

— Они выбрались оттуда, но в одного из них я всадил пулю.

— Что произошло?

Трульс пожал плечами:

— Наверное, я слишком много знаю.

Он попытался засмеяться, но смех получился каким-то лающим.

Они сидели и молча смотрели друг на друга.

— Что ты собираешься делать? — спросил Трульс.

— Поймать его, — ответил Холе.

«Поймать». Давненько Трульс не слышал, чтобы кто-нибудь употреблял это слово.

— Значит, ты думаешь, что у него мало людей?

— Максимум трое или четверо, — сказал Трульс. — А может, только эти двое.

— Ммм. Какое еще у тебя есть железо?

— Железо?

— Кроме этого. — Холе кивнул на столик, где лежали два пистолета и пистолет-пулемет МР-5, заряженные и готовые к использованию. — Я привяжу тебя и обыщу квартиру, поэтому можешь с тем же успехом просто мне рассказать.

Трульс Бернтсен подумал. Потом кивком указал на спальню.