Пробуждение страсти

Элизабет Сьюзан

Ей был виден торчащий из-за камня кусочек рукава его рубашки и его длинная тень на берегу.

— Уже почти закончила.

Она присела и погрузила голову под воду, чтобы смыть мыло. Когда она вынырнула, то ее глаза уловили какое-то стремительное скользящее движение. Она пронзительно вскрикнула. Макс выскочил из-за камня, сжимая в руке пистолет. Он был готов убить того, кто заставил ее так кричать.

Она снова закричала, на этот раз, показывая пальцем на него:

— Вы обещали не поворачиваться!

Он

поспешно отвернулся.

— Ради всего святого, что заставило вас так кричать?

— Там… там в воде змея. Я заметила, как она заползла в воду… вон она!

Он услышал, как она шлепнула рукой по воде. Он попятился к берегу, оглядываясь через плечо, стараясь при этом, чтобы она не попала в его поле зрения.

— Я не знаю, как я убью эту дрянь, если я ни черта не вижу, куда я иду!

В ответ он услышал новую серию всплесков — она пыталась отогнать от себя змею.

— А-а, черт побери. — Он повернулся и зашел в воду. — Она может укусить вас раньше, чем я до вас дойду!

Он подошел прямо к ней, схватил извивающуюся тварь, которая по иронии судьбы оказалась безобидной травяной змеей, и зашвырнул ее подальше.

Затем он допустил ошибку — взглянул на Саманту. Она съежилась в воде: волосы слипшимися сосульками висели у нее вдоль плеч, руки, скрещенные на груди, были покрыты капельками воды.

У него пересохло во рту.

— Похоже, мне еще рано купаться? — произнес он.

Ее губы дрожали, и у него возникло желание нежно куснуть их.

— Если… если вы отвернетесь, я… я выйду, и вода будет в вашем распоряжении.

В ответ он слабо улыбнулся. Честно говоря, он бы совсем не возражал, если бы она осталась в воде. Он представил себе, как он перед ней становится на колени, обнимает ее, прижимая к себе ее очаровательные груди, и целует ее влажные сладкие губы.

Проклиная себя за то, что он дал обещание ее отцу, он повернулся и стал слушать, как она выходит из воды.

Их положение становилось все более сложным. Как он мог рассчитывать на то, что, держа ее на определенной дистанции, удастся обуздать их взаимное влечение? Если бы она в самом начале поступила так, как он надеялся, и передумала насчет этого путешествия… Но всякие сожаления теперь были бессмысленны.

И вот теперь они были вдвоем, разделяемые только его проклятым обещанием. Как долго он еще сможет сопротивляться, когда она, такая обворожительная, находится рядом с ним у костра каждую холодную, тоскливую ночь? Как долго он еще сможет держать себя в руках, терпеливо дожидаясь за камнем, пока она голышом резвится в реке? Возможно, главный вопрос состоял в том, как она отреагирует, когда он нарушит данное им слово и позволит своим желаниям взять верх над его честью?

Пока шериф купался, Саманта надела свежее платье и принялась собирать по краю леса сухие ветки для костра. Солнце уже клонилось к закату, и в горах скоро должно

было стать холодно.

Она сложила ветки шалашиком, чиркнула спичкой, и вскоре огонь уже весело лизал сухое дерево.

Она бросила взгляд на воду; улыбка медленно сползла с ее лица, и кровь отхлынула от щек. Шериф брел к берегу по пояс в воде. Он был полностью обнажен — до последнего дюйма его мускулистого тела.

Она залюбовалась атлетическим сложением его фигуры.

Он, казалось, не замечал, что она застыла на месте и с глупым видом таращилась на него, и невозмутимо продолжал двигаться вперед. Когда он уже был готов выйти из воды, она наконец обрела дар речи.

— Подождите! — закричала она. — На вас же ничего… Вы совершенно…

Он остановился и непонимающе посмотрел на нее, как будто только сейчас осознал, что чуть было не вылез на берег голым.

— Простите. Не могли бы вы передать мне мое одеяло?

Саманта оторвала от него свой взгляд и заметила лежащее на берегу одеяло. Она взяла его, вытянула руку как можно дальше и, зажмурившись и отвернувшись, передала его Максу.

— Можете смотреть.

Она открыла глаза и повернулась к нему, опять уставившись взглядом в его обнаженную грудь.

— Почему бы вам… не одеться?

— Спасая вас, мисс Джеймс, я намочил мои единственные чистые брюки. — Он заметил ее смущение и, казалось, был готов вот-вот рассмеяться. — Спать в них мне будет чертовски холодно, вы так не считаете?

— Так вы простудитесь, — сказала она, чувствуя, что у нее неожиданно пересохло в горле.

— Если вы действительно заботитесь о том, чтобы мне было тепло, можете присоединиться ко мне под этим одеялом.

Она посмотрела на него. В его глазах притаились искорки смеха.

— Я уверена, что костра будет достаточно.

— Да, но это будет не так интересно.

Он сел рядом с ней и принялся жевать жесткую полоску вяленого мяса. Его широкая грудь словно магнитом притягивала ее взгляд, и она то и дело краешком глаза посматривала на него.

— Может быть, вы хотите дотронуться?

Она отвернулась.

— Вам не следует расхаживать здесь полураздетым, — сказала она слабым голосом. — Как бы вы себя почувствовали, если бы я села у костра лишь с одеялом вокруг пояса?

Она сообразила, что именно она ляпнула, когда широкая улыбка осветила его лицо.

— Не знаю, — протянул он. — Может, нам стоит попробовать.

— Мой папа назвал бы это подливать масло в огонь, когда ситуация и без того опасная.

Он наклонился ближе к ней.

— Но для того, чтобы был огонь, дорогая Сам, вначале должна быть искра. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Мне показалось, или в вашем милом маленьком сердечке действительно горит такая искорка по отношению ко мне? Огонек, который пускает дым в ваши глаза и не позволяет им смотреть прямо?