Призраки Белой крепости
Шрифт:
– Негусто, – хмыкнула Маша.
– Надо признаться, что идея сразу была не ахти, – кивнула Алина.
– Другой, к сожалению, не было, – отрезал Паша. Ему происходящее нравилось меньше всех. Ревнивец вновь одержал верх над стратегом. Вампир готов был зубами прогрызать им путь к спасению, лишь бы Катя больше не приближалась к оборотням.
– Знаете, – Шемякина тяжело вздохнула. – Паша прав, было бы неплохо, если бы за мной пришли. Я бы смогла хорошенько оглядеться, а уж динамить я умею. Мне к этому не привыкать, я Коледова уже почти шесть лет к себе на пушечный выстрел не подпускаю.
– А ты уверена, что они тебя будут спрашивать? И что, вообще, тебе придется
Все это уже обсуждалось несколько часов назад. Только тогда Коледов сам, подчиняясь голосу профессионала, возлагал определенные надежды на прогулку Кати по подземельям. Против была как раз она – скорее из желания перечить мужу во всем, в чем возможно, нежели из благоразумных соображений. Теперь, когда Шемякина почти решилась, Паша испугался. В его словах звучали панические нотки, а глаза бегали из угла в угол в поисках поддержки. Но ни Алина, ни Маша не знали, что сказать, а потому сосредоточенно изучали собственные ногти. Какие бы чувства ни руководили Пашей, в его словах был смысл. Об этом стоило серьезно подумать, хотя никакие размышления не могли вытащить их из этой дыры. А вот Катино «свидание» с оборотнями в одном случае из ста имело шанс оказаться полезным. К сожалению, оставалось еще девяносто девять. О них Алина предпочитала не вспоминать, чтобы окончательно не пасть духом. Так или иначе, никто из них не владел ситуацией. События развивались независимо от их воли, и решать судьбу Кати теперь предстояло врагам. Были лишь хрупкая, почти безумная надежда на то, что рано или поздно они найдут выход.
– Воды… – донеслось из угла, где все эти дни лежала Аня.
Единственное слово, произнесенное едва слышно, произвело эффект пушечного выстрела. Все повскакивали с мест и бросились к подруге. Раньше они через силу вливали в пересохший рот воительницы мутную жидкость, разжимая растрескавшиеся губы и удерживая голову. То, что в этот раз она просила воды сама, можно было расценивать как хороший знак.
Алина подлетела к Ане первой. Едва коснувшись ее руки, она тут же поняла тщетность любых надежд на скорое выздоровление. Жар усилился, однако раненая пришла в сознание.
– Она в огне, – прошептала Маша, проведя холодными пальцами по лбу Ани.
– Воды, – повторила та, пытаясь приподняться и хоть что-то разглядеть.
– Сейчас, сейчас, Анют, – засуетилась Катя, шаря по полу в поисках фляги. Схватив ее, вампирша чуть не опрокинула кровь, но Паша вовремя удержал кубок на месте.
– Вот, выпей, – Алина смочила губы Ани водой. Та жадно облизала их и потребовала еще. За раз подруга опорожнила больше половины. Но Серебряная ничего не сказала – она вполне могла потерпеть до вечера.
– Где я? – Анна говорила еле слышно, слова сливались в невнятное бормотание.
– В плену у оборотней, – спокойно сказала Алина, словно старалась не придавать значения этому обстоятельству. – Я Алина, а это Катя, Паша и Машка. У нас тут встреча старых друзей. Сейчас бы музыку и пива, и было бы как в лучшие времена, – попыталась пошутить Серебряная. Ей не хотелось ни пугать девушку, ни перегружать информацией.
– Алина… Что им от нас надо? – выдавила Аня.
Ребята переглянулись. Паша чуть заметно качнул головой, веля держать язык за зубами. Серебряная, привыкшая выполнять приказы и понимать их с полуслова, уловила мысль вампира. Она была согласна с его решением. Иногда молчание – золото.
– Мы не знаем. Но мы здесь уже больше трех суток, и нам пока ничего плохого не сделали. Даже кормят, правда не так вкусно, как в замке Линды, – ответила Алина, осторожно подбирая слова. – Как ты себя чувствуешь?
– Паршиво, – простонала Аня. – Все тело будто горит, а правый бок я вообще не ощущаю и не могу пошевелиться.
– Ничего, это пройдет. Так происходит регенерация воителей, поверь мне, уж я-то знаю. У меня было столько ран, что и не сосчитать. – Алина беззастенчиво врала, чтобы не показать подруге, как они обеспокоены, и не пугать ее еще больше. – Тебе надо немного поесть. Давай, я помогу. А потом отдохни, закрой глаза и постарайся уснуть. Мы все время будем рядом.
– Правда? Вы ведь не уйдете, не оставите меня?
Вопрос прозвучал по-детски или, как сказала бы Соня, доведись ей услышать нечто подобное, слишком по-человечески. Именно этого Алина и боялась, когда предлагала своим смертным знакомым присоединиться к ним. Того, что они не успеют адаптироваться, смириться с неизбежностью ран, с постоянным риском. Не сумеют принять, что вечная жизнь бывает короче обыкновенной, и притерпеться к боли настолько, чтобы не обращать на нее внимания. А главное – им не хватит времени научиться заглушать страх, который являлся неотъемлемой частью их существования. Страх убивал лучше и быстрее любого врага. Он ослаблял, делал уязвимым. Те, кто не умел бороться с ним, быстро погибали и частенько забирали с собой товарищей. В их временной группе, сформировавшейся в тюремной камере, было два слабых звена. Два человека, которые не умели с собой справляться. Это таило опасность для всех. Паша задумчиво переводил взгляд с Ани на Машу, Катя покусывала обломанный ноготь. Видимо, в головах вампиров бродили примерно те же мысли.
– Мы будем рядом, обещаю, – сказала Алина, как говорила сыну, когда ночью ему снился плохой сон и он боялся оставаться один в темноте. Те же слова недавно произнес Антон, только, в отличие от Ани, Алина всегда знала, что выполнить обещание Зеленый не сможет. И пусть обещания действовали успокоительно, заставляя сердце сжиматься от нежности, в глубине души они оба в них не верили.
Аня облегченно вздохнула. Кое-как, вылив половину похлебки на пол, Алина накормила раненую. Самой ей почти ничего не осталось, но Серебряная уже достаточно окрепла, а значит, как и большинство тренированных воителей, могла довольно долго обходиться без еды и воды, не теряя сил.
– А теперь спи, – распорядилась Серебряная.
Аня согласно кивнула и закрыла глаза. Температура ее тела росла. Не нужен был никакой термометр, чтобы сказать, что она сильно превышает ту, при которой человек и даже воитель может чувствовать себя комфортно.
– Сорок один, не меньше, – прокомментировала Катя, когда Аня погрузилась в тревожный сон.
– Больше, – пощупав лоб девушки, не согласился с женой Паша. – Боюсь, что она не выкарабкается. Черт, жаль, что мы не можем никого обращать. Один укус – и порядок.
– Она не хотела быть вампиром, – выдавила Алина, чувствуя, как к горлу поднимается склизкий комок. Усилием воли девушка загнала его назад. Она не имела права распускаться. Она дольше всех жила в опасном мире магии. На ней и на Паше лежала огромная ответственность. И если в то, что Катя могла сама о себе позаботиться, Алина верила, то способности Маши внушали ей серьезные сомнения. Об Ане и говорить не приходилось.
Дверь камеры резко распахнулась. Пленники врассыпную полетели к противоположной стене, на ходу принимая боевые стойки. Только Аня осталась лежать неподвижно, ее сон был слишком вязким, он держал ее в своих тенетах, не давая шевельнуться.