Пробуждение барса
Шрифт:
«Дружина барсов», созванная в доме Саакадзе, с восторгом выслушала приказ Баака немедленно отправиться к рубежу Кахети, к князю Шалве Эристави Ксанскому для сопровождения под его начальством русийского посольства в Тбилиси. И в еще больший восторг привело друзей тайное поручение следить за послами и не допускать к ним никого, особенно людей Имерети и Одиши.
Накануне отъезда Георгий, возвращаясь с базарной площади, постучался в дверь Датуна. Знакомые шаги сжали сердце Нино. Открыв дверь, она сдержанно сказала:
— Отца нет, Георгий.
— Мне дочь нужна, — неожиданно для себя ответил Саакадзе и властно привлек девушку. — Тебя люблю, Нино… В Тбилиси завтра еду. Не вспоминай плохо…
Нино с опустошенной душой беспомощно закрыла зацелованное лицо.
— Пусти, Георгий, нехорошо, когда девушка с чужим стоит.
— С чужим?! Давно ли я стал чужим? Нет, Нино, ни битвам с дикими ордами, ни блеску царских замков, ни прославленным красавицам не затмить золотой поток твоих кудрей и синие озера глаз.
Георгий поспешно расстегнул ворот, вынул из кисета, висевшего на серебряной цепочке, локон, нежно поцеловал и вновь спрятал.
— Георгий, — взволнованно прошептала Нино, — верни кисет, не хочу, чтоб другая видела…
— Когда умирать буду, верну, а пока на груди пусть живет.
За дверью кашлянул Датуна. Нино рванулась в глубину комнаты.
Домой Саакадзе вернулся мрачным. «Барсы», расположившись на мягкой тахте, беспечно хохотали. Гиви, натянув медвежью шкуру, гонялся за перепуганной Тэкле. Дато понял, откуда пришел друг, и поспешно начал:
— Мы пришли поговорить, Георгий, как жить в Тбилиси будем?
— Думаю, хорошо, — кривя рот, ответил Саакадзе, — я беру трех дружинников, Эрасти за конюха, свирепого Бакура за слугу… Папуна тоже со мною едет, а вы как?
— Мы тоже так, только без Папуна, — засмеялся Дато.
— А я только одного слугу беру за полмарчили в месяц, у дяди Иванэ месепе взял, — вставил Даутбек.
— За полмарчили взял! Известный буйвол! Пятерых даром Дато предлагал! — вспылил Димитрий, но друзья не поддержали бесполезного спора.
— Решили тебе предложить, Георгий, всем вместе жить. Удобнее. Большой дом около Метехи можно снять, отец Ростома в Тбилиси был, присмотрел.
— Совсем неплохо придумали, друзья, — ответил Саакадзе.
— Понимаешь, Георгий, князья от злости лопнут, — обрадовался Димитрий, — арбу с едой отправим, одежду одинаковую людям сошьем, полный двор дружинников оружием звенеть будет, десять конюхов, десять слуг, в чем дело, друг?
— Только знакомства осторожней выбирать надо. — Георгий, улыбаясь, посмотрел на Дато.
— Сумасшедшему Димитрию такое посоветуй, — рассмеялся Даутбек, — наверное, каждый день найдет с кем драться.
— Может, и чаще! От приятного дела не отказываюсь. Как можно терпеть, когда у человека вместо лица курдюк трясется? Должен ударить! А ты, сухой черт, полтора часа кулак поднимаешь, кровь жидкая… И не приставай больше, — вдруг озлился Димитрий.
Зная взаимную привязанность хладнокровного Даутбека и горячего Димитрия, упорно скрываемую даже друг от друга, друзья с удовольствием начали их подзадоривать…
Шадиман понимал, какую опасность представляет приезд Дато Кавтарадзе в Тбилиси. Царедворец терялся в догадках, где мог находиться браслет царицы. В абхазском монастыре злополучного подарка также не оказалось.
Андукапара Амилахвари тревожило другое: царя можно убедить, будто из преданности послали слугу найти и убить изменника, но приверженцев Баграта обмануть трудно. Они поймут: слуга мог действовать только по приказанию своего господина. Измена Орбелиани союзу не доказана. Желая держать в руках Шадимана, он, Андукапар, приказал Сандро любой ценой добыть браслет, но князей посвящать в свои планы не собирался. Оказалось, и Симон послал молочного брата с поручением в Абхазети. Это неожиданное обстоятельство вынудило Сандро совместно с мрачным Отаром убедить посланника Симона в измене Орбелиани и подговорить на убийство. Для каждого члена тайного союза ясно: если Шадиману понадобилась смерть гиены, то союзу необходимо было дорожить жизнью Орбелиани. Поэтому дерзкий ностевец должен навсегда забыть дорогу в Метехи.
Симон был того же мнения. Вот почему сегодня в духане «Синий баран» особенно шумно. Все столы заняты вооруженными людьми. Духан наполнен бряцанием клинков. Сандро, Отар и Черный башлык, столкнувшись тут, крепко мысленно выругались, но им поневоле пришлось сговориться действовать совместно.
Посланные Отаром на разведку донесли — десять азнауров находятся за Мокрой балкой и к ночи подъедут сюда. То же самое думали и десять азнауров, но «заяц», которого Папуна почему-то называл конем, ухитрился вовремя, как уверял Матарс, потерять подкову, и под брань Димитрия пришлось свернуть с дороги и заночевать в ближайшей деревне.
Впоследствии, после схватки в «Синем баране», Папуна торжествовал; благодаря его «зайцу» «барсы» остались целы…
События разыгрались на рассвете. Эрасти с двумя дружинниками поскакал вперед приготовить корм коням и людям. Полная тишина в духане и громкое ржание в конюшне заставили Эрасти круто повернуть скакуна. И вскоре десять азнауров уже знали о засаде в духане «Синий баран».
— Принять бой, Дато, или объехать духан Тилитубанскими высотами?
— Конечно, Георгий, принять! С кем драться, когда? — загорелся Димитрий.
Совещались недолго, разбились на три группы и поскакали разными дорогами.
В духан вломились одновременно с трех сторон. Только Папуна, предвкушая исход веселой битвы, взобрался на крышу буйволятника, растянулся на бурке и, щурясь на солнце, прислушивался к разъяренным крикам и воплям, которые неслись из духана.
С грохотом хлопнулась сорвавшаяся с петель дверь, полетели табуретки, подпрыгнул бурдюк, закачалась стойка. Духанщик скатился с высокого табурета, крякнул и, поспешно сунув мальчику кувшин, погнал за водой. Гул, ругань, смех… Казалось, ничего нельзя было разобрать, но косой духанщик разобрал, кто побеждает, и стукнул глиняной чашкой пробегавшего Отара, которого любезно подхватил Георгий.