Призраки Ойкумены
Шрифт:
– Тогда, в спортзале, вы сказали: «Протезы! Твои руки, твои сильные руки…» Вы говорили не слишком внятно, но я все разобрал. Откуда вы узнали, что мои руки – это протезы? Если вы тот, кем я считал вас раньше, дон Диего, вы ничего не могли знать о протезах. Если же вы – кто-то другой… Объяснитесь, и я исполню ваше заветное желание.
– Вы знаете, чего я желаю?
– Вы желаете встретиться со мной один на один. Желаете отомстить или умереть. Если вы ответите на мой вопрос, я дам вам полное и окончательное удовлетворение. Если же нет…
– Что тогда?
– Тогда я просто убью вас, как собаку.
Маэстро расхохотался. Он смеялся взахлеб,
– Рад видеть вас, дон Фернан, – отсмеявшись, сказал маэстро. – Нет, правда, рад. И знаете, почему? Потому что я не ошибся. Это вы, это на самом деле вы, и значит, я не ошибся.
Белый призрак шагнул ближе:
– Мне жаль вас, дон Диего. Вы ошиблись. Вы вечно ошибаетесь, этот раз – не исключение. Антон Пшедерецкий и дон Фернан, граф Эль-Карракес…
Тени, подумал Диего. Тени творили с доном Фернаном удивительные чудеса. Собеседник маэстро вел себя как актер на читке пьесы, представляющий сразу двух персонажей. Схожая, но тем не менее различная пластика движений. Близкий, но не идентичный тембр голоса. Интонации, акценты, паузы и ускорения – инструменты из пары ящиков, где у каждого свой владелец. Насмешка, ирония, сочувствие – две насмешки, две иронии, два сочувствия, заплетенные парадоксальной косичкой.
– …эти двое, мой наивный, мой проницательный дон Диего – разные люди. У них разные паспорта, биографии, привычки. Раздельное имущество, права и обязанности. К сожалению, волей судьбы они вынуждены жить в одном теле. Это несчастье, понимаете? Игра? забава?! – несчастье. Шизофрения по имени маркиз де Кастельбро. О, мой благородный отец был мастак на выдумки! Вы даже не представляете, какие они разные, Антон Пшедерецкий и дон Фернан. Я представляю, и поэтому мне очень трудно жить. Иногда я подумываю убить кого-нибудь из них. Вот решу, кого именно, и убью. Если что, я обращусь к вам. Разумеется, если вы, дон Диего, будете живы к тому времени…
Двое, похолодел маэстро. Черт возьми, их двое! Кого из них я хочу убить? Смогу ли я убить одного, не тронув второго? О чем я думаю? Господи, он же сумасшедший! Господи, я схожу с ума…
Призрак взялся за шпагу:
– Итак, сеньор Пераль, откуда вам известно про мои руки? И не притворяйтесь, что потрясены моей тайной! Вы – скверный паяц! Бездарность!
Кричал Пшедерецкий. Дон Фернан никогда бы не позволил себе так потерять лицо. А вот и дон Фернан – вышел на первый план, томно изогнул левое запястье:
– Если вы, дон Диего, в курсе, что я ношу протезы – вам известно о существовании Антона Пшедерецкого, скромного помещика с Сеченя. Оставим притворство, умоляю. Признайтесь, и перейдем к главному.
– Рапира, – прохрипел Диего.
– Что?
– У меня волшебная рапира.
– Да ну?
– Клянусь, это правда, – хрип перерос в смех. Сегодня у маэстро был день веселья. – Я и моя рапира – большие друзья. Мы дрались с вами, дон Фернан, и рапира шепнула мне о ваших протезах. Верите?
– Значит, рапира…
Белый призрак двинулся вокруг маэстро прогулочным шагом:
– У вас все та же рапира, дон Диего? Я имею в виду, та, какую вы носили в Эскалоне? Когда мы дрались, мне казалось, что я узнаю ее повадки.
– Не знаю, – честно ответил маэстро. – Надеюсь, что та же.
– Надеетесь?
– Да.
– Покажите!
Быстрей молнии, как если бы собирался атаковать без промедления, Диего обнажил клинок.
– Действительно, – пробормотал Пшедерецкий, и дон Фернан откликнулся эхом: – И впрямь она… Тогда какая же рапира лежит у меня дома?
– У вас дома?!
– Я прибыл в Бухту Прощания спустя час после вашего отлета. Компания воришек делила вещи, оставленные вами на берегу. Делиться они не захотели. Я старею, дон Диего: трое из семи сумели удрать. Ваш багаж я забрал с собой. В числе прочего – вашу драгоценную рапиру, точную копию той, которую вы сейчас держите в руке. Выходит, у вас две рапиры? Одна – здесь, на Китте, другая – на Террафиме?! Одна – простая, другая – волшебная?! Дьявол вас забери, Пераль! Вам не кажется, что ваша раздвоившаяся рапира – мерзкая пародия на меня самого?! Кто вы такой, Пераль? Кто?! Или, может быть, не Пераль? Подменыш?! Где вам сообщили про мои протезы?! Признавайтесь!
Он вот-вот кинется на меня, понял Диего. Никого в жизни маэстро не боялся так, как этого человека-монету, оборачивавшегося то орлом, то решкой. Драться с двумя противниками – обычное дело. Но драться с двумя противниками, делящими общее тело… В этом крылось что-то отвратительное, противоестественное. Чувствуя, что еще миг, и он совершит глупость, маэстро опустил взгляд – и увидел тень среди теней.
Тень рапиры ползла к белому призраку. Маэстро шевельнул рукой, отвел клинок назад, чиркнув острием по камням – нет, ничего не изменилось. Тень отказывалась реагировать на движения рапиры. Слабо подрагивая, эта странная тень, больше похожая на струйку дыма или рой мошкары, достигла цели – взобралась на туфлю, проникла под штанину, втянулась глубже. Шестым чувством Диего понял, что тесная спираль – по такой «Кримильдо» опускался на смотровую площадку – охватывает ногу дона Фернана: щиколотку, голень, колено… Другая спираль, слабо обжигая кожу укусами мошкары, навертелась на руку маэстро: запястье, предплечье, локоть. Диего потянул сильнее, и третья спираль обернула мозг.
Белое стало черным, а потом брызнула кровь.
– Фабрицио, – чужим голосом сказал маэстро. – Сейчас Фабрицио вам все покажет.
– Что?! – призрак отшатнулся.
– Сейчас, – повторил Диего, – Фабрицио вам все покажет. Эй, Фабрицио!
Контрапункт
Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»
Федерико (играет на гитаре):
В горних высях звучат молитвы, В адских безднах – глухие стоны, В женском сердце – все арфы рая, В женском сердце – все муки ада, Путь мужчины – огни да битвы, Цель мужчины – уйти достойным, Где, скажите, найти ему покой? Ах, где найти покой?