Пробуждение Посейдона

Рейнольдс Аластер

– Я бы хотел подняться на борт.

– Конечно. Это ваш корабль.

– У него есть название?

– Пока нет.

Маркграф показал ему на соединительный мост. Акватик не мог пройти дальше - корабль не был оборудован для вододышащих, - но Кану не очень нуждался в проводнике. Когда он ступил на борт, корабль узнал его как старого друга. Он считывал его ДНК и морфологию его тела, проникал в глубокие тайны его разума - проверяя, к своему собственному удовлетворению, что он соответствует требуемым критериям.

Экинья.

Удовлетворенный таким образом, корабль открыл ему свои секреты. В коридорах и переходах по-прежнему было холодно, но теперь возвращались свет и тепло. Когда Кану проходил мимо них, включились дисплеи - прокручивались обновления и сложные диаграммы. Он никогда раньше не был на борту этого корабля, не принимал непосредственного участия в его строительстве, но все казалось таким знакомым, словно он бродил по коридорам дома своего детства.

Кану нашел дорогу на командную палубу. Она была на четырех пятых пути вдоль корабля, рядом с закругленной передней частью. Палуба была бы просторной для небольшой команды; для одного человека она была непривычной.

Но палуба также была чрезвычайно проста по своей планировке, ее оснащение сводилось к элегантным предметам первой необходимости: одно кресло, панель управления в форме подковы, иллюзия широких окон. На самом деле - как хорошо знал Кану - помещение находилось в десятках метров от обшивки корабля. Он заметил тонкие намеки на восточноафриканское влияние в узорах и окраске своего окружения. Вставки из дерева и металла, светящиеся нити зеленого, красного и желтого цветов. Подборка маленьких черных скульптур, установленных в освещенных нишах - фигурки масаи, подумал Кану, задаваясь вопросом, не могут ли они быть делом рук Санди. На черном каркасе его кресла был выгравирован барельеф в виде массивных сцепившихся слонов. Из-под него расходилась карта мира, в центре которой была Африка.

Кану устроился в кресле, которое автоматически перекинуло удерживающее устройство ему на колени, а затем затянуло его потуже. Рычаги управления в виде подковы услужливо придвинулись ближе к кончикам его пальцев. Он уставился на череду дисплеев и клавиатур с каким-то оцепенелым узнаванием, как будто увидел это в первые мгновения пробуждения.

– Кану Экинья, - произнес он, словно следуя безмолвной подсказке.
– Беру управление на себя. Запрашиваю готовность к вылету.

Корабль ответил на том языке, на котором он к нему обратился. Он говорил на суахили успокаивающим тоном, как будто не могло быть ни одной проблемы, ни одного непредвиденного обстоятельства, для которых он не был бы великолепно оборудован.

– Добро пожаловать, Кану. Системы переходят в рабочее состояние. В настоящее время проводятся окончательные проверки неисправностей и процедуры калибровки. Инициализируется ядро Чибеса. Расчетное время готовности к вылету: шесть часов тринадцать минут.

– Дайте мне возможность вылететь в течение двух-трех часов. На самом деле, представьте мне целый ряд вариантов и связанных с ними факторов риска.

– Минутку, пожалуйста, Кану.

Консоль предоставила ему возможность выбора. Они варьировались от немедленного вылета, который влек за собой пятнадцатипроцентную вероятность полной потери корабля, до более разумной альтернативы - ожидания целых шесть часов, к этому моменту вероятность потери корабля будет ничтожно мала - по крайней мере, по вине самого корабля.

Если он настаивал на том, чтобы уйти через три часа, вероятность снижалась до терпимых двух процентов.

Шансы, с которыми он мог бы смириться, учитывая ставки.

Пульт зазвенел, и с него донесся голос.
– Кану, это маркграф. Боюсь, мне пришлось оставить вас на минутку. Дела приняли другой оборот, и думаю, вам нужно знать об этом.

Кану вжался обратно в свое кресло, готовясь к худшему.
– Продолжайте.

– Консолидация проникла под лед. Их корабли все еще находятся на льду, но они, должно быть, привезли с собой высокоскоростные туннельные устройства и боевое снаряжение для подводных лодок. Мои агенты сообщают о трех или четырех отдельных точках входа в океан, а также об увеличении их орбитального присутствия. Они стягивают силы со всего пространства Юпитера и из более отдаленных мест.

Кану кивнул, новости оказались именно такими плохими, как он и опасался.
– Значит, в океане есть вражеские - я имею в виду Консолидацию - силы? В дополнение к другим Регалам, пытающимся пробить себе дорогу в Подземье?

– Дела действительно пошли на лад.

– Если это в какой-то мере наших рук дело... моих рук дело... приношу вам свои искренние извинения.

– Мы выстоим, Кану, не сомневайтесь в этом. А пока, возможно, вы захотите уехать как можно скорее.

– Все настолько плохо?

– Я не могу гарантировать безопасность Подземья. Если - когда - оно упадет, это произойдет быстро. Вы должны быть в курсе этого.

– Моя безопасность второстепенна - важна только Нисса. Теперь она ненавидит меня, и, честно говоря, я ее не виню. Я плохо обращался с ней, маркграф, непростительно, но я не видел другого способа попасть сюда. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось из-за меня.

– Позвольте мне позаботиться о Ниссе. Я проявлял личный интерес к ее благополучию и буду продолжать это делать.

Кану позволил себе слабое утешение, зная, что о ней будут хорошо заботиться, по крайней мере, в пределах власти маркграфа. Это никак не уменьшило его угрызений совести или печали по поводу условий их прощания, но если бы он мог быть уверен, что о ее безопасности позаботились, у него на уме было бы на одну вещь меньше.

– Спасибо вам.

– Я бы хотел, чтобы вы расстались в лучших отношениях, Кану.

– Что сделано, то сделано, - сказал он, возвращая свое внимание к консоли. Варианты, которые он предоставил, все еще существовали, и цифры почти не изменились. То, что составляло четырнадцать процентов вероятности катастрофы, если бы он уехал немедленно, теперь упало до двенадцати целых и шести десятых. Пока он смотрел, цифры снова сдвинулись. Корабль делал все, что было в его силах, чтобы увеличить его шансы. Был ли допустимым фактор риска, равный одному из десяти? Однажды он обманул смерть - позволило ли это ему по-другому взглянуть на подобные вопросы? Он так не думал. Может, он и стар, но эти последние несколько недель с Ниссой дали ему все основания продолжать жить.

Точно так же он не мог ждать слишком долго.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Никто не осмеливался говорить об убийстве, по крайней мере, с самого начала. Но это было единственное, о чем кто-либо из них думал.

Быстро стали очевидны две вещи. Доктор Нхамеджо провел осмотр его тела - того, что от него осталось, - и пришел к четкому медицинскому заключению. Мпоси почти наверняка был без сознания, когда спускался в колодец. Несмотря на глубокую рану у него на лбу, нигде в комнате знаний не было следов крови, и никаких признаков того, что он боролся или испытывал очевидные страдания. Предполагалось, что он был ранен где-то в другом месте - оглушен или убит, - а затем доставлен в комнату знаний, чтобы наномашины сломались и избавились от его тела.