Проблеск истины
Шрифт:
Я вспоминал этот разговор и старые добрые дни – и думал, что сафари проходит здорово и будет чертовски жаль, если мы с Отцом никогда больше не пойдем на охоту, когда к костру вышел Арап Майна и лихо взял под козырек. Он всегда отдавал честь на загляденье четко, с оттяжкой, в конце движения едва удерживаясь от улыбки.
– Доброе утро, Майна.
– Джамбо, бвана. В Маньятте говорят, большой лев опять приходил. Корову в кусты уволок. Поел и бросил, больше не возвращался. К болоту пошел на водопой.
– Лев со шрамом на лапе?
– Да, бвана. Теперь сюда спустится, надо полагать.
– Добро. Еще что слышно?
– Говорят, мау-мау из тюрьмы бежали. Те, что в Мачакосе сидели. Теперь сюда идут.
– Когда это случилось?
– Вчера.
– Кто рассказал?
– Один масаи, я его на дороге встретил. Он ехал на грузовике, сказал, что работает в индийской лавке. Где лавка, я не спросил.
– Пойди поешь чего-нибудь. Позже поговорим.
– Ндио, бвана. – Ствол винтовки сверкнул в утренних лучах, Арап Майна снова отдал честь. В Шамбе он переоделся в новую форму, выглядел весьма импозантно и сиял от радости, потому что принес две хорошие, по его мнению, вести. Он был охотником, и теперь нам предстояла охота.
Я решил сходить к палатке и проверить, проснулась ли Мэри. Если нет, тем лучше.
Мисс Мэри проснулась, но не до конца. Если она просила разбудить ее к определенному часу, скажем, к половине пятого или к пяти, то вставала быстро, сердясь на любую задержку. Сегодня, однако, было по-другому.
– В чем дело? – спросила она сонно. – Почему меня никто не разбудил? Солнце уже вон где. Что случилось?
– Это был другой лев, малыш. Я дал тебе выспаться.
– Точно выяснили?
– Нгуи проверил.
– А где наш лев?
– Еще не спустился со склона.
– Откуда ты знаешь?
– Арап Майна принес известия.
– Пойдешь сегодня за буйволом?
– Нет, дорогая. На сегодня все отменяется. У нас небольшая проблема.
– Я могу помочь?
– Нет, малыш. Спи.
– Может, и посплю еще чуть-чуть. Такие сны хорошие снились…
– Ну вот и возвращайся, пока они не улетели. Как проснешься, прикажи подать чакулу.
– Да, посплю капельку. Очень необычные сны.
Я умылся в тазу, протер глаза борной кислотой, причесался при помощи полотенца (короткая стрижка не нуждалась ни в щетке, ни в расческе), оделся и, наконец, ступив правой ногой в петлю кобуры, подтянул и пристегнул к ремню оружие. В старые времена мы пистолетов не носили, а сейчас надеть кобуру было так же естественно, как застегнуть ширинку. У меня в правом кармане куртки всегда лежали две запасные обоймы в целлофановом пакете, и был еще запас патронов в широкогорлой бутылке из-под таблеток для печени. В эту бутылку с крышкой на резьбе раньше помещалось пятьдесят красно-белых капсул, а теперь – шестьдесят пять патронов «дум-дум». У Нгуи тоже была такая.
Пистолет пользовался всеобщим уважением: из него можно было бить цесарок, малых дроф, бешеных шакалов и даже гиен. Нгуи и Мтука любили гавкающий звук выстрелов, и фонтанчики пыли перед носом, припадающей к земле, убегающей гиены, и жалобный скулеж, когда гиена начинала кружиться волчком, – тогда Нгуи лез мне в карман и подавал новую обойму, и снова были пылевые фонтанчики, и скулеж, и гиена валилась на спину, задрав к небу лапы.
Я пошел к периметру, чтобы поговорить с Кейти. Отозвав его в сторонку, я сказал, что разговор серьезный, с глазу на глаз. Он стоял передо мной по стойке «вольно» и смотрел с мудрой насмешкой, приправленной крупицей недоверия.
– Вряд ли сюда пойдут. Это же камба мау-мау. Они знают, что их здесь ждут.
– Ну а если все-таки пойдут? – спросил я. – Куда они заявятся в первую очередь?
– Не пойдут.
– Уверен?
– Я бы не пошел.
– Так это ты, опытный матерый старик. А они просто мау-мау.
– Не все мау-мау дураки.
– Согласен. Но ведь они попались, когда пришли в заказник агитировать за мау-мау. Если они такие умные, почему дали себя поймать?
– Потому что пьяные. Орали, хвастали.
– Правильно. А если придут сюда? В Шамбе тоже вакамба, они опять захотят выпить. А потом захотят добавить и пойдут искать. Люди не меняются, один раз их уже повязали пьяными.
– Теперь они другие, осторожные. Бежали из тюрьмы.
– Пойдут туда, где есть выпивка.
– Возможно. Но не сюда. Они же камба.
– Я должен принять меры.
– Слушаю.
– Подробный план сообщу позже. Что в лагере, порядок? Больные есть?
– Порядок, все здоровы.
– Что с мясом?
– Сегодня надо добыть.
– Антилопа гну сойдет?
Он медленно покачал головой и подарил мне кривую ухмылку:
– Многие не станут есть.
– Сколько человек станет?
– Девять.
– А что годится остальным?
– Импала годится.
– Импал в округе предостаточно. В крайнем случае есть запас, две туши. К вечеру свежее мясо будет. Сделать надо так: дичь убить на заходе солнца, чтобы ночной холод с вершины остудил мясо. Тушу завернуть в марлю, чтобы не испортили мухи. Мы здесь в гостях, и за все отвечаю я. Ничто не должно пропасть. Сколько надо, чтобы добраться сюда из Мачакоса?
– Три дня. Но они сюда не пойдут.
– Прикажи приготовить мне завтрак.
Я вернулся к столовой и сел за стол, наугад выбрав книгу из деревянных коробок, приспособленных под книжные полки. В то время была популярна тема побега из нацистских лагерей, и в моих руках тоже оказалась история побега. Я вернул ее на место и взял другую, под названием «Последнее пристанище»: она показалась мне более уместной. Я открыл книгу посередине – и тут раздался вой мотора, и через просвет в заднем пологе палатки я увидел, как в лагерь на полной скорости влетел полицейский «лендровер». Осадив тучу пыли прямо на свежевыстиранное белье, он затормозил возле палатки с лихим заносом, как на гонках по бездорожью. Молоденький полицейский, высокий парень с бесперспективным лицом, выпрыгнул из машины, по-военному отдал честь и протянул мне руку.
– Доброе утро, бвана! – сказал он, снимая фуражку.
– Завтракать будешь?
– Не время, бвана.
– Что случилось?
– Тревога, бвана, готовность номер один. Их четырнадцать, бвана. Четырнадцать отъявленных головорезов.
– Вооружены?
– До зубов.
– Бежали из тюрьмы в Мачакосе?
– Да, бвана. Откуда вы знаете?
– Егерь доложил сегодня утром.
– Мы вновь должны объединить усилия, губернатор!
Эта форма обращения была чистой лестью и не имела ничего общего с управлением губернией.