Призраки стекла
Шрифт:
Я напряглась.
— Прости, ты решил, что я спрашиваю у тебя разрешения?
Его взгляд смягчился, и он заправил прядь волос мне за ухо.
— Я не пытаюсь закрыть тебе рот. Но не могли бы мы еще немного оставить мертвых в покое?
Я хотела возразить. Объяснить ему, что эти вещи не так просты, как пучки трав и решимость не обращать на них внимания. Но по его искреннему взгляду и тому, как напряглись мышцы его шеи, я поняла, что это не та тема, которую он хотел бы обсуждать. Не сейчас.
И я поняла. Прошедшие дни были сном, эротическим, томным перерывом между обстоятельствами, которые с каждым
Я снова легла рядом с ним, согласившись пока оставить эту тему. До нашего возвращения в Дарлинг-Хаус оставалось еще несколько часов.
Эфраим провел пальцами по контуру моего обнаженного бедра, отвлекая меня от вопросов, которые вихрем проносились в моей голове. Я перевернулась на спину и обхватила руками его мускулистую талию, когда он переместился надо мной. Его губы нашли мою шею, затем ухо. Он застонал, войдя в меня, и у меня перехватило дыхание.
Но маленький голосок не умолкал.
Что-то происходило. Что-то большее, чем мы двое. И, если моя интуиция была права, все это связано с исчезновением в Дарлинг-Хаусе. Все это было не просто совпадением. Соломон что-то знал. Он специально рассказал мне эту историю.
И если я хотела остановить проклятие, защитить свою семью и удержать этого человека, моего мужа, то должна была выяснить причину.
С каждым шагом мои сапоги погружались в грязь все глубже, словно земля пыталась утащить меня под землю, чтобы я так и не нашла ответы на свои вопросы.
Огромный викторианский дом в конце переулка был выкрашен от земли до крыши в бледно-голубой цвет, напомнив мне о большом зимнем саде и таинственной запертой двери в Дарлинг-Хаусе. Но в отличие от двери с призраками и одиннадцатью замками, дом Соломона выглядел свежим и привлекательным, как яркий маяк на фоне болота, раскинувшегося вокруг. Как и Дарлинг-Хаус, он стоял здесь уже очень давно. По крайней мере, с начала двадцатого века, и в нем сменилось несколько поколений его семьи.
На крыльце стояла пара коричневых ботинок рядом с белым плетеным креслом, через спинку которого была перекинута полевая куртка Barbour защитного цвета. На дальнем конце крыльца возле мягких качелей были разложены стопки корзин с болотной травой. Одна из них была переполнена зелеными и желтыми цветами пальметто, казавшимися абсолютно одинаковыми. Длинная удочка была прислонена к дверной раме. Когда я приблизилась, то уловила отчетливый запах знаменитых креветок и каши Соломона, доносящийся через дверь. В животе у меня заурчало, а во рту образовалась слюна. Мне следовало бы позавтракать поплотнее, но необходимость покинуть остров Офелия сегодня утром отбила у меня аппетит. Эфраим тоже почти ничего не ел, и после последней близости в его огромной кровати на вершине каменной башни мы сели на «Констанс» и вернулись в Саванну.
Вскоре после того, как Эфраим сел в машину, ему позвонили из Нью-Йорка, и он жестом попросил меня идти вперед, когда мы подъехали к Соломону.
Я потянулась к тяжелому латунному молотку
Сегодня мне предстояло получить ответы.
Происхождение проклятия. Проникновение в Дарлинг-Хаус.
Письма Алистера. Его смерть.
И почти забытое нераскрытое исчезновение.
Я трижды постучала в дверь, звук отразился от потолка крыльца и проник в величественный холл.
Через минуту Соломон появился из-за угла и направился ко мне, ухмыльнувшись.
— Моя девочка Уитни. Твоя тетя Роза написала мне, что ты скоро приедешь. — Он распахнул дверь и пригласил меня внутрь.
— Не помню, чтобы я ей говорила, — сказала я, пройдя за ним в прихожую. — Я не думаю, что вообще кому-то рассказывала.
— Ну, ты же знаешь Розу. Она также напомнила мне, что креветки и кукурузная каша — твои любимые блюда, и что ты придешь голодной. К счастью, у меня было немного жира из бекона на сковороде и свежий улов креветок в холодильнике. А мой садовник Дэви принес самый вкусный сладкий лук, который я когда-либо пробовал. Я нарезал один для нас.
— Спасибо, — сказала я. — Но тебе не стоило так беспокоиться.
— Ты ведь голодна, не так ли?
— Вообще-то, да.
Он кивнул и пригласил меня следовать за ним.
Мы прошли через парадную гостиную и столовую, мимо дубового стола и по узкому коридору попали на кухню. Там пахло раем. И не только из-за креветок и крупы. В этой комнате готовили аппетитные южные блюда многие поколения, и это чувствовалось.
Соломон указал на стол из особо прочного бруса, стоявший посреди комнаты.
— Присаживайся. Не пройдет и пяти минут, как мы сможем приступить к трапезе.
— Прошу прощения за то, что заглянула сюда так неожиданно. — Я опустилась на старинный стул из тростника, позволив взгляду скользить по многочисленным картинам и портретам в рамах, украшающим стены.
— Не бери в голову.
— Как вы себя чувствуете после свадьбы?
— Прекрасно. Прекрасно, дитя. У меня все хорошо.
— Еще одно «хорошо», и я подумаю, что что-то не так.
— Ничего, кроме того, что я старею, — сказал он. — Главный вопрос в том, как ты? Готов поспорить, что твои нервы расшатаны, как у кошки, попавшей в сушилку. Надеюсь, твой муж смог это немного исправить.
— Я старался изо всех сил. — Глубокий голос Эфраима заставил меня вздрогнуть. Он стоял, небрежно прислонившись к дверному косяку. А затем подмигнул мне, вызвав мгновенный смущенный румянец на моих щеках.
— Добро пожаловать, сынок. — Соломон указал на стол. — Присаживайся.
— Спасибо. — Эфраим грациозно опустился на стул напротив меня.
— Уитни собиралась рассказать мне о медовом месяце. В Саванне уже давно ходят слухи о том, куда вы отправились.
— На остров Офелия, — сказала я.
Соломон повернулся и посмотрел на Эфраима удивленным, если не сказать одобрительным взглядом.
— Рад это слышать.
— Мы зашли узнать, не могли бы вы нам помочь, — сказал Эфраим. — Уитни нужно немного шалфея и кедра. Или что-нибудь покрепче, если у вас это есть.
— Тебя беспокоит призрак?
— Что-то вроде этого, — сказала я.
— Джулия, я полагаю. — Соломон поставил перед Эфраимом и мной две тарелки с едой. — У меня есть несколько. Но я сомневаюсь, что это поможет. Она упрямая. Отчаянная, если хочешь знать.