Пробуждение Посейдона

Рейнольдс Аластер

– Ты абсолютно уверена, что хочешь пройти через это?

– Да, я совершенно уверена. И вот что самое умное. Когда с тобой будет покончено, хирург реактивирует некоторые из моих собственных скрытых нейромашин, то, что я ношу в своей голове с момента падения Механизма. Это установит протокол связи между двумя наборами имплантов. Ты понимаешь, что это значит?

Кану не нужно было долго думать об этом.
– Ты сможешь увидеть и услышать Свифта.

– Более того, я смогу разговаривать со Свифтом так же легко, как и ты, по крайней мере, когда мы будем находиться в

непосредственной близости. Наконец-то равны - или настолько равны, насколько я хочу быть. Тебе это кажется приемлемым соглашением?

Кану обдумал свои варианты - попытаться отговорить ее от этого или признать, что позволить Свифту быть видимым для них обоих может быть путем к прощению или, по крайней мере, шагом на этом пути.

– Полагаю, так оно и есть.

– Я рада. Хотя, честно говоря, для меня в любом случае это не имело бы ни малейшего значения. Я бы все равно это сделала.

Помолчав, Кану спросил: - Ты меня ненавидишь?

– Ненавидеть тебя? Нет, ты мне даже не нравишься. С чего бы мне это делать? Мы поженились, а потом снова стали любовниками. Ты на мне, как химическое пятно.

– Это лестный способ выразить это.

– Тебе достаточно польстили. Теперь все меняется.
– Она наклонилась, словно собираясь поцеловать его, но вместо этого просто активировала хирурга.
– А теперь спи. Когда ты проснешься, мы поговорим о наших вариантах. Мы трое, как одна счастливая семья.

Стерильный колпак хирурга с жужжанием опустился на него, и он услышал шипение анестезирующего газа.

– Ты согласился на это?
– спросил он Свифта.

– Я должен был. Ты бы удивился, узнав, насколько убедительным может быть гарпунное ружье.

Они втроем сидели на мостике, и следы операции Кану были видны в виде крошечных сгустков крови по обе стороны от его висков.

– Так что, по сути, хороших вариантов нет, - сказала Нисса.
– Это то, что ты нам хочешь сказать?

– Мы не очень хорошо избежали гравитации Посейдона, - сказал Свифт, - и, предоставленный сам себе, "Ледокол" не имеет возможности сделать это. Повреждения двигательной установки просто слишком обширны. В равной степени нам не угрожает непосредственная опасность. Мы просто будем вращаться по орбите и надеяться, что не привлечем внимания ни этих лун, ни других почти мертвых Хранителей. Электричество - не наша проблема - мы можем легко вернуться в спячку и ждать спасения.

– Откуда?
– спросил Кану.

– Учитывая, что никто не сможет ответить на нашу передачу, пока мы не починим наши антенны, это исключительно хороший вопрос. На данный момент дальность нашей эффективной связи составляет не более световых секунд, а может быть, и меньше. Рано или поздно другой корабль достигнет этой системы, и, возможно, они найдут способ подать нам сигнал, но нам, возможно, придется ждать этого много десятилетий.

Кану и Нисса сидели в своих креслах управления; образ Свифта сидел перед ними в кресле, созданном его собственным воображением. Одна нога у него была закинута на другую, локоть покоился на подлокотнике, подбородок покоился на ладони, очки в пенсне свисали с пальцев - образец светской расслабленности. Кану вспомнил их многочисленные шахматные партии и пожалел, что сейчас на карту поставлено не что иное, как его собственная интеллектуальная гордость.

– Это нехорошо, - сказала Нисса.

– Вот почему мы должны рассмотреть Паладин, - сказал Свифт.
– "Наступление ночи" намного меньше, чем "Ледокол", но у него есть возможность вытолкнуть оба корабля из гравитационного колодца Посейдона на переходную орбиту для Паладина. Когда мы доберемся до него, "Наступление ночи" может направить нас на рандеву с орбитальным осколком.

– Сколько времени это займет?
– спросил Кану.

– Около года. Боюсь, для вас это механика орбитального переноса. Повреждение нашего корабля фактически катапультировало нас обратно в раннюю ракетную эру. Теперь мы движемся со скоростью комет, астероидов.

– Мы могли бы быть там намного быстрее, если бы просто воспользовались "Наступлением ночи", - сказала Нисса.
– Он может разговаривать и с другими кораблями, если кто-нибудь слушает.

– Но тогда мы отказались бы от нашей единственной надежды на возвращение, - терпеливо ответил Свифт.
– И нам все равно пришлось бы тащить "Ледокол" через всю систему, чтобы отремонтировать его и заправить топливом. По крайней мере, так мы прибудем на нашем корабле.

– Но все это время!
– возразила Нисса.

– Оно не будет потрачено впустую, - сказал Свифт.
– Корабль Кану может начать устранять некоторые повреждения прямо сейчас - восстанавливать рулевое управление и связь. Это даст нам ценную фору.

– Тогда мы возвращаемся в спячку, - сказал Кану.

– Если только вы не предпочитаете бодрствовать в течение всего перехода. Тебя это устраивает, Нисса?

– Ты действительно сказал, что хороших вариантов нет - я полагаю, сон - такой же хороший способ скоротать время, как и любой другой. Но ты ведь тоже будешь спать, не так ли, Свифт?

– Боюсь, что так. Спячка будет подавлять все высшие мозговые функции Кану, включая те, которые полезны мне. Но нам не о чем беспокоиться. "Ледокол" уже обладает высоким уровнем автономности. Он разбудит нас, если будет какое-то развитие событий.

– Например, что?
– спросила Нисса.

– Понятия не имею, - ответил образ.
– Я могу подключить наши системы к "Наступлению ночи" и продолжить передачу нашего опознавательного сигнала через корабль Ниссы. Он будет менее мощным и менее способным обнаруживать слабый ответный сигнал, но мы ничего не потеряем, попробовав.

– Ничто нам не ответит, - сказал Кану, пораженный внезапным мрачным фатализмом.
– Если бы они хотели, это бы уже произошло.

– Тем не менее, мы можем с таким же успехом продолжать попытки. Нисса: Я предложу вам ряд решений для пересадочной орбиты - каждое из них по-разному повлияет на "Наступление ночи". Я предоставляю вам сделать окончательный выбор и провести саму операцию.

– Это очень любезно с твоей стороны, Свифт, - сказала Нисса, приправив свой ответ сарказмом.

Свифт любезно улыбнулся.
– Каждый старается.