Призраки в горах (Бедный Сэнсэй)
Шрифт:
– Верно говоришь, уважаемый Юсуп-бай, только это всем нам и так хорошо известно, – усмехнулся краем губ Музафар-шах. – Где же здесь новости?
– А новости вот в чем. В провинции Баглан почти все уезды и волости взял под свою защиту достославный Гаюр-шах.
– Да, в Баглане все волости и уезды признают справедливую и законную власть Гаюр-шаха, – поддержал его Башир-хан.
– Этот уважаемый Гаюр-шах недавно обратился с письмом к оккупантам в Кабул, к самому безбожному министру просвещения Абдулле Самад Каюми. Он просит министра прислать в его кишлаки, что вы думаете? – минуту помолчав, Юсуп-бай продолжил: – Просит прислать коран, учебники и школьные принадлежности. А заодно приглашает хороших учителей, даже разрешает приезд в его кишлаки инспекторов народного
Наступило напряженное молчание. Новость действительно была неожиданной. Старики откровенно хмурились, отцы семейств в замешательстве помалкивали, переваривая сказанное Юсуп-баем. У многих были дети, которых давно пора бы отвести в школу. Но в большинстве кишлаков они были разгромлены, а учителя – ославлены, избиты или казнены. Мулл, и тех не везде хватало.
Башир-хан задумался, закусив губу. Он знал Гаюр-шаха еще по веселым пирушкам в студенческие годы в Кабуле, тот принадлежал к сливкам «золотой молодежи», в карманах его всегда звенело, в монетах нужды не испытывал. Знал и то, что Гаюр-шах не всегда сходился со стариками во взглядах, отличался жестким рационализмом. Новость, принесенная Юсуп-баем, взволновала Башир-хана. Что ни говори, но и в обширном районе, который контролирует его исламское формирование, в кишлаках бегают целые тучи ребятишек школьного возраста.
– Интересную новость ты нам принес, уважаемый Юсуп-бай, – нейтральным тоном сказал Башир-хан, – очень интересную.
Сидящие вокруг обеденной скатерти одобрительно зашушукались. Бесплатное обучение детей грамоте, которое повсеместно по стране проводят в жизнь власти Кабула, у многих болезненной струной отзывалось на душе.
– Детей все равно учить надо, – тихо прошептал чернобородый мужчина, сидевший почти у самого дальнего края обеденной скатерти.
– Ты прав, Саттах, учить и наших детей надо, – сказал громко Башир-хан, и все удивились его тонкому слуху. – Только нам, правоверным, не обязательно обращаться с такими вопросами к неверным министрам в Кабул. Есть другие возможности найти достойных учителей. Если будет необходимость, мы так и поступим.
– Верно, мой господин, – громко произнес Музафар-шах и многозначительно улыбнулся. – Если прикажешь, наши люди сами из столицы привезут учителя.
– А еще какие новости? – спросил Башир-хан, пытаясь перевести разговор на другую тему.
– Есть еще одна, мой господин, только печальная, – сказал, склоняя голову, пожилой муджахедин, в бороде которого поблескивала седина.
– Говори, храбрый Джаббар, – сказал Башир-хан. – Пропустим и эту новость через наши сердца.
– Печальная новость, мой господин. Она пришла к нам из кишлака Харвани, что расположен в самом начале долины, где раздвигаются горы.
– Бывали мы и там. Видели своими глазами, как хорошо укреплен кишлак. Эти земли принадлежат славному Данияр-хану и его мюридам, – сказал Башир-хан, внутренне напрягаясь: «Неужели с Данияром приключилась беда?»
– Нету больше в живых славного Данияр-хана, – грустно и тихо продолжил свой рассказ Джаббар. – Душа его уже встречается с великим пророком. Погиб он от рук проклятых шурави, достали они его с неба. Перед тем два дня шли тяжелые бои, и храбрые муджахеды отражали все атаки правительственных сарбазов. Сбили две новые «шайтан-арбы». Ничего не могли поделать трусливые шакалы, хотя было их вдесятеро больше, чем людей славного Данияр-хана. И тогда cap-базы вызвали на помощь шурави. По узкому и тесному ущелью Кара-Куталь, забитому по самые верхушки гор густым туманом, нечестивцы-шурави умудрились протащить по воздуху две проклятые «шайтан-арбы». Они подло налетели со спины, откуда их никто не ожидал. Одну «шайтан-арбу» меткие стрелки Данияр-хана сбили с небесной высоты. Но радости победы праздновать было некому. «Шайтан-арба» все-таки успела ракетой попасть в дом Данияр-хана, превратив его в развалины. С оружием в руках погиб славный воин ислама Данияр-хан, вместе с ним лучшие его воины.
– Да,
– Это еще не вся новость, мой господин, – продолжал скромно Джаббар. – Под огнем «шайтан-арбы» в тот же час погиб смертью героя и сам главнокомандующий исламским фронтом, прибывший на наши земли из Пешавара.
– Али Ахмад Хайдар? – выдохнул Башир-хан, подавшись всем телом вперед.
– Да, господин мой, погиб и достопочтенный Али Ахмад Хайдар.
Все сидевшие за обеденной скатертью в почтительном трауре склонили головы. Башир-хан тоже последовал старому обычаю, ничем не выдавая своих чувств. А чувства у него были весьма противоречивыми. На такой войне никто не застрахован от нелепой смерти. Пуля не имеет глаз! Конечно же, по-человечески было жаль погибших людей. Но в то же время он мысленно возблагодарил провидение, которое так кстати убрало с его пути заносчивого и дерзкого Данияра, всегда стремившегося брать верх даже в самой простой беседе, высказывая свое превосходство, родовитое происхождение. Да и смерть Али Ахмад Хайдара несла ему, откровенно говоря, больше радости, чем печали. Еще три недели назад Башир-хан получил секретное указание из Пешавара, что к ним едет с инспекторской проверкой сам главнокомандующий исламским фронтом, облеченный высокими правами и полномочиями. С трепетным волнением ожидал его приезда в свою провинцию Башир-хан и где-то в тайниках души Инженер даже поселился страх: а не будет ли вести высокий гость дознания по поводу весьма странной гибели иностранных специалистов, француза Леграна и турка из Германии Энвер-паши? Отправленный в Пешавар Рахманкул-бек с документами и пленками погибших ничего вразумительного оттуда еще не сообщал. Самого Рахманкул-бека там задержали, определив на месячные курсы командиров отрядов. Задержали и отчаянного Hyp Али, направив его в учебный военный лагерь. Так что Башир-хану было над чем ломать голову. Гибель же командующего исламским фронтом снимала разом все волнения и страхи. Как тут не возблагодарить судьбу? Башир-хан глубоко вздохнул и глухо произнес:
– Все в этом мире во власти всевышнего, все совершается по воле Аллаха – и рождение человека, и смерть его, – и, помолчав, произнес изречение древнего мудреца: – То, что должно случиться, должно случиться. И тщетно пытаться отсрочить его приход.
– Верные слова, – закивали многие.
– Мудрые слова!
– Да, все мы в этом мире подвластны воле Аллаха, – поддакнул Музафар-шах.
– В первый же четверг утром посетим мечеть, как принято у мусульман, сотворим молитвы и выразим свои соболезнования близким и родственникам погибших.
Все согласно закивали словам Башир-хана. Молча пили чай, протягивая руки к сладостям, свежим и сушеным фруктам. Слуги вновь принесли большие расписные фарфоровые чайники, и комната наполнилась тонким ароматом хорошо заваренного черного байхового чая.
– Какие еще новости есть на нашей земле? – спросил Башир-хан.
– Больше нет никаких новостей, мой господин, ни хороших, ни плохих, – сказал Ашур Мамад. Чуть качнувшись вперед телом, он добавил: – Если не считать новостью то, что на этой неделе на правоверной афганской земле нечестивые сарбазы готовятся отмечать свой европейский Новый год.
– Это точно, шурави будут отмечать христианский Новый год, – согласился Башир-хан. – На какой день выпадает праздник у советских сарбазов?
– На среду, мой господин, – услужливо доложил Юсуп-бай.
– Среда, говоришь? Среда у мусульман счастливый день и приносит удачу только нам, – многозначительно произнес Башир-хан. – Подумать надо.
– Разреши, господин мой, нам подумать, – попросил Музафар-шах. – Мои люди постараются сделать среду несчастным днем для шурави.
– Воля всевышнего, что должно случиться, то случится… Да будет так! – сказал Башир-хан и твердым желтым ногтем разъял продолговатую скорлупу поджаренной фисташки, извлек зеленоватое ядрышко, не глядя, кинул его себе в рот.